Часть 2 (2/2)
— Я буду рад отобедать с Вами… с тобой, — Эдмунд почувствовал, как на душе становится легче и светлее. Хэл приехал вовсе не для того, чтобы унизить его, а для того, чтобы поддержать и выразить свои родственные чувства. Или, все же… Но Эдмунду хотелось верить, что это именно так, что Хэл не видит в нем соперника, а видит кузена, которого знает с детства. Хэл вовсе не такой, как его отец. Во всяком случае, ходят слухи, что и с отцом он не очень-то ладит. Правдивы ли они? Но Хэл конечно расскажет об этом сам, если посчитает нужным.
Прошло два дня с тех пор, как принц Уэльский почтил Виндзорский замок своим присутствием. Эдмунд давно не чувствовал себя таким счастливым, как эти последние два дня. Приезд Хэла скрасил его скучные, однообразные дни. Они пили вино, много беседовали. Хэл рассказывал о том, что происходит в Лондоне, о братьях, об отце. Оказалось, что отношения у отца с сыном и впрямь были непростыми. Отец был недоволен его поведением и кругом общения. Рассказывал он и о жене отца, Жанне Наваррской, которая очаровала весь двор и его младших братьев, особенно Джона, который заявил, что женится на женщине, похожей на новую королеву. Рассказывал о придворных заговорах и интригах, бесконечно плетущихся при дворе. О том, что король порою не спит ночами, боясь, как бы его не прирезали в постели. Эдмунд подумал, что это вполне обоснованный страх, ведь сам Генрих IV прекрасно понимал, что его трон осквернен кровью. Но наследник престола не мог слишком долго пренебрегать своими обязанностями, его ждали государственные дела, в Лондоне ждал разгневанный отец. Пришла пора возвращаться. На душе у Эдмунда стало тоскливо, он не желал расставаться с Хэлом. Ему было хорошо и спокойно рядом с ним.
— Я поговорю с отцом, Нэд. Я постараюсь добиться твоего освобождения, твоего и Роджера. Я попробую убедить его в том, что вы не представляете для короны никакой опасности, — Хэл нахмурился, будто сомневаясь, что ему удасться убедить короля отпустить своих пленников. Ведь Генрих IV не доверял почти никому.
— Я не думаю, что он уступит тебе, Хэл… — опустил глаза Эдмунд. Уж он — то точно не надеялся получить свободу из рук короля, — Мне не плохо здесь… Я не страдаю.
— Ты страдаешь, Нэд. Я знаю, — Хэл притянул Эдмунда к себе и обнял, — Но я не забуду тебя, я буду навещать тебя. Я буду писать тебе, и ты пиши тоже. Я… — вдруг он осекся и странно посмотрел на Эдмунда, провел пальцем по его губам, — а Джон был прав, у тебя глаза и губы, как у девицы, — улыбнулся Хэл, а затем, внезапно прижался своими горячими губами к его губам. Начал целовать его глубоко и страстно, поглаживая темные волосы, касаясь шеи. От неожиданности у Эдмунда подкосились ноги и слегка закружилась голова. Он прежде никогда не ведал подобных ощущений, никогда и ни с кем не целовался. Да и с кем ему было целоваться в Виндзоре, разве что с молоденькими служанками, но они никогда не вызывали у него никакого интереса. Он приобнял Хэла в ответ, неловко пытаясь ответить на поцелуй. Но вдруг, отпрянув от Эдмунда, Хэл горящими глазами посмотрел на него в упор.
— Прости, Нэд. Прости, что так вышло. Этого больше не повторится, — проговорил он чуть хрипловатым голосом.
— Тебе не за что просить прощения. Ты — принц Уэльский. И мне это понравилось… — но последнюю фразу Эдмунд не осмелился произнести вслух. И он конечно не признается в том, как бы ему хотелось, чтобы этот поцелуй повторился вновь. Не признается даже самому себе.
Лондон, Вестминстерский дворец.
Лицо английского монарха, Генриха IV сего имени исказилось от гнева. Как он сам искренне полагал, от праведного гнева. Неужто его сын решил предать отца, отпустив на свободу претендента на трон — Эдмунда Мортимера, 5-го графа Марча?! Нашел, за кого хлопотать и просить. Сам по себе этот мальчишка конечно не опасен. Но им могут воспользоваться враги короны, которые только и ждут удобного случая, чтобы отнять его трон, который, как они искренне считают, Генрих Болингброк получил не по праву. Они усадят мальчишку на трон лишь для вида, а сами заберут власть в свои руки. До чего же глуп его старший сын, ежели не понимает, что желая от отца удовлетворения своей просьбы, он своими руками губит свое собственное будущее, будущее Англии? А ведь Хэлу уже двадцать один год, как можно быть до такой степени наивным? За что ему такое наказание, в лице собственного сына, наследника престола!
— Ты не ведаешь, о чем просишь меня! Ты и впрямь не понимаешь, чем это может обернуться, не только для меня, но и для тебя, для всех нас? Они ведь и тебя не пожалеют, глупый мальчишка! — взметнув руку, король Генрих отвесил своему сыну и наследнику звонкую пощечину, — Пока я жив, Марч останется в Виндзоре. А уж после того, как я предстану перед Господом, делайте, что пожелаете. Можешь даровать ему свободу, ему, его брату, можешь отпустить всех заговорщиков и изменников, можешь поднять из могилы казненных, можешь даже отдать свой трон французскому королю. Благо, я помешать тебе уже не смогу, — подойдя к столу, дрожащей рукой он налил себе вина и быстро выпил его, — Об освобождении Мортимера не может быть и речи, — вынес свой окончательный вердикт король Генрих.
— Я могу идти, Ваше Величество? — холодным тоном осведомился Хэл.
— Иди! — король раздраженно махнул рукой.
Поклонившись, Хэл покинул покои своего отца и короля. Пусть отец и не внял его просьбе, но Эдмунда он не оставит. При первой же возможности они увидятся вновь.