День 4.2 (1/2)

Допрос Пэнси Паркинсон длился недолго, всего полчаса, но он вытряс из Драко последние крупицы самообладания.

Сначала она требовала, чтобы её опрашивал Поттер, и наотрез отказывалась разговаривать с Малфоем. Только когда он пригрозил ей веритасерумом, Паркинсон нехотя начала отвечать на вопросы, при этом глядя на него, как на бубонтюбера.

У Малфоя чесались руки схватить эту самодовольную стерву за шею и придушить. И не так, как он делал десятки раз по обоюдному согласию, а по-настоящему. Сжимать пальцы, ощущать конвульсивное подрагивание гортани и смотреть, как жизнь утекает из её взгляда. Проще говоря, сделать то, что она сотворила с ним.

Каждую секунду, находясь в её обществе, Малфой пытался представить — что, если бы с самого начала он знал, что это Пэнси, а не Гермиона? Было бы ему с ней также хорошо? Ведь по сути, внешность не играет такой уж большой роли, а характер той Грейнджер, с которой он провёл полгода, его вполне устраивал. Да и с Паркинсон они неплохо отжигали в школьные годы, она была вполне в его вкусе. Так неужели, не брось он её тогда, на шестом курсе, всё могло сложиться иначе?

Но, чем больше он об этом думал, тем сильнее в нём поднимался протест.

Нет. Не просто так он с ней расстался тогда. И в облике Гермионы она была не собой. Просто играла роль, подстраивалась под изученный образ.

Драко поставил точку на пергаменте с показаниями и без лишних слов поднялся из-за стола. Он не собирался произносить душеспасительных речей, как и прощаться с ней. Малфой взялся за ручку, но услышал за спиной насмешливое:

— Не скучай, милый. Всего каких-нибудь лет пять и я вернусь.

— Пошла ты, — прошипел сквозь зубы Драко, не заботясь о том, чтобы она его услышала.

Он с такой силой пнул дверь, что та ударилась об стену, и вылетел из комнаты допросов.

***

Гермиона вздрогнула, когда деревянное полотно врезалось в стену недалеко от неё. Пришлось ждать, пока заместитель главного аврора скроется за поворотом, чтобы не попасться ему на глаза, но вот дверь она смогла придержать заклинанием, чтобы не закрылась раньше времени.

Грейнджер знала, что Драко не позволит ей пообщаться с Паркинсон. Это было запрещено регламентом. К тому же Гермиона не занимала достаточно высокой должности, чтобы общаться с преступниками. Но она чувствовала, что ей необходимо поговорить с Пэнси.

Как только шаги Драко стихли вдалеке, Грейнджер вышла из полумрака, взялась за ручку двери, которая медленно закрывалась последние полминуты и замерла возле узкой щели. Она прислушалась к тому, что происходит внутри кабинета. Сначала там царила тишина, но через несколько секунд Гермиона уловила странный звук, похожий на сдавленный всхлип, а затем услышала громкие рыдания.

Больше не медля, Гермиона распахнула дверь и решительно вошла внутрь, держа спину прямо и не позволяя Паркинсон увидеть сопереживание во взгляде.

— Не думала, что ты придёшь, — растирая слёзы по щекам выдавила Пэнси.

— Я и не должна была.

— Что, принесла мне свои нравоучения перед отправкой в Азкабан? — попыталась звучать высокомерно Паркинсон, но с размазанными по лицу мокрыми дорожками это выглядело неубедительно.

— Ты сама выбрала такой путь, — спокойно заметила Гермиона и села на стул напротив бывшей подруги.

— Зачем ты пришла, если уже сделала для себя все выводы?

— Может потому, что не все? Я пытаюсь понять, Пэнс, как это произошло? Что с тобой случилось?

Паркинсон в ответ надменно сложила руки на груди и, откинувшись на неудобную спинку, отрывисто выплюнула:

— Банальная скука.

— От скуки не идут убивать людей, — всё так же спокойно возразила ей Гермиона, а для себя сделала мысленную пометку, что руки Пэнси не скованы заклинанием.

Если бы её арестовали, то по всем правилам должны были держать в магических наручниках до отправки в Азкабан, но, так как Паркинсон считалась просто свидетельницей, пусть даже и с подозрением на пособничество, ей полагались послабления.

Гермиона видела, что выдержка Пэнси даёт трещину. Это было заметно по слегка подрагивающей нижней губе и по тому, как пальцы судорожно сжимают ткань дорогой, но уже не очень свежей блузы. И в этот момент Грейнджер поняла, что если она хочет получить ответы, нужно действовать иначе.

Она подалась вперёд, протянула руку по столу и тихо произнесла:

— Я правда ничего не понимаю. Пожалуйста, если наша дружба ещё хоть что-то значит для тебя, объясни…

Это не сработало. Паркинсон осталась сидеть в той же позе, закрывшись от бывшей подруги на все возможные ментальные и эмоциональные замки.

