Поездки (1/2)

Кирса, оказавшись на улице, выдохнула — без облегчения, что её рабочая смена на кухне подошла к концу, без радости от того, что в кошельке лежали заслуженные наличные, без тревоги за то, что ей придётся потратить целый час в ожидании автобуса, а потом делать пересадку в Веллингтоне. Нужно было прихватить спрятанный возле школы телефон. Это её устраивало. Сил на волнения не оставалось, а отработанный маршрут, рассчитанный до минут, позволял не отвлекаться на мысли о том, что она собственно делает и что нужно делать дальше. Всё становилось проще, одолимее, реальней. Как и пальцы, которые пощипывало от дешёвого моющего средства, что сегодня попало под перчатки и раздражало кожу даже после долгого мытья. Девушка коротко взглянула на экран нового и дешёвого смартфона: семь минут пятого, никаких подозрительных пропущенных вызовов или сообщений. Она включила экономный режим, чтобы приберечь заряд, и убрала его во внутренний карман серой парки — сегодня он больше не понадобится. Ноги сами понесли её уже по вполне знакомой мостовой Форта-Коллинса. В этом городе найти подработку подростку без всяких документов было значительно проще. Устная договорённость, частая смена мест деятельности. Определённо усилия стоили таких возможностей. Девушка поправила чёрный шарф и с холодным интересом смотрела на дома и улицы вокруг.

По сравнению с пригородом — здесь жизнь ревела как в Большом Яблоке<span class="footnote" id="fn_34023845_0"></span>. Смешение архитектуры разных эпох раньше вызвало бы недоумение и оживление интереса. Сейчас же она просто отстранёно замечала странности, «стыки» времени в невысоких постройках, кое-как прибранных от сора и пыли серых тротуарах. Всё внимание и хоть какое-то подобие жизни ушло вместе с последней рабочей минутой, где такое просто требовалось, чтобы не схлопотать вычет и проблем. Кирса, потирая лицо, приходила к безликому выводу, что хочет просто сесть на одну из скамей в старой части города и не двигаться вовсе. Несколько дней минимум, дать всей себе отключиться от реальности и перевести дух. Где-то далеко. Усталость насыщала собой каждую клеточку души. Она держалась лишь на разуме, старательно блокируя исстрадавшееся сердце. Эмоциональные проблемы что-то надорвали в ней. И подросток понимала, что нельзя допустить срыва логики, адекватной оценки происходящего, иначе дядя её настигнет. И всё начнётся сначала. Только без её глупых и наивных взглядов. При приятных воспоминаниях, которые теперь приносили крохотную толику радости и только вместе с болью, горький ком в горле противно запульсировал. Но слёзы не пришли. Кирса не раз пыталась выплакать это, чтобы хоть как-то избавиться, освободиться. Да только не получалось — всё засело глубже. Смешалось. Из-за собственных чувств.

Загнанный всем этим подросток понимала, что они неправильные как минимум. Но даже просто общаясь с ним, она чувствовала что-то правильное и полноценное. Да только его обращение после поездки заставило всё пересмотреть. Не только в себе, но и в нём. Девушка в эти месяцы много думала о его поведении, сравнивала внешнее с тем, что случилось в Денвере, и тем, что потом делал родственник. И не могла выстроить внятную, логичную картину, понять Рейнарда до конца. По-всему выходило, что он в самом деле видел в ней лишь особое развлечение. И от того собственные чувства, не нашедшие более полноценного отклика, нещадно жалили. Кирса злилась на себя, что не могла просто вычеркнуть шальные эмоции, вполне свойственные подросткам. Но зато она могла постоянно напоминать себе, что это не должно становиться уязвимостью, что так дядя делает ей больно. И одно только понимание, что мужчина руководствуется своим желанием, заставляло её держаться подальше. Помимо своей гордости и желания быть собой, а не чужой игрушкой. И всё же девушка вымученно недоумевала: он всегда так о ней заботился. Даже начало той поездки, по сути очень простой, было счастливым. По-настоящему волшебным.

