Who’s Going to Save the World? (1/2)
Дин уехал после обеда, предварительно переделав уйму дел: починил водонагреватель в душе, заменил пару треснутых стекол и подгнившую ступеньку на крыльце, смазал замки и петли на передней и задней дверях. Спустившись в подвал, чтобы проверить электрогенератор, он неожиданно обнаружил экстренную комнату, весьма похожую на ту, что устроил у себя Бобби, только попросторнее и обставленную со значительно большим комфортом. Там вполне можно было разместить несколько человек: вдоль стен выстроились добротные — и, похоже, самодельные, — двухъярусные кровати, а полки и ящики на импровизированной кухне были забиты впечатляющим запасом консервов, бутылок с водой и даже армейских сухих пайков — всё еще вполне годное, как удостоверился Дин, рассмотрев даты на упаковках. Очевидно, тоже дело рук Сэмюэла уже после воскрешения.
— Ну и ну, дедуля, — пробормотал Дин, оценивая объем запасов. — К осаде ты, что ли, готовился?
— Вполне возможно, — задумчиво согласился Кастиэль. — Он знал, что Кроули намерен открыть Чистилище. Твой дед был весьма неглуп, и должен был понимать, что в любой момент что-то может пойти не так, и придется где-то отсиживаться.
— Очень на него похоже: помочь демону выпустить мир тысячи голодных монстров, а самому спрятаться, пока другие охотники будут решать эту проблему! — недовольно проворчал Дин, но тут же внезапная мысль заставила его победно улыбнуться. — С другой стороны, спасибо старому шкурнику, теперь у меня есть место, где можно поселить Кевина, и пацан будет в полной безопасности.
— Разве в бункере ему что-то угрожает? — удивлённо спросил Кастиэль, и Дин мысленно выругался на собственную невнимательность: он забыл, что об опасности для Кевина предупредил двойник из будущего, о чьем визите Касу лучше не знать.
— У нас там Кроули в подвале сидит, — буркнул он, не глядя ангелу в глаза. —В цепях, разумеется, и внутри ловушки… но это же Кроули! И теперь, когда у меня есть шанс увезти парня от него подальше, я им воспользуюсь.
— Наверное, это разумное решение, — согласился Кас, но при этом заметно помрачнел.
— Ты имеешь что-то против Кевина? — удивился Дин. — Не хочешь, чтобы он тут жил?
— Дело не в этом. — Кастиэль зябко поежился. — Что если Сэм захочет навестить Кевина? Тогда Гадриэл снова потребует меня выгнать и…
— Этого не случится, — твёрдо пообещал Винчестер. «Тем более, что Сэму, а точнее — Гадриэлу, как раз и не следует знать, куда я его увезу, — прибавил он мысленно. — Ведь именно от него я Кевина и прячу».
✯ ✯ ✯
По пути в бункер Дин ужасно нервничал. Конечно, он взял с Каса слово, что тот не будет покидать хижину; то есть не станет уходить дальше поляны, которую они вдвоем окружили самой надежной защитой. Кроме того, он купил ему телефон, наказав звонить в случае малейшей опасности. Или если что-то понадобится. Или просто захочется поболтать.
Но жизненный опыт давно научил Дина, что если существует хотя бы минимальная возможность, что все может пойти не так — оно непременно пойдет не так. Кас, святая простота, уверен, что ангелы нуждаются в помощи. Он может попытаться связаться с кем-то, забыв, что бывшие братья жаждут его крови. Или Сэм что-нибудь заподозрит: вдруг он догадается, что брат ездил вовсе не в Лоуренс? Гадриэл сразу насторожится — и это кончится катастрофой. Или Кевин заупрямится и не захочет уезжать из бункера. Или…
— Да к черту, — пробормотал он, загоняя Детку в гараж и глуша двигатель. — Бобби всегда говорил, что неприятности надо переживать по мере их поступления, а не до или после.
Он нашел Сэма и Кевина в библиотеке: разумеется, два ботаника обложились книгами и методично просматривали их в поисках информации.
— Как съездил? — спросил Сэм, захлопывая очередной талмуд, и тут же чихнув от поднявшегося в воздух облачка пыли. Кевин кивнул в знак приветствия, показывая, что заметил Дина, но при этом даже не отвлекся от чтения.
— Нормально, — отозвался Дин, разблокируя телефон и протягивая брату. Днем, отправившись в Лоуренс за покупками для Каса, он специально заложил небольшой крюк, чтобы сделать несколько снимков. — В нашем старом доме живет семья, и судя по всему, у них все в порядке. Ничего сверхъестественного там больше нет.
