День 6 (1/2)
Грейнджер снова пришла в кабинет к Малфою после полуночи. И на этот раз захватила с собой бутылку хорошего огденского.
— Мы с Гарри всегда отмечали завершение самых тяжёлых дел. Думаю, сегодня у нас есть повод выпить, — заявила она с порога.
Драко посмотрел удивлённо, но без лишних вопросов отодвинул в сторону стопку документов и достал из шкафа два бокала.
Они пили молча, вспоминая события прошедшего дня с такими мрачными лицами, будто находились на похоронах. В какой-то степени, это было действительно так, только хоронили они не человека, а дружбу.
Когда первые стаканы опустели, Малфой без раздумий налил себе ещё и удивлённо посмотрел на Гермиону, когда она потянулась за бутылкой.
— Планируешь взять отгул? — ровным тоном поинтересовался Драко.
Грейнджер посмотрела на него с вызовом и произнесла, загибая пальцы:
— Во-первых, я знаю, где взять антипохмельное зелье. Во-вторых, если нет зелья, можно принять магловские таблетки. Ну а в-третьих, я не собираюсь напиваться.
Противореча собственным словам, она взяла бокал и сделала два больших глотка.
Драко перевёл полный скепсиса взгляд с лица Гермионы на руку со всё ещё загнутыми пальцами и досадливо покачал головой.
— Надеюсь, ты не пытаешься таким образом заставить меня пожалеть о твоём назначении и отказаться от него? — хмыкнул он.
— А что, у меня есть шанс?
— Нет.
— Значит, не пытаюсь, — спокойно пожала плечами она.
На несколько секунд Малфой задержал на Гермионе взгляд, как будто задумался о чём-то, потом тяжело вздохнул и произнëс:
— Я должен перед тобой извиниться.
— За что? — удивилась Гермиона.
— За те воспоминания, которые тебе пришлось смотреть, — ровно произнес он.
То, что слова вызывают в нëм эмоции, выдавало нервное постукивание пальцем по бокалу.
Гермиона видела, что его окклюменционные щиты начинают сдаваться, и сквозь маску равнодушия проступает настоящий Драко.
— Зачем тогда дал именно их? — решила дожимать она и плеснула себе ещё огненского.
Совсем немного, буквально на полпальца, чтобы создать нужное впечатление.
Её губы едва коснулись алкоголя, но поморщилась Грейнджер так, будто сделала большой глоток. Стакан с громким стуком опустился на стол, а Малфой вздрогнул, будто сбросив оцепенение.
— Я злился. На неё и на тебя. А ещё мне… — он сглотнул слюну и прикрыл глаза, — Было больно. И хотелось сделать больно кому-то ещё.
— Любому, кто был рядом? — с хмурой усмешкой спросила Грейнджер.
— Нет, — возразил Драко, — я хотел сделать больно именно тебе. Понимал, что ты ни в чём не виновата, но видел твоё отношение ко всему, что произошло и бесился из-за этого ещё больше.
— Пэнси рассказала тебе, почему поступила так с нами? С тобой? — резко сменила тему Гермиона.
— Нет, — отрезал Драко и поднялся, задев рукой полупустой бокал.
Стекло с глухим скрежетом проскользило по дубовой поверхности и врезалось в стопку документов, но Малфой этого даже не заметил. Он подошёл к окну и остановился возле него, вглядываясь в магическую темноту ночи.
— Она не сказала, а я не нашёл в себе силы, чтобы применить к ней легилименцию. Её вина не в том, что она спала со мной в твоём образе, поэтому эти данные не интересуют Министерство. И никого не касаются…
Драко не слышал, или сделал вид, что не слышал, как Гермиона подошла к нему, вздрогнул, когда её ладони легли по обе стороны от позвоночника, мягким касанием прошлись по лопаткам и замерли на плечах.
— Грейнджер… Ты пьяна, — с хриплым отчаянием произнёс Малфой.
— Я выпила совсем немного, — возразила Гермиона.
Она сделала ещё полшага и прислонилась лбом к его напряжённой спине.
— Мало для того, чтобы напиться, но достаточно, чтобы набраться смелости.
— Для чего?