Воспоминания всё же начали проступать акварельными мазками. Кирса поморщилась, скрестила руки на груди и заставила взор сфокусироваться в настоящем. Автобусная станция. Обратный билет был куплен утром, поэтому она медленно прошла к скамьям. Желания заходить в тёплый, наполовину пустой зал ожидания не возникло. Разбираться с уроками сейчас — тоже. Хотелось наполнить голову пустотой, какая смогла бы вытеснить приятные образы. Но всё же девушка, сев на скамью, вытянув перед собой ноги, аккуратно заглянула в ту январскую пятницу. Старалась заблокировать всё дурное, чтобы сосредоточиться только на хорошем. А оно ведь было — глупо отрицать, что ничего не было. Ничто тогда в его поведении не выдавало намерений — оно лучилось заботой и обоюдной радостью. Любовью. Они оба собирались, словно их ждало целое дорожное приключение, а не простая поездка, длинной во всего лишь сто двадцать километров. Губы изогнулись в горькой, тоскливой улыбке, а всё тело как-то застыло. Налетел холодный, мартовский ветер, но девушка, думавшая о поездке, не поёжилась.

***

Учебный день закончился, и Кирса, нахватавшая домашнего задания вперёд, спешила побыстрее покинуть здание школы. Из своего шкафчика забрала верхнюю одежду, которую даже не застегнула толком, дорожную сумку со сменной одеждой, нужными вещами, и уже бежала к парадному выходу. Легко и бодро, ноги словно не касались скрипящего светлого паркета. В коридорах сделалось тихо — почти все ученики покинули школу, лишь парочка кружков продолжала свою работу, а уборщик мёл пол с шуршанием опилок. Девушка на ходу устремилась к стене и перепрыгнула чистый участок, чтобы не замарать его, побежала дальше. Мимоходом с нетерпением посматривала в высокие и большие окна — зимний день уже подходил к концу. Солнце посылало рыжеватые лучи с запада, создавало тени во внутреннем дворе старой, каменной постройки. Обычно она любовалась бы тем, как оно искрит на снегу всю дорогу домой, но сегодня она не поедет домой на автобусе. И это очень будоражило почти как ребёнка — поездка в Денвер. Ещё и с дядей, что волновало. Он всегда любое дело или отдых делал лучше. Ей нравилось проводить с ним время. Совсем не так как с родителями или братом. И вырываясь на улицу, на прохладный чуть морозный воздух Веллингтона, она с радостью предвкушала его общество, то особое чувство, которое возникало рядом с ним. Только с ним.

Удивительное спокойствие, безопасность, счастье и правильность. За полутораметровой оградой припаркованного мустанга было не увидеть, но подросток заметила фигуры. Бросился в глаза перво наперво силуэт самого Рейнарда, а потом она поняла, что рядом с ним стоит Гантрам. Дядя уже здесь и, видимо, напоследок они договариваются о работе. Девушка ощутила улыбку, какую не могла унять, да и не было в том надобности — никто здесь не мог её сдерживать или подавлять в подсознательном желании, видеть прежде всего благоразумную, примерную дочь. Снег, подтаявший от солнечных лучей, хрустел под ногами, а лёгкие насыщались чистым воздухом. Запахнутые полы серебристой куртки-пуховика развевались, небрежно замотанный красный шарф болтался на горле. Она ощущала себя счастливой в этом простом моменте, хотя не могла выделить точной причины — просто наслаждалась магией момента. Девушка выбежала из кованных ворот, только тогда сбавила скорость. И Рейнард, отвлёкшись на полуслове, повернул к ней голову. Кирса видела, как его губы растягивает точно такая же улыбка радости и предвкушения как у неё. Только у него она вышла более уверенной и знающей.

И как эта эмоция отличалась от улыбки Гантрама — она видела это в сравнении. Тот просто радовался, не так. Девушка приблизилась и, заметив встречное движение дяди, обняла его. Как и он её. Тепло и приятно.