Тогда Гермиона нарушила главное правило допросов — поднялась, обогнула стол и подошла к месту подозреваемого. Это было строжайше запрещено, ведь если бы магия дала сбой, преступник мог запросто взять неосторожного аврора в заложники. А Паркинсон и вовсе не сдерживали почти никакие заклинания, разве что защитный купол, не позволяющий покинуть кабинет.

Вот только Грейнджер чувствовала, что это её единственный шанс разобраться во всём, и была готова рискнуть. Пусть мотивы Пэнси и были не важны для расследования, они были важны лично для Гермионы.

Невесомо, очень медленно, она прикоснулась кончиками пальцев к плечу Паркинсон и слабо сжала. Пэнси дёрнулась, но взгляд не подняла. Напряжённая, как перетянутая струна гитары, готовая лопнуть в любой момент, слизеринка сидела неподвижно, не пытаясь отстраниться от касания холодных пальцев.

— Иди ко мне, — сдавленно попросила Гермиона, после чего притянула Пэнси к себе.

Та не сопротивлялась. Уткнулась лбом в живот Грейнджер, обняла её за талию, всхлипнула и снова расплакалась, громко, отчаянно. Так безнадёжно, что у Гермионы против воли защемило сердце.

— Я такая дура, Герм! Такая дура… — промямлила Паркинсон сквозь рыдания.

Она проплакала с четверть часа, и Грейнджер решила не успокаивать её, не задавать вопросы, только монотонно гладила по голове. Дала возможность выплеснуть эмоции, хотя в этой ситуации они вряд ли могли ей чем-то помочь.

Когда всхлипывания перестали душить слизеринку, а плечи Пэнси расслабились, Грейнджер придвинула к ней свой стул и села рядом. Она держала руки Паркинсон в своих и успокаивающе водила пальцами по тыльной стороне ладоней.

Неприятным откровением для Гермионы стало то, что внутри неё снова подняло голову что-то похожее на сочувствие, хотя это было не то чувство, которое она хотела бы испытать. Не после того, что сотворила Пэнси.

Напомнив себе, почему они обе оказались в этой комнате по разные стороны от стола, Грейнджер постаралась взять эмоции под контроль и при этом говорить мягко, чтобы не спугнуть откровенность Паркинсон.

— Как так случилось? Мы чем-то обидели тебя?

— Обидели, — хмыкнула сквозь слёзы Пэнси. — Вы бросили меня. Все трое друг за другом.

— И за это ты решила нам отомстить? — некоторую резкость вопроса Гермиона сгладила мягкими касаниями больших пальцев к запястью слизеринки.

— Я не собиралась вам мстить! — воскликнула Паркинсон с таким возмущением, как будто Грейнджер не понимала очевидных вещей.

— Тогда что это было?

Пэнси вздохнула и сникла. Тихо, едва слышно, не поднимая глаз на Гермиону, она проговорила:

— Сначала мне хотелось просто развеяться. Поиграть с вами и посмотреть, как долго я смогу водить за нос троих авроров.

— Полгода изменять мужу под обороткой с его замом — странная игра, — не сдержала ехидства Грейнджер.

И вдруг Пэнси дëрнулась, как от удара и с недоверием уставилась на гриффиндорку:

— Мерлин! Вы что, так ничего и не поняли?

От азартного, ненормального в подобных обстоятельствах, блеска в глазах Паркинсон, Грейнджер напряглась.

— Что мы должны были понять?

— Неужели вы такие слепые? — будто не слышала Гермиону Пэнси, — Думаешь, трахаться с Малфоем под оборотным — это лучшее, что я могла придумать? Три! Три года я водила вас за нос! Путала документы в твоих драгоценных отчётах, перекладывала улики и однажды даже заявилась в гости к Кингсли в облике пьяного Гарри. Мне так нравилось смотреть, как вы потом сомневаетесь в собственной адекватности. А ещё я отвадила от вас рыжее недоразумение, которое вы считали своим другом! До сих пор считаю это своей главной заслугой!

— Что ты сделала? — спросила Гермиона неожиданно севшим голосом.

Её пальцы замерли на руке Пэнси, а та, похоже, поняла, что поймала свой момент славы. Она вцепилась в запястье Грейнджер, удерживая ту рядом с собой, приблизилась к ней настолько близко, что их дыхания смешались, и торопливо заговорила:

— Это было так просто. Парочка неприятных разговоров по каминной сети, его просьбы о встрече, которые ты резко отвергла. Пришлось даже смотаться в Румынию и переспать с этим недоразумением. Мерлин, Грейнджер, как можно было терпеть его так долго? Пыхтящий, неумелый скорострел! Боюсь, после моих комментариев, его самооценка уже никогда не поднимется. И кое-что другое тоже.

Гермиона попыталась выхватить руку из захвата, но Пэнси только сильнее вцепилась в неё, дёрнула бывшую подругу на себя и торопливо зашептала, почти касаясь своим носом носа Грейнджер:

— Я же оказала тебе услугу, Герм! Скажешь нет? Если бы я не вынудила Уизли разорвать ваши отношения, ты до сих пор распускала бы нюни и по расписанию раз в два месяца имитировала оргазм. Можешь сказать мне спасибо!