Грейнджер вздохнула, не торопясь отвечать на его вопрос и отрицательно качнула головой так, чтобы он это почувствовал. Сначала ей нужно было рассказать о другом:
— Я была у Пэнси вчера. Придержала дверь заклинанием после твоего допроса, дождалась, когда скроешься за поворотом и зашла пообщаться. Хотела посмотреть ей в глаза и понять…
— Получилось? — сухо поинтересовался Малфой.
Грейнджер кивнула. Она чувствовала, как напряжены его мышцы и радовалась, что лёгкий градус в крови помогает не дать заднюю.
— Паркинсон рассказала мне, почему пришла к тебе в тот день, когда я рассталась с Роном. Она прочитала тебя, поймала взгляды, которые предназначались мне, уловила излишнюю отстранённость. Мы девушки странные существа. Бывает, не реагируем на прямые намёки, зато умеем делать выводы из непривычного поведения.
— Зачем ты мне это рассказываешь, Грейнджер?
Драко качнулся вперёд, в попытке уйти от непонятного контакта. По интонациям в его голосе Грейнджер догадалась, что он решил, будто она хочет поиздеваться над его чувствами. Не позволяя Малфою отстраниться, Гермиона переместила ладони с плеч, скользнула пальцами по рёбрам на твёрдый живот.
— Что ты делаешь? — окончательно сорвался Драко.
— А знаешь, почему она так спешила? — намеренно проигнорировала его вопрос Грейнджер, — Боялась, что как только я стану свободна, ты решишься раскрыть свои чувства. И, может быть, она видела что-то такое во мне, из-за чего подозревала, что я не отвечу тебе отказом.
— Повторяю, ты пьяна. Завтра проснëшься и пожалеешь обо всём, что говорила и делала, а я буду чувствовать себя ещё большим подонком.
— А я повторяю, что алкоголь был нужен мне, чтобы набраться смелости.
— Для чего?
— Сделать то, чего хотела последние дни.
Она не попыталась развернуть его к себе. Поняла, что со статуей, в которую Малфой превратился из-за её близости, надо действовать иначе. Обошла его, ни на секунду не прерывая контакта в своих рук с его телом и втиснулась между окном и Драко, который не отодвинулся ни на сантиметр, как будто прирос к месту. Он смотрел на Грейнджер сверху вниз и ей казалось, что она видит, как его глаза заволакивает пелена окклюменции. А ведь она так рассчитывала, что несколько бокалов огневиски пошатнут эту стену.
— Пожалуйста, не закрывайся от меня, — выдохнула Гермиона, — если я не буду сейчас видеть твои настоящие эмоции, то не смогу сказать ни слова из той речи, которую готовила с самого утра.
— Мы не на уроках, Грейнджер, а я не Снейп, чтобы меня бояться и терять при моём виде дар речи.
— Веришь, сейчас мне страшнее, чем на любом из уроков зельеваренья.
— Хороший комплимент, — наконец-то проявил эмоции Малфой. — Чем я это заслужил?
— Я хочу попробовать, Драко, — Прошептала Грейнджер где-то в районе его ключицы, пряча глаза.
— Попробовать что?
— Для начала, поцеловать тебя.
Произнесла едва слышно и сама испугалась. Подняла неуверенный взгляд и столкнулась с его взглядом — холодным, колючим, предупреждающим.
— Ну вот, все старания насмарку, — нервно хихикнула Гермиона. — Я так надеялась, что от хорошего огденского твои щиты упадут.
— Грейнджер, я практикую окклюменцию с пяти лет. Если нужно, могу даже спать, не опуская защиту. Неужели ты думаешь, что еë способны пошатнуть два бокала виски?
— Но пару минут назад я видела твои эмоции…
Драко молчал, пристально глядя в глаза Гермионы.
— Ты что, сделал это специально? — заподозрила неладное она, — Прочитал мои мысли?
— Ты слишком громко думала.
— Это нечестно.
— Грейнджер… — Малфой втянул носом воздух и прошептал на выдохе, — Я не в том положении, чтобы делать первый шаг.
— Решил оставить самое сложное мне?
— Сложное?
Драко не удержался от смешка. Его руки, висевшие до этого плетьми вдоль тела, плавно поднялись к локтям Гермионы, невесомо коснулись через тонкую ткань блузы и замерли.
