Саид (1/2)

— Ас-саля́му але́йкум. У вас есть свободный номер? — по-арабски спросил я мужчину стоящего у ресепшена ближайшей гостиницы.

— Уа-алейкум ас-саля́м! Да, господин. Как ваше имя? Вам на сколько дней?

— Саид Рашид. Мне на одну ночь. До завтра.

— Хорошо. Я вижу, у вас с собой нет багажа, — он посмотрел на монитор компьютера. — Есть люксовый номер на четвёртом этаже. Подойдёт? Или вы предпочитаете спать на последнем этаже?

— Выберите на свой вкус, пожалуйста. Меня устроит любой свободный люксовый номер. Я могу воспользоваться услугами прачечной?

— Конечно, господин Рашид, — слегка улыбнувшись, мужчина достал ключ. — Желаете что-нибудь ещё? Может, горячий чай с мятой, чтобы согреться? Я не помню, когда последний раз у нас была такая погода.

— Нет, спасибо.

Я расплатился, взял ключ. Поднялся в номер. Посмотрел на часы. Час ночи. Разделся, лёг спать.

— Есть более дешёвые девушки, которые подойдут вам больше, чем эти две, — сказала сестра, когда мы возвращались домой.

— Замолчи, Назира! Моя невеста тут ни при чём! — запротестовал Мохаммед.

— Это была всего лишь шутка,— последовал мой ответ. — Ребячество.

— Я тоже так думаю! — согласился брат.

— Это не ребячество! Это поступок бесстыжей женщины! Если она вытворяет такое сейчас... — Назира недовольно поджала губы, — представляю, что будет, когда она станет старше! — мне казалось, что её возмущению не будет предела.

— Назира, я научу её, как со мной обращаться, — моей уверенности хватило бы на всех нас.

— Да, Назира. Девушка ещё очень молода. Саид быстро приведёт её в чувство. Она будет делать всё, что он прикажет! — успокаивал её братишка.

Сестра кивала, смотря на нас поочередно. А потом выдала:

— Судя по тому, что я увидела сегодня, скорее она сделает из Саида то, что ей надо! — Назира топнула каблуком своей туфли по асфальту так сильно, что я, в силу того, что имею чуткий слух, слегка вздрогнул.

Мы пришли домой. Она продолжила высказывать свои мысли:

— Ничего хорошего не выйдет из брака, в котором командует женщина!

— А чем командует? — спросил я, расстёгивая манжеты рубашки.

— Саид, да ты растёкся, как мороженое, когда она вошла в комнату! Это был позор! — сестра расстроенно покачала головой.

— Хватит, Назира, хватит! Приготовь нам чай! — мне не понравился её ответ.

— Ты рискуешь. Она может обмануть! Она девственница? — вот ведь провокаторша.

— А что? — хором спросили мы с братом.

— Интуиция. У меня хорошая интуиция! — убеждённо ответила Назира.

— Почему ты спрашиваешь? Мы не женимся, пока не получим доказательств, — я начал нервничать.

— Даже если девственница, где гарантия, что она будет верна тебе после свадьбы? — сестра посмотрела на меня, слегка прищурившись. Её глаза, такого же цвета, как и у меня, блестнули. Чуть понизив голос, она загадочно произнесла:

— Всем известно, что в женщине гораздо больше страсти, чем в мужчине!

Я резко проснулся.

«Назира... — я протёр глаза руками, чтобы отогнать остатки последнего сна. — Когда же дядя Абдул найдёт тебе мужа?»

На самом деле это сложно. У моей сестры сложный характер. Обычно она что думает, то и говорит. С ней непросто. Ей подойдёт тот, кто готов постоянно и спокойно выслушивать то, что она говорит. А где такого жениха найти? Я, например, не каждому могу доверить свою единственную сестру.

Что мне только не снилось сегодня: постепенно нарастающие морские волны, табун лошадей, скачущих мимо меня в пустыне, танцы жены… Куда ж без них. Она так редко танцует, что мне приходится представлять её танцы в своих снах. И даже кот, мурчащий на моей груди.

«Фантастика какая-то… лошади, коты…» — я неверяще усмехнулся.

Ну а под конец мне приснился прошлый разговор с сестрой и братом.

«Я не хочу всё это вспоминать. Это больно!» — эта горькая мысль заставила меня резко завязать гостиничный халат.

В дверь тихонько постучали. Я посмотрел на часы. 9:38.

«Ничего себе, я сплю. Хорошо, что на себя работаю!» — я открыл дверь нараспашку.

На пороге никого нет.

«Не понял?»

И тут сначала появились детские руки, держащие аккуратную стопку моей одежды. Затем показалось личико маленькой девочки, обремлённое густыми длинными тёмными волосами, а потом и она сама целиком. Худенькая девочка, одетая в летнее платье, смотрела на меня игривыми большими глазами цвета карамели, искренне улыбаясь.

