Часть 12 (1/2)

Лондон, декабрь, 1422 год.

— Тебе пора перестать печалиться, мой мальчик. Ты не одинок, у тебя есть я. А ты совсем забыл про своего старого дядю, занятый военными подвигами. Скоро Рождество, надеюсь, мы проведем его вместе? — ласково улыбнувшись Эдмунду, пожилой мужчина, лет шестидесяти нежно провел ладонью по его волосам. Это прикосновение напомнило прикосновения того, кого он потерял навсегда и больше никогда не увидит, не почувствует тепло его ладоней, силу объятий и нежность губ. Со смерти Хэла прошло уже более трех месяцев, но Эдмунд до сих пор не смирился со своей утратой. Поначалу, ему нестерпимо хотелось уйти вслед за Хэлом, и лишь клятва не позволяла ему этого сделать. Он не боялся ни гнева Господня, ни ада со всеми его чертями и ведьмами, ни даже самого дьявола. Так или иначе, больнее уже не будет, даже если тысячи чертей будут поджаривать его на медленном огне. Ради чего было оставаться на этой Земле? Господь должен был знать, что Эдмунду Мортимеру более незачем продолжать свой жизненный путь. С Энн они почти не общались, каждый жил своей жизнью. Эдмунд не знал правды о том, завладел ли кто — либо ее сердцем, но был бы рад, если бы с кем — нибудь другим она обрела то счастье и блаженство, которое не смог подарить ей он. Маленького Генри он почти не видел, хоть и стал одним из членов регентского совета, состоявшего из восемнадцати человек. Братья Хэла исполнили волю покойного короля, и не стали тому препятствовать. Но подпускать к маленькому королю Эдмунда никто не собирался, о Генри было кому заботиться. Правда, у него был и свой родной племянник, сын умершей сестры Анны, находившейся под опекой Ральфа Невилла, графа Уестморленда. Ричарду минуло одиннадцать лет, Эдмунд не видел его уже очень давно, и с удовольствием бы навестил мальчика. Но, судя по всему, граф Невилл не изъявлял особого желания видеть дядю своего подопечного, о чем Эдмунд мог судить по весьма сдержанному и холодному письму, пришедшему в ответ на его послание. А ведь он был родным дядей Ричарда, но, вероятно, этим стервятникам было на это наплевать. После того, как Хэл стал королем, он поместил мальчика под опеку сэра Роберта Уотертона, и Эдмунд мог навещать племянника, хотя бы изредка. Нынче же, братья Хэла сделали все, чтобы оградить Ричарда от общения с ним. Эдмунд был уверен, что они сделали это специально. Они не дали права опеки над мальчиком родному дяде, а отдали его тому, кому полностью доверяли. Эдмунд Мортирер, 5 — ый граф Марч в число доверенных лиц, естественно не входил. Что же ему оставалось делать? Смириться? Вероятно, так будет лучше. И для Ричарда тоже. Зачем смущать его своим обществом, что он мог ему дать, кроме тоски своего одинокого сердца?

— Прошу тебя, Нэд. Не грусти, мальчик. Да, я помню тебя еще маленьким мальчиком, таким красивым, синеглазым. Ты и сейчас красив.

— Простите, дядя… — поглядев на пожилого мужчину, Эдмунд попытался улыбнуться ему, хотя и сомневался, что улыбка получилась искренней. Сэр Джона Мортимер был внебрачным сыном Эдмунда Мортимера, 3 — его графа Марча, родного деда Эдмунда, и последний раз он видел его много лет тому назад. В ту пору он был моложе, и казалось, полон сил. Тогда Эдмунд чувствовал, что его дядюшка способен на многое, например на искусное плетение интриг и участие в заговорах. Но нынче, пыл Джона Мортимера должен был уже угаснуть, ведь он был отнюдь не молод. Что же привело его к своему, казалось бы, забытому племяннику вновь? Неужто одно лишь родственное чувство и желание утешить в горе? Догадывался ли дядя об их отношениях с Хэлом? Впрочем, Эдмунду было уже все равно, ему было совершенно безразлично, что о нем подумают другие. Ему более не перед кем было оправдываться и отчитываться, некому служить и доказывать свою верность и преданность, да и любить было некого. Тем не менее, он был рад видеть своего родственника, быть может, с ним можно будет, хотя бы поговорить по душам.

— Они отдали Ричарда под опеку Уэстморленда… — тяжело вздохнул Эдмунд.

— Этого следовало ожидать, — усмехнулся его дядя, — эти мерзавцы не доверяют тебе, ибо они прекрасно знают, что вовсе не их племянник имеет законное право на корону.

— Дядя! — нахмурился Эдмунд, — не говорите так, прошу Вас. Я никогда не претендовал на трон. Он мне не нужен. Мне нужен был только мой король…

— Понимаю, Нэд. Твоя душа и помыслы чисты. У тебя синие глаза, а это символ чистоты и невинности, — задумчиво ответил Джон Мортимер.

— Невинности? — удивленно приподнял брови Эдмунд, и вдруг рассмеялся громким, невеселым смехом, — Что ж, в этом Господь не ошибся, наделив меня синими глазами! В определенном смысле я и впрямь невинен.

— В каком же, Нэд? — дядя пристально взглянул на него.

— Я и грешен и невинен, — Эдмунду вдруг захотелось рассказать дяде обо всем, и будь, что будет. Ему было уже безразлично, ничто в этом мире более не имело значения. Он скажет дяде то, о чем никогда не говорил на исповеди. Да, и так ли часто он исповедовался?

— Я никогда не был ни с одной женщиной. И с женой тоже. Просто потому, что я не могу. Я не способен. И в этом я невинен. Господь сотворил меня таким.

— Нэд… — прикоснувшись к его щеке, дядя успокаивающе провел по ней рукой, — так вот почему у вас с Анной нет детей… Этим негодяям повезло. У тебя нет наследников. Хотя… Анна ведь может зачать не от тебя.

— Я был бы не против, — грустно улыбнулся Эдмунд, — я бы воспитал дитя, как родное. Это был бы мой ребенок. Мы стали с ней так далеки. Я не смог сделать Энн счастливой, я не в состоянии этого сделать.

— Лишь бы она не потребовала развод, обвинив тебя в мужской неполноценности… — задумчиво произнес дядя.

— Не потребует. Энн на это не способна, я знаю ее душу.