Часть 16. Не хочешь, не надо! (1/2)

Антон

Как бы ни старался, что бы ни делал, ничего не помогает. Хоть он и был со мной с воскресенья, стоило ему увидеть Фокса на горизонте, и все. Смотрит на него, бесится, ревнует.

Я, блин, тоже не железный! Разуй глаза! Я! Я тебя люблю! Я, а не он!

Костя вообще не обращает внимания на мое существование, а потом приходит какая-то странная девушка с собакой, и ещё больший игнор.

Я, что, шутка для тебя?!

Нервы сдают. У меня больше нет никаких моральных сил, и я иду купить травы. Может, хоть это поможет. Но и тут неудача. Та девушка отталкивает меня от Амстердама, и начинается какой-то ужас. Хоть сейчас Костя и сцепился с Фоксом, не замечая ничего вокруг, я все равно защищаю его, не подпуская членов группы. Я всегда на твоей стороне, а ты — слепой!

Вижу, как Костя кусает Краснова за губу. Это все видят. Это похоже на поцелуй. Отвратительно! Шлюх не целуют!

Впервые в жизни хочется устроить скандал, но я сдерживаю этот порыв, и эта сцена, которая будет снится в кошмарах, заканчивается. А потом ко мне подходит та странная девушка со странным предложением:

— Пошли в тачку твою, поговорим.

Не знаю, что от нее ожидать и чего ей вообще нужно, но киваю и иду в машину.

Стоит ей занять место, как она спрашивает:

— Не надоело страдать с ним?

Все мои чувства, что, на лбу написаны?!

— Я не страдаю. Я его люблю. У нас все хорошо.

— Самообман, дорогой, дело хреновое. Правда никуда не денется, сколько от нее ни бегай. Он просто боится сказать тебе. Но, ты же сам все понимаешь, да?

— О чем ты?

— Он влюбился в Фокса, но не может уйти от тебя, потому что тебе будет больно. Жалеет твои чувства и свои тоже.

Нет!

— Неправда! Он его не любит!

Он никого не любит, он бесчувственный.

— Ты не слепой, Антон. Ты видишь, как он на него смотрит, как реагирует. Да ему вообще кроме Фокса ничего не интересно. Ты уверен, что вывезешь такие отношения? Твоей любви и прикрытых глаз будет достаточно? Хочешь всю жизнь страдать и, в конечном счёте, возненавидеть и себя, и его?

Я не могу! Я не хочу его терять! Я просто не смогу от него уйти, как бы больно ни было!

— Хватит мучить и себя, и его. Ему же тоже плохо с тобой. Он страдает.

Глаза жжёт. Хочется разреветься прямо перед чужим человеком.

— Я не знаю, что мне делать.

— Поехали со мной?

— Куда?

— В Рязань. Отдохнёшь ото всего. Подумаешь спокойно, как жить дальше. Там не будет ни Кости, ни Фокса.

— У меня работа.

Какая-то слабая отмазка. Я не хочу уезжать от Кости, но и не хочу, чтобы со мной он был несчастен.

— Увольнение, больничный, отпуск, отгулы. Вариантов вагон. Было бы желание. Поехали. Тебе нужно развеяться, а ему — научиться думать о других.

Смотрю в окно на Костю, который залип на спине удаляющегося Краснова. Он так никогда не смотрел на меня и, видимо, уже никогда и не посмотрит.

Да что я изверг, что ли, ломать ему жизнь? Я счастья для тебя хочу, Кость. Пусть даже, если это счастье будет не со мной.

— Я поеду, — сообщаю девушке, — только на работу позвоню.

— Огонь. Я Есения, если че.

И она довольная выходит из машины. А я готовлюсь к поездке в неизвестность.

***

Кощей

Пока я сверлю уходящего вдаль парня, пропускаю то, что произошло рядом. Треть группы вместе с близнецами сваливает, о чем-то галдя. Есения выходит из тачки и наливает себе еще выпить, показывая мне, что все Ок. Кто бы сомневался. Только че Ок-то? Мы расстались и… и что? Больше не друзья?

К ней подходит Амстердам и что-то говорит, она опять же показывает мне, что все нормально.

Просто курю. Вокруг какая-то дичь.

Антон, еще какое-то время посидев в машине, выходит и подходит ко мне.

— Я уезжаю.

Что? Куда? Зачем?

— На работе я договорился со Степанычем, отпуск оформили задним числом, с меня простава.

Он не смотрит на меня. Ему тяжело. Мне тоже.

— Живи в квартире, меня не будет две недели. Но подыскивай жилье, нам больше не стоит вместе жить.

Ладно, мы расстались, но все равно не понимаю, будем ли вообще когда-нибудь с ним общаться.

— А…

Он меня перебивает:

— Я больше ничего не знаю. Мы поговорим, когда вернусь.

Поднимает свои грустные жёлтые глаза и вздыхает.

Хреново внутри.

— Пока, — говорит и удаляется обратно в машину.

Приходит Беда с Гармонией.

— Чего и следовало ожидать, — говорит он собаке.

Есения отходит от Амстердама, гневно блестя глазами, и подходит ко мне.

— Я со всем разобралась. Антона забираю на реабилитацию. Не ссы, все будет гуд. Лети к своему Фоксу.

Обнимает меня, а потом Кирилла.

Я лишь успеваю сказать:

— Спасибо.

И она вместе с собакой ныряет в тачку и уезжает.

Мы остаёмся с Бедой одни. В «Сапфир» сегодня так никто и не попал.

— Стало лучше? — спрашивает Кирилл.

— Да хуй знает. Наверное.

К дороге идём одни, потом расходимся в разные стороны. Он ХЗ куда, а я к Фоксу.

***

Фокс

Сука, почему меня так кроет-то рядом с ним?! Я за всю жизнь, наверное, столько не злился, сколько на этого придурка.

А дело ни хуя не в Амстердаме. Получил в нос и получил, взрослый мужик, сам бы разобрался.

Я, блядь, тупо хотел убить Бессмертного.

Ха, зато я теперь стану легендой — первый придурок-самоубийца, который сам кинулся на Кощея. Ещё и выжил, охуеть, блядь, история.

Вика ещё пришибленная — вечно лезет во все дыры, а потом отхватывает. Я как синяк на ней увидел, прям сразу флешбэк, как мы ее, избитую, с Ником в реанимацию сдаём.

Брр, до сих пор при воспоминании руки трясутся.

На секунду даже радуюсь тому, что намного слабее Кощея. На меня такая ярость нашла, что, если бы мог, я б его точно убил сегодня.

И тут я резко останавливаюсь, прямо посреди тротуара.

До меня вдруг доходит.

У меня не было повода злиться. Ни тогда, ни сейчас. Он ничего не делал.

Так с хуя ли? Это чё, ревность?