— Лейла! Ну сколько можно тебя просить? Не делай так, ты пугаешь гостей! — воскликнул высокий юноша, подбегая к ней.

— Ох уж эта проказница, — услышал я спокойный голос хозяина гостиницы, который ночью дал мне ключ от номера. Он шёл к нам из просторного фойе. — Доброе утро, господин Рашид, простите, она не нарочно. Мы не потревожили вас?

— Доброе утро! Ну что вы, конечно же, нет. Мне понравился такой оригинальный способ приветствия! — я подмигнул милой девчушке. — Проходите, — пропустил их в комнату.

— Сколько тебе лет? — ласково спросил я, опустившись на корточки перед девочкой, чтобы мои глаза были на уровне её глаз.

— Семь, — ответил юноша.

Я перевёл взгляд на него.

— Простите, сэр, она не говорит, — он запнулся. — Поэтому я отвечаю за неё. Вы позволите нам прибраться?

«Аллах... Почему?» — я посмотрел на малышку. Она лишь грустно улыбнулась, словно поняла, о чём я думаю.

— Да. Тут почти нечего прибирать, только кровать. А почему она не может говорить? — спросил я, обращаясь к мужчине.

— Из-за пережитого стресса, — ответил он, вздохнув. — Полгода назад их родителей унёс песчаный ураган в пустыне.

Он имел ввиду пылепесчаную бурю, затмевающую солнце. Самум. Название означает «ядовитый ветер» и дано потому, что внезапное его начало может вызвать сильнейший тепловой удар. Это страшное стихийное бедствие полгода назад унесло жизни нескольких человек.

— Вы их дядя?

— Всё верно, сид Саид, — он улыбнулся. — Ваше? Вы забыли вчера, — он протянул мне мой портмоне.

— Да, — я удивлённо взял его, — благодарю вас.

— Всё готово, — подойдя к нам, сказал мальчик.

Я снова посмотрел на него. Слишком серьёзный для своего возраста.

— А тебе сколько лет?

— Тринадцать, сэр.

— С сегодняшнего дня тебе четырнадцать, Саид, — поправил его дядя, выходя в коридор. — Напоминаю вам про бесплатный завтрак, господин Рашид! — сказал он, уходя.

Я кивнул. Саид посмотрел на дядю.

— Да, верно, мне четырнадцать. Я забыл. У нас же не принято отмечать дни рождения.

«Выглядит старше своих лет...»

— Много языков знаешь?

— Помимо арабского? — он задумался, — всего лишь пять.

«Ничего себе! Всего лишь! В таком-то юном возрасте!» — я тихо засмеялся. Открыл портмоне, достал купюру.

— Далеко пойдёшь! Держи, это вам с сестрой, — я, улыбаясь, протянул парню чаевые.

— Ого! Шукран! Спасибо, сэр! — беря купюру в тысячу марокканских дирхамов, поблагодарил он. Его глаза засияли, он улыбнулся. — Благослови вас Аллах!

Я почувствовал, как сбоку тонкие детские руки робко обняли меня. Опустил глаза. Лейла… Она благодарно мне улыбнулась, подмигнула и побежала к брату, который ждал её в коридоре.

Это было лишь мгновением, но таким приятным, что я замер, смотря вслед уходящим детям.

Надевая рубашку, заметил, что она приятно пахнет и идеально проглажена. Это вызвало улыбку на губах. Я отправился на завтрак, предварительно проверив, всё ли забрал.

***

Сидя за марокканским завтраком, состоящим из омлета, оливок, лепёшек и зелёного чая с мелиссой, я услышал голоса своих друзей:

— По рукам! Как приятно иметь с вами дело, сеньор Ферраз, сеньор Лобату! — сказал один мой друг.

— Через неделю фура с нашими восточными сладостями отправится к вам в Бразилию, господа, — заключил другой.

Меня аж передёрнуло от осознания того, что Лукас Ферраз находится здесь, в Фесе. Я повернул голову.

— Мы очень рады этому. Будем ждать. Как только товар поступит, мы сразу же переведём вам остаток суммы, — сказал мужчина в очках.

— До свидания. Всего хорошего, — закончил Ферраз.

— Всего доброго! — все четверо пожали друг другу руки и бразильцы ушли.

Братья арабы посмотрели друг на друга и вздохнули. Я решил к ним присоединиться.

После положенного приветствия мы сели, заказали чай с печением.

— Вас можно поздравить? — улыбаясь, спросил я. — Слышал, как только что вы заключили сделку с бразильцами.

— Да, заключили, — мой друг задумался, потирая подбородок, — теперь вот думаю, правильно ли мы поступили, доверившись им.

— Что ты хочешь этим сказать, Ильяс? — поинтересовался я.