Часть 17. Драка (1/2)

Кощей

Неделя тянется со скоростью улитки в пьяном угаре. Начальству не понравилось, что я собираюсь уйти, и мне ебали мозги половину понедельника, но заявление все же приняли, осталось только отработать положенный срок. Близнецы же восприняли нормально, добавив, что перемены — это хорошо. Да уж…

А про то, что укусил Фокса у «Сапфира», никто и не спрашивал, даже друзья. Остальные же просто косились, но близко не подходили.

Мне было все равно на чужое мнение, совсем. Я все равно уеду отсюда, зачем забивать себе мозг еще и этим?!

Пятница порадовала тем, что мог спокойно нажраться. Я об этом грезил бессонными ночами и тяжёлыми трудовыми буднями. В «Сапфир» больше не ходил. Там я мог встретить Фокса и хуй знает, что мог сделать, а я и так уже натворил хуйни.

То, что мы с ним не виделись, не уменьшало количество мыслей, ебущих мозги со старательностью трудоголика. Думать, вспоминать, представлять. Я больше не могу. Скоро съеду. Либо с ума, либо с катушек.

Закупив бухла на другом конце Щурова, куда мы обычно не ездили, я шёл обратно и пил.

Сегодня без пива, оно не поможет. Хотя маловероятно, что это сделает джин, но все же… Вдруг.

Бутылка допита в каком-то тёмном дворе. Сижу на лавочке и курю, когда из подъезда кто-то выходит. Мне насрать кто, поэтому вообще не смотрю, открывая следующую. Опьянение притупляет боль, пульсирующую в груди, и мысли о том, что это не просто тупое желание обладать телом. Я хочу быть с Фоксом, потому что он мне нравится. Не думал, что это когда-нибудь произойдёт, но вот, сижу на лавочке и пью, потому что мой возлюбленный лис не хочет со мной быть. Ебануться. Психушка на выезде.

Он дикий, бесстрашный и просто сумасводящий одним своим существованием. Вижу его, и шарики за ролики уходят. Хочу трогать, трахать. А ещё хочу целовать и учиться готовить, чтобы его покормить. И удивить его хочется. И заботиться. И нюхать. Это безумие, но запах у него потрясающий. Я чокнулся.

Тот, кто вышел из подъезда, останавливается рядом и стоит, не обращая внимания на то, что я его игнорю. Приходится поднять глаза, а это «одуванчик». Не знаю, какой по счёту, но точно не первый. Первого я убил. Истеричный смешок срывается с губ, и я, забивая на присутствие парня, отворачиваюсь и пью дальше.

— Че, блядь, пришёл еще? А хуй тебе, мудак! Извращенец! Маньяк! — пищит «одуванчик» на повышенных тонах.

М-да, я, бля, просто пью, а ты решил, что это сойдёт тебе с рук и перестал шкериться? Пфф. Игнорирую и отпиваю еще.

— Ты мне жизнь поломал! Ненормальный! Надеюсь, бог тебя накажет и ты поймёшь, каково это! — никак не угомонится.

Уже наказал и не раз, не разводи драму.

— Хватит тявкать. Вали давай, — смотрю на «одуванчика». Для убедительности.

Он понимает, что со мной, даже сильно бухим, лучше не связываться, меняется в лице и сваливает в туман.

А я продолжаю пить и предаваться самобичеванию.

Теперь мой телефон включён всегда, чтобы Еся не нервничала. Мы переписываемся. Про Антона она говорить отказывается, поэтому могу только предполагать. Ему явно не хорошо, но он справится. Надеюсь. Я поступил как последний мудила. Не только изменил, а ещё стоял, бесился при нем из-за Фокса. Укусил Фокса, и Антон это видел. Бедный Антон.

***

Фокс

Субботний концерт в «Хаммере» проходит, на удивление, спокойно. Вика сегодня звезда — пришли близнецы, и она аж светится. Мне даже подменять ее почти не пришлось, я уж и забыл как это, когда можно просто наслаждаться любимым инструментом, не заморачиваясь на ебливые завывания в микрофон.

После окончания, вшестером заваливаемся в автобус, пьём шампанское и радостно галдим переполненные эйфорией. Восторг у зрителей всегда неимоверно заряжает энергией, даже усталость после четырёхчасовой долбёжки по барабанам отступает, подзарядившись чужими эмоциями.

Толик и Джин легко вписались в нашу компашку, теперь почти везде сопровождая Вику. Я не против, они хорошие ребята.

Только вот напоминают постоянно о том, о ком не надо. Мы никогда не обсуждаем с ними Бессмертного, но это и не требуется — я столько лет видел их вместе, что ассоциативный ряд возникает сам собой.

Когда уже почти подъезжаем к моему дому, Ник вдруг матерится и резко жмёт по тормозам. Слышится визг шин, по инерции меня швыряет вперед, бутылка шампанского, что до этого была в руке летит куда-то в сторону, с шипением разливаясь, а я стукаюсь локтем и падаю уже в другую сторону, так как автобус, кажись, разворачивает.

Глухой удар, сопровождающийся отборным матом, и мы наконец перестаём летать. Приподнявшись, оглядываюсь, и с облегчением понимаю, что все живы. Тачка — хуйня, починим, главное, никто сильно не пострадал.

Встаю, отряхиваясь, и тут слышу хлопок двери — это Ник выскочил из автобуса и понесся куда-то. Не особо соображая, выскакиваю следом.

Из черной Приоры, что нас подрезала, уже вышли четыре мужика. С битами. Заебись, чё, приехали.

***

Кощей

Алкоголь уже не лезет и портит этим вечер субботы. Хочу пить и не думать, и не чувствовать. Становится противно, то ли из-за бухла, то ли от себя самого. Курю на подоконнике и хочу просто увидеть Фокса. Голого. В кровати. И ждущего меня. Блядь.

В кармане вибрирует телефон. Достаю, ожидая увидеть сообщение от Есении, которая писала время от времени, но замираю, увидев другое имя. Лёля. С сестрой мы, можно сказать, не общались, и если она написала, вряд ли спрашивает, как дела.

Открываю сообщение:

«Кость, меня отец запер, а мне к врачу надо. Помоги, пожалуйста».

В смысле, запер? К какому врачу? Ни хуя не понимаю, но мне это не нравится. Не стала бы она меня просто так просить. Выбрасываю сигарету, одеваюсь и быстро иду к ее дому. На месте разберусь.

Трель дверного звонка разносится по квартире, и я слышу шаги.

— Чего тебе? — раздаётся из глубины квартиры голос дяди.

— Я к Оле, открывай.

— Ее нет дома.

— Не пизди!

— Нет ее!

Слышу, как он отходит. Че за херня тут творится? Звоню еще. Никакой реакции.

Ну ок, хотите по-плохому, я только за.

Дверь старая, открывается внутрь, проблем возникнуть не должно. Занимаю удобную позицию и бью ногой под замком, выдыхая в момент удара. Раз — дверь трещит. Два — и она распахивается, ударяясь о стену.

— Ты че творишь? — орет дядя.

Отмахиваюсь от него как от назойливой мухи и ищу Лёлю, осматривая квартиру. Дверь в одну из комнат подпёрта тумбочкой.

Совсем, что ли, охуел?