— Да, отлично, — рассеянно проговорил Сэм, листая фотки, и вздохнул: последним был снимок могилы Мэри, куда Дин отнес большой букет цветов.
— В следующий раз поедем вместе, я же обещал! — заверил его Дин, и спросил: — В этом доме хоть пиво есть?
Братишка небрежно махнул рукой в сторону кухни и снова погрузился в чтение. «Вот и поговорили», — мрачно подумал Дин, двигаясь в указанном направлении.
Он открыл пиво, сделал большой глоток и, воровато покосившись в сторону библиотеки, набрал новый номер Кастиэля.
— Привет, приятель, как дела? — на одном дыхании выпалил Винчестер, когда Кас снял трубку.
— Дин, мы виделись чуть больше часа назад, — своим обычным убийственно серьезным голосом ответил Кас. — Мои дела точно в том же состоянии, в каком были, когда ты меня оставил.
— Ну, это просто так принято: обязательно интересоваться как дела, — выкрутился Дин.
— В таком случае, как твои дела? — всё так же серьезно спросил ангел.
— Ну, знаешь… доехал без приключений, в бункере все по-старому. — Винчестер поморщился, радуясь, что Кастиэль не видит выражения его лица. — Я просто… подумал, вдруг тебе там одиноко? Вот и решил позвонить.
— Спасибо, но я привык быть один, — мягко заметил Кас. — Кроме того, пребывание в одиночестве не так болезненно, когда знаешь, что у тебя есть друзья, пусть и далеко. Сейчас я в полном порядке, и тебе нет нужды беспокоиться обо мне.
— Ладно, тогда спокойной ночи. — Дин сбросил вызов и недовольно фыркнул: — Не мой день, определенно. Сэм едва голову от книги поднял, Кевин и на то не сподобился, Кас тоже разговаривать не хочет… Пойти что ли с Кроули поругаться?
С этими словами он направился в сторону подвала.
✯ ✯ ✯
Кастиэль сильно погрешил против истины, говоря, что с ним все в полном порядке. В присутствии Дина он старался выглядеть умиротворенным и не показывать своего уныния, но стоило тому выйти за дверь, ничто уже не мешало бывшему ангелу предаваться горьким мыслям, преследовавшим его с прошлого вечера: о глубине собственного падения.
Если бы не гордыня, заставившая Кастиэля внимать лживым речам Метатрона, ангелы не оказались бы сброшенными на землю. Сколько из них погибло при падении? А прочие мечутся — растерянные, напуганные, не понимая, что им теперь делать.
И неизвестно, что будет с Сэмом. В его теле скрывается один из самых презираемых на Небесах преступников, и если вовремя охоты Винчестеры столкнуться с ангелами, Сэм может погибнуть. Каждый из бывших братьев захочет покарать Гадриэла, и при этом они не задумываясь пожертвуют сосудом — теперь, когда Сэм Винчестер не часть Божественного Плана, его не никто не станет щадить.
И все это случилось по его, Кастиэля, вине. А он? Вместо того, чтобы искать способы исправить то, что натворил, он только и думает о вчерашнем разговоре с Дином. Конечно, Кастиэль давно смирился, что никогда не сможет получить то единственное, чего по-настоящему хочет. И все же слышать, как Дин говорит об этом вслух, почему-то было больно.
«Выходит, не только люди не способны довольствоваться малым, — горько размышлял Кастиэль.— Всего несколько дней назад я все бы отдал за возможность получить прощение Дина. Я хотел только знать, что он по-прежнему считает меня другом. И не мечтал о большем; так отчего же теперь я чувствую себя таким несчастным?»
В конце концов, Кас запретил себе думать о том, чего никогда не будет, и сосредоточился на чувстве вины. Впрочем, от этого стало еще хуже. Без благодати он слаб и может лишь прятаться, в то время как ему следовало бы пойти к своим братьям и покаяться. Предложить им помощь — или принять заслуженную кару за все, что он натворил.
— Но я обещал Дину, что не покину этот дом, — тихо прошептал он, вздрагивая от звука собственного голоса, и тут же горько рассмеялся: — Как удобно, правда? Я не могу снова подвести Дина, а значит, буду отсиживаться здесь, как трус, которым и являюсь. Потому что мне страшно взглянуть в глаза моим братьям! И это не боязнь за свою жизнь, это стыд. Я не хочу встречаться с другими ангелами и видеть ненависть и презрение в их глазах!
