Жади (2/2)
«Ничего, скоро мы разведёмся, и я заживу так, как хочу!» — эта мысль заставила меня улыбнуться.
Сколько раз просила отпустить меня учиться… Но он не хотел. Он давал мне ложные надежды:
«Я подумаю».
«Давай не сейчас».
«Потом решим».
«Потом поговорим».
Когда?! Никогда.
Это бесполезно. Бесполезно.
Он любит следить за мной. Иногда от его острого взгляда мне становится не по себе.
Он считает, что золотом, духами, тряпками, дорогими платками можно осчастливить любую женщину. Боже... сколько всего этого добра у меня накопилось за годы нашего брака! Особенно ювелирных украшений: сколько коробок уже собралось! Скоро их некуда будет складывать. Можно открывать магазин. Ювелирка хорошая: Саид отлично разбирается в ней.
А ещё он любит смотреть, как я танцую. Мне, как и любой женщине, конечно же, нравятся такие взгляды… Не буду врать. Нравится чувствовать себя желанной. Именно поэтому, когда он просит меня станцевать для него, я почти всегда выполняю его просьбу. Кто ж знал, что так всё выйдет…
Мама всегда, когда учила меня танцевать, говорила, что танец — это магия, которую нужно уметь контролировать. Но тогда, месяц назад, всё кардинально поменялось: я потеряла контроль, отдалась ему сполна, забылась… Я тогда вообще ничего не соображала. Впервые за время жизни с ним я покорилась его воле. Как бы не вырывалась из его рук и не царапалась, я не смогла. Саида мои отчаянные брыканья не остановили. Наоборот, они ещё больше раззадорили его. Вот чего-чего а уверенности моему мужу хватает с лихвой. Я оказалась в его власти: в его руках, поцелуях, голосе, который говорил непонятные мне слова на арабском языке.
Утром Саид ушёл на работу, а я, как всегда, проснулась одна.
Хорошо, что его не было рядом. Он не видел моего пылающего лица, когда я спросонья обнаружила разбросанные по комнате золотые монеты, разорванный на куски чёрный танцевальный костюм…
На улице снова раздался гром.
«Мамочка… Почему Аллах так рано забрал тебя у меня? Мне так не хватает тебя, мама…» — в моих глазах накопилась влага.
Да, я знаю, нельзя никого оплакивать. Аллах не любит этого. Но я так больше не могу. Не могу больше сдерживать этот разъедающий меня клубок эмоций.
Проплакав всю ночь до рассвета, обессилев, я заснула.
***
Я заканчивала укладывать волосы, когда услышала трель, издаваемую телефоном. Неспешным шагом подошла к аппарату, чтобы, наконец, избавиться от неприятного звука, действующего мне на нервы.
— Алло?
— Жади, дочка, ты в порядке? — спустя пару секунд из трубки раздался мягкий голос моего родного дяди.
— Да, дядя Али. Ас-саля́му але́йкум!
— Уа-алейкум ас-саля́м. А почему такой хриплый голос?
— Не выспалась, — вздохнула я, потирая висок.
— Я хотел спросить тебя. Ты совсем забыла про меня, да? Уже третий день тебя не видно! — полушутя-полусерьёзно произнёс он.
— Ну что вы, дядя, — засмеялась я. — Вас просто невозможно забыть!
— Тогда я жду тебя.
— Иду, дядя Али, иду, — я поправила волосы, смотря в зеркало.
— Зорайде, накрывай стол, — услышала я, когда собиралась положить трубку на место.
Ко мне пришло осознание того, что я давно ничего не ела. Быстро направилась в спальню, оделась, взяла платок, повязала его на голову, пошла к выходу.
На пути мне встретилась Мириам.
— Добрый день, лара Жади! Вы будете завтракать?
— Добрый. Нет, Мириам. Я иду к дяде Али.
— Хорошо. Мне передать сиду Саиду эту информацию? — она на секунду замолчала. — Если что?
«Какая она всё-таки услужливая...»
— Можешь передать, — я открыла дверь.
Да Саид и так почти всегда знает, где я нахожусь. Я же ничем, по сути, не занята. Только хожу туда-сюда от дома к дому, Как неприкаянная.
«Одалиска!», — так назвала бы меня Назира, будь она рядом. Но она сейчас живёт в доме моей сестры и устраивает ей бесконечные скандалы.
«Надо с ней разобраться!» — я замедлила шаг.
Назира — прирождённая артистка. Чуть что не так, сразу устраивает истерики, спектакли, дабы получить своё. И Саид выполняет все её прихоти, лишь бы его родная сестра успокоилась. А после того, как её представления заканчиваются, она обязательно смотрит на меня, как бы спрашивая: «Поняла кто тут главный?». Раньше меня это частенько бесило. Сейчас уже нет. Я научилась не обращать на неё внимания. А вот Латифа — нет. Моя Латифа — сама нежность. Она очень восприимчивая и ранимая душа.
«Надо как-то ей помочь...»
Я иду по улице и, чувствуя слабость, понимаю, что до пункта назначения не дойду.
— Жади! — я успела только почувствовать руки, поймавшие меня за талию…