— Ты уже собралась, — Рейнард потёр ладонью её по плечу, смотря на неё сверху вниз, и в серых глазах сверкало волнение, немного азарта перед дорогой. — Быстро, я думал, что тебе понадобится ещё минут десять.

— Не, я всё успела. И перекинуть на диск проект апартаментов, — довольно произнесла Кирса, а потом кивком поздоровалась с другом семьи: — Здравствуйте, Гантрам, как у вас день?

— Привет, Кирса, — мягко ответил мужчина и, пошевелив крепкими плечами, со смешком выдохнул: — Да вот, вожусь с графиком, раз Рейнард срывается. Надеюсь, что хоть выставка будет хорошей.

— Давай сюда сумку, — с этими словами Рейнард забрал у племянницы ношу, — и устраивайся в машине.

Девушка отошла от него и бодро проследовала к чёрной дверце переднего пассажирского сидения. Приметила, что серый Chevrolet Cobalt<span class="footnote" id="fn_34023845_1"></span> Гантрама припаркован поодаль. Садясь, она слышала, что мужчины продолжили о чём-то говорить, только куда тише. Будто не желая, чтобы ей удалось различить слова, интонации.

Уже на сиденье подросток стянула с себя шапку, смотала шарф и, извернувшись, естественным, не скованным движением закинула их на заднее сиденье. Пока снимала шуршащую куртку, искоса наблюдала за теми двумя, и ей показалось, что Гантрам отчего-то сделался серьёзней. «Наверное, по работе трудности. Несколько новых сделок, и машин не хватает» — вспомнила юная Гардог, отправив куртку назад. Туда же последовал и рюкзак, и форменный тёмно-синий пиджак с золотыми нашивками школы. Осталась в белой рубашке и синих, прямых джинсах. В салоне поддерживалась умеренная температура, какая нравилась ей и Рейнарду. Не выше двадцати одного градуса. Поэтому девушка только мельком взглянула на климатические настройки и принялась регулировать себе сиденье для поездки, выбирать музыку на планшете. Мимо машины прошёл дядя и Гантрам, сзади открылся багажник. Надёжный хлопок. Потом эти двое поговорили ещё с минуту, обменялись рукопожатиями. Рейнард пошёл к водительскому месту, а друг, чуть ссутулившийся, остался стоять на тротуаре. И когда мустанг отъезжал, Кирса помахала ему рукой на прощание. Мужчина вскинул руку, но ей показалось, что на несколько секунд тот в непонятном, мучительном сомнении сощурил тёмные брови. Но это ощущение прошло быстро, а машина уже удалялась от здания, входящего в Школьный округ Поудре<span class="footnote" id="fn_34023845_2"></span>.

Разговор занялся быстро и как всегда непринуждённо. Говорили обо всём подряд, и ни одна тема не изживалась — переходила в другую. Им было интересно друг с другом. Девушка говорила, слушала. Парень говорил, слушал. Порой во мнениях они не сходились, но никогда это не разлучало той сплочённости. Кирса посматривала за картой, включала музыку, делала то тише, то громче. Рейнард следил за дорогой и в чёрном сиденье с красными элементами выглядел на удивление расслабленным. В один момент девушка поймала себя на чётком, безошибочном ощущении, что они и так оба хорошо проводят время. Просто так. Даже в простой поездке. Словно ехали из ниоткуда в никуда и словно это странствие для них вечно. Между тем незаметно стемнело, тёмные пейзажи сделались безликими. Кирса смотрела за ними, а когда слева от них с содрогающим грохотом пронёсся тягач, вспомнила о выражении лица Гантрама и решила спросить.

— Рейнард, а точно нету проблем из-за того, что ты едешь со мной? — она задумчиво потёрла правое запястье, чуть нахмурилась.

Рационально предполагала, что тот мог ради неё пойти на такие неудобства, и немного переживала.

Мужчина, который тоже снял уличную одежду и теперь сидел в красном пуловере и чёрных джинсах, скосил серые глаза на неё. Потом вернул взор к дороге, проверил боковое и заднее зеркало. Несколько секунд молчания.