— В нашей ситуации ты королева положения. Знаешь о моих чувствах, слышала почти признание и при этом в курсе, какие демоны во мне живут. Если кто из нас и имеет право на первый шаг, так это ты.
— А как же извечные женские сомнения? — возмутилась Грейнджер, — Вдруг тебя устраивает исключительно комбинация моей внешности с характером Пэнси? Что я могу противопоставить её раскованности, лёгкости, опытности?
Последнее слово Гермиона произнесла еле слышно, ещё и голову при этом опустила, чтобы спрятать от Драко пылающие щёки. Но он услышал. Смелее обхватил пальцами её плечи, подался корпусом вперёд, удивлённо спросил:
— Объясни, как вышло, что ты меня уговариваешь? Грейнджер, ты что, отправила в думосброс всю последнюю неделю? Я могу напомнить…
— Не надо, — торопливо возразила она и со странной интонацией добавила, — я всё помню. Всё.
— Мерлин! — простонал Малфой, то ли сообразив, что она имела ввиду, то ли снова прочитав её мысли, — Не говори, что ты их пересматривала!
Гермиона кивнула и наконец с отчаянной решимостью подняла на Драко глаза.
— Я ведь всучил тебе эти воспоминания, чтобы уязвить. Чтобы, если не сделать так же больно как было мне, то хотя бы вынудить испытать мерзость, отвращение. Малую часть того, что чувствовал тогда я. Не знаю, что ты себе навоображала, но не говори, что увиденное заставило тебя проникнуться чувствами!
— Я увидела там двух людей, которые занимаются тем, что доставляет им обоим удовольствие, и только.
— Тогда что тебе нужно, мантикора тебя раздери? — сорвался Драко.
— Ты. Настоящий. Мне пришлось собирать информацию по кусочкам, но за эту неделю я узнала тебя больше, чем за все предыдущие годы. Немного помогли воспоминания, чуть больше разговор с Пэнси.
Не понимая, к чему она ведёт, Малфой отпустил руки Гермионы и сделал полшага назад, чтобы не отвлекаться на ощущение знакомого тела в своих объятиях.
— Ты всё время говоришь о том, как тебе было больно, но что чувствую все эти дни я? Попробуй представить, что у меня как будто забрали кусок жизни, о котором я даже не догадывалась. Украли шанс на перемены, возможность оставить в прошлом всё то, что мне ненавистно. Ты жалеешь себя, свою потерю, но ведь я тоже кое-что потеряла. Отношения, на которые в отличие от тебя у меня не было даже шанса.
— И поэтому ты решила пересмотреть мои воспоминания? Чтобы что? Узнать, как это могло бы быть?
— Нет. Чтобы увидеть твои эмоции.
Грейнджер понимала, что её слова выводят Малфоя из равновесия, почти пугают. Она и сама уже была не уверена, что стоило начинать этот разговор, но теперь собиралась идти до конца.
— Прекрати, какие эмоции? — возмутился Драко, — Ты путаешь женское и мужское, зелёное и кислое! Во время секса для нас есть только секс.
Спокойно покачав головой, Гермиона возразила:
— Неправда. Ты контролировал себя каждую секунду. Когда сжимал пальцами её шею, когда вязал узлы и дважды проверял каждый, чтобы не причинить боль, когда… — она запнулась, вмиг став похожей на наивную первоклассницу, застукавшую родителей во время секса.
— Когда что? — выгнув бровь поинтересовался Малфой, — Трахал её горло до рвотных позывов? Или насаживал ртом на свой член под водой, не позволяя подняться и сделать вдох?
Грейнджер сглотнула вязкую слюну и упрямо мотнула головой. Досадливо ругнувшись себе под нос, Драко попытался поставить точку в разговоре:
— Ты даже произнести это вслух не можешь, а рассуждаешь о каких-то эмоциях, — произнёс он, и, махнув рукой, пошёл к столу, где ждала уполовиненная бутылка огденского.
— Но ведь ей это нравилось, — бросила Гермиона ему вслед, — какая разница, как именно ты её трахал, если вас обоих это устраивало?
Драко резко обернулся и встретился с решительным взглядом карих глаз.