Он отправился в постель, но сон, еще пару дней назад казавшийся самой желанной вещью на свете, теперь попросту бежал от него — слишком уж много мыслей было в голове. Такого удобного ложа у него не было еще ни разу с тех пор, как он стал смертным, и казалось непростительным расточительством мучиться бессонницей среди чистых, пахнущих свежестью простыней — когда лишь несколько дней назад с вожделением думал о сухом, защищенном от ветра уголке.
Дин избавил его от физических страданий, которые, честно говоря, были совершенно невыносимыми, но, как выяснилось, именно они защищали Кастиэля от куда худших эмоциональных мук. Оказывается, ты не можешь терзаться раскаянием и чувством вины, когда отвлекаешься на голодные спазмы в пустом желудке или промокшую насквозь одежду. Теперь же ничто не могло уберечь бывшего ангела от осознания собственного провала: никчемный солдат Божий, падший, презренный… Да и человека из него тоже не получилось: если бы не щедрость Дина, скорее всего, он был бы уже мертв.
Раньше все было так просто: План Бога непогрешим, ангелы созданы для служения и послушания; миллиарды лет Кастиэль не задумывался о смысле собственного существования — зачем, если начальство все решит за него? Теперь же он должен решать сам, но что, если ему это не по силам?
Погрузившись в мрачные мысли, Кастиэль сам не заметил, как все-таки провалился в сон: казалось, всего минуту назад прямоугольник окна едва начал светлеть, предвещая скорое наступление рассвета — и вот в окна уже льются яркие солнечные лучи, заставляющие бывшего ангела щуриться. А телефон на тумбочке заливается веселенькой мелодией.
— Слушаю. — Голос после сна хрипел даже больше, чем обычно, и Кас откашлялся, пытаясь вернуть себе нормальный тембр.
— Доброе утро, солнышко, — весело отозвалась трубка голосом Дина. — Хорошо спал?
— Эмм… ну да, хорошо… — попытался соврать Кас, но видно, лжец из него тоже был никудышный, потому что Дин немедленно насторожился.
— Так, дружок, колись давай: что происходит?
— Ничего. — Кастиэль вздохнул. — Просто… мысли.
— И что с ними не так? — напряженным голосом уточнил Дин.
— Я думал о твоих словах, — сознался Кас. — Что самое главное — какие выводы мы делаем из совершенных нами ошибок. — Он горестно вздохнул и очень тихо добавил: — Наверное, я безнадежен.
— Это еще почему? — удивился Дин.
— Потому что однажды моя гордыня уже заставила меня поверить, что я могу стать спасителем Рая. Навести порядок на Небесах, помочь ангелам найти новые цели и смысл существования, после того, как мы с вами отменили апокалипсис. — Кастиэль снова тяжело вздохнул, и продолжил: — Ты знаешь, чем это кончилось. Я не принес никакого блага, лишь обагрил свои руки кровью сотен моих братьев и сестер.
— Кас, это было сто лет назад, — неуверенно проговорил Дин, и тут же исправился: — Ну ладно, не сто, а три. Просто люди так говорят, когда имеют в виду: «это было давно».
— Да, но какие уроки я извлек? — с отчаянием вопросил Кастиэль, проигнорировав очередной экскурс в противоречия человеческих устойчивых выражений. — Судя по всему, никаких. Ведь я снова споткнулся на том же месте: Метатрон убедил меня, что я могу спасти Рай, заставить разрозненные группировки ангелов услышать друг друга — и я повелся. Потому что все еще не избавился от гордыни. Все еще считал, что во мне есть нечто особенное, что я могу быть значимой фигурой. И на этот раз моя гордыня лишила ангелов дома.
— Это не твоя вина!
— Моя, — возразил Кастиэль. — И мне бы следовало не прятаться здесь, а пойти к моим братьям и безропотно принять заслуженное наказание.
— Так, завязывай с этим! — Дин почти кричал. — Ты не можешь сейчас сдаться! Мы все исправим: Кевин найдет способ отменить заклинание Метатрона, ангелы вернутся на Небеса. Но без тебя нам не справиться, так что немедленно выкинь из головы пораженческие мысли!
— Я все только порчу, — упрямо проговорил Кастиэль.
— Это потому, что за годы общения с нами ты стал самым настоящим Винчестером. — Дин сухо усмехнулся. — Знаешь, какая у нас фамильная черта? Мы вечно творим какую-нибудь хрень, а потом едва не умираем, пытаясь с этой хренью разобраться. Но что было бы, если бы мы просто сдались? Сказали бы: «Мы безнадежны!» и позволили себя убить, уверовав, что заслужили это. — Он сделал паузу и на сей раз без тени усмешки спросил: — А кто бы тогда спасал мир?