— И ты хочешь сказать, что тебя это тоже устроит?
— Нет, — поспешила возразить Грейнджер, но, заметив горькую усмешку на губах Малфоя, залепетала, — не сразу. Не всë…
— Что и требовалось доказать, — устало вздохнул Драко. — Ты завелась от развратной сцены из воспоминания, но вместо того, чтобы самостоятельно снять напряжение пришла предлагать мне отношения. Вся такая правильная золотая девочка. Хочешь, я тебя трахну разок, доведу до оргазма и разойдёмся на этом?
Малфой произнëс это буднично, как будто предлагал сделать за Грейнджер отчëт. Замер, ожидая, что после такого она точно сбежит и навсегда закроет тему, которую неудачно подняла. Но Гермиона неожиданно спокойно произнесла:
— Хочу.
И пока Драко не опомнился, шагнула к нему, отпихнула руки, попытавшиеся еë остановить и принялась деловито растëгивать пуговицы на своей блузке.
— Ты серьёзно? — спросил Малфой таким тоном, с которым обычно интересуются психическим состоянием.
— Да, — всë также спокойно ответила Грейнджер, скидывая туфли-лодочки.
На полу оказалась блузка, за ней последовала юбка, а следом бюстгальтер. На Гермионе остались только трусики и чулки, которые она не решалась снять, пока Драко стоял, как каменный, пристально глядя ей в глаза. Если бы он позволил себе посмотреть на обнажённую грудь или хотя бы на губы, решиться было бы легче. Но…
— Проваливай, Грейнджер, — хрипло попросил Малфой, приближаясь к её лицу, — одевайся и уходи, иначе я вытолкаю тебя за дверь прямо так.
Он резко отстранился и отошёл к окну, развернувшись к кабинету спиной и тяжело дыша.
А Гермиона смотрела на его напряжённую спину и пыталась угадать, на что Драко больше надеется — на то, что она послушается или на то, что останется.
Слышал ли он её мысли в этот момент? Знал ли, что она не отступит?
Пальцы дрожали, когда Грейнджер снимала с себя трусики. Она никогда не делала подобного и может никогда не решилась бы, но сейчас ей было жизненно необходимо пробить броню Малфоя. Тонкое кружево осталось лежать на полу, а вот блузку Гермиона подняла, расправила и положила на край письменного стола. Раскрепощение — раскрепощением, но сесть голой задницей на чьё-то рабочее место было выше её сил.
Драко всё так же стоял к ней спиной. Собравшись с духом и тихо выдохнув, Гермиона прижалась к столу поясницей, уперлась ладонями в прохладную поверхность и, приподнявшись на цыпочки, села на самый край.
Примерилась, поняла, что так будет неудобно не только морально, но и физически, и продвинулась чуть дальше, упираясь одной пяткой в дубовую поверхность.
Малфой стоял истуканом, всматриваясь в черноту Лондонской ночи. Единственный зритель, на внимание которого было рассчитано представление, отказывался его смотреть. Гермиона поняла, что это и к лучшему.
Паники в ней было во много раз больше, чем возбуждения, и если бы Драко обернулся прямо сейчас, она не смогла бы пошевелиться. Застыла бы неловкой голой статуей посреди его стола, являя собой не воплощение соблазна, а повод для веселья.
Она закрыла глаза, стараясь прислушиваться только к своим ощущениям, а не к шороху одежды со стороны окна.
Холодные пальцы легли на грудь, сжали, щекотно огладили подушечками сосок, переместились ко второй груди. Только когда рука начала согреваться, Грейнджер скользнула ладонью вниз по животу и коснулась клитора. Неловкость медленно отступала под натиском возбуждения. Хотелось позволить себе больше и полностью погрузиться в ощущения, не думая о неудобной позе и аморальности происходящего.
Осоловевшим взглядом Гермиона окинула стол за собой, сдвинула в сторону стопку документов и в следующую секунду легла спиной на освободившееся место.
Вот теперь всё было идеально. Удобная поза и отсутствие Малфоя перед глазами, когда так и тянуло взглянуть — не смотрит ли он. Можно было полностью отдаться ощущениям, представляя картинку, которая за последние дни стала привычной и с каждым разом становилась всё детальнее и развязней.