Игры вожаков: белый зверь, черный зверь (2/2)

Чонгук склонился, осматривая тело, затем поднял глаза на вожака Кима.

— Кажется, у нас проблема.

— Правда? И ты снова будешь обвинять меня?

— Я пока просто констатирую факт.

— Конечно, ведь тело нашли на моей земле. Удобно, правда?

— Тебя кто-то подставляет, и если ты не дурак, то будешь сотрудничать, а не истерить.

— Не смей говорить со мной так, Чон.

— Тогда перестань вести себя, как мальчишка, и начни думать, как вожак.

Вторая смерть перевернула ход событий. Теперь никто не мог отрицать очевидное —провокация, и если убийцу не найти, то в лесу начнётся резня. Чонгук стал ещё жёстче: лично проверял каждый след у ворот, изучал запахи, но вновь ничего, кроме стойкого металлического аромата крови и слабых, размытых следов, указывающих на то, что тело принесли уже мёртвым. Кто-то отлично замёл следы, что значило лишь одно: убийца был опытным и знал, как убивать.  Тэхён, хоть и кипел от ярости, тоже не сидел без дела. Вызвал старейшин стаи, заставил каждого оборотня отчитаться, где тот находился в ночь убийства. Несколько волков были готовы поклясться, что всю ночь стояли на дозоре, но никто не заметил, как тело подбросили. Стража не слышала ни шума, ни чужаков. Пугало.

Тем временем в стае Чонгука напряжение росло. Совершенно не нравилось, что Тэхён оказался в положении жертвы, что убийца играет фигурами на доске. Проверили границы территорий, допрашивали свидетелей, отправляли разведчиков в соседние стаи, но никто не видел, никто не слышал, никто не знал. Оборотни Тэхёна злились, чужаки в их лесу стали редкостью, а сам молодой вожак терял терпение.

Когда в очередной раз собрались, чтобы обсудить, куда двигаться дальше, ветер принёс новый запах свежей крови. Не успели ещё договориться, когда с севера прибежал волк-разведчик, чьи лапы были испачканы в бурой грязи.

— Нашли ещё одно тело.

Теперь всё стало ещё хуже. Убитым оказался его собственный воин, и умер он на территории стаи Тэхёна. Снова. Дни проходили в напряжённом молчании, обвинениях и бесконечных тупиках. Следы вели в никуда, запахи рассеивались слишком быстро. Убийца, кто бы он ни был, знал, как оставаться незамеченным. Тэхён был зол, но Чонгук — ещё злее. Теперь жертвой стал охотник его стаи, что меняло правила игры. Собрания всё больше походили на поле боя. Тэхёна нервировало, что его продолжают подозревать, Чонгука — что не может найти виновного.

И тогда у Чона родилась идея.

— Сегодня в патруль идёшь со мной.

— Зачем? Боюсь, вожак, я недостаточно хорош, чтобы составить тебе компанию.

— Проверим, умрёт ли кто-нибудь, пока ты рядом.

— Думаешь, это я? — Ким аж икнул от негодования, уставившись на наглого хама.

— Думаю, что ты слабый вожак, которого легко использовать. Если этой ночью никого не убьют, значит, ты либо убийца, либо его прикрываешь.

Тэхён зло прищурился, но молча кивнул. Спорить было бессмысленно. Да и что он мог сказать? Отказываться — значит, подтвердить подозрения. Соглашаться — значит, потакать наглости Чона. Выбор так себе, но выбора, по сути, и не было.

Они ушли в лес.

Тёмный, глухой, что встречал ледяной тишиной. Ни шума ветра, ни шелеста веток — только глухая, давящая пустота. Сам лес затаился, следя за убийцей с тысяч невидимых глаз. Под ногами скрипел снег, мерзлая земля отзывалась сухим хрустом. Деревья казались выше, чем днём, тени от них ложились тяжелее, вязли в воздухе. Тэхён шагал чуть сзади, сжимая кулаки так сильно, что костяшки побелели. Впереди маячит Чон, тяжёлый, огромный, вечно раздражающийся. От его запаха мурашки бегали по коже, но не от страха. Весь этот патруль с «великолепным напарником» был смешон. О каком конкретно убийце была речь? Вот Чон уже готов прибить Кима.

— Я тут подумал, что ни разу не видел тебя в обличии волка. — нахмурился Чон, переводя взгляд на тонкие запястья, что с грацией отводили ветки в сторону лишь бы красивое лицо не тронули ссадинами.

— И что, это проблема?

— Скорее, любопытство. Все говорят, что ты похож на омегу. Интересно, так ли это, когда ты в зверином облике?

Странно, что тот ничуть не удивлен вопросом. Улыбается ярко, всматриваясь в черные глаза напротив, усмехается чему-то и дальше двигается, огибая нахмуренного альфу.

— Боишься окажусь сильнее, чем ты думал?

— Нет, — рассмеялся как подросток, не веря в то, что услышал, — боюсь, что ты окажешься ещё слабее, чем мне казалось.

— Ты странный, Чон. То угрожаешь убить, то интересуешься, какой я в зверином облике. Особая форма ухаживаний?

Чонгук остановился. Ну точно, Тэхен же по альфам. Вожак альфа по альфам. Смешно. Да и мерзко. Слухи не врали. В голове что-то зазвенело, как сигнал SOS, но не придал тому значение.

— Прости, но ты не в моём вкусе.

— Разумеется, — Тэхён медленно повернул голову, поднимая на него насмешливый взгляд. — Ты же любишь покорных, да? Таких, кто скулит и лижет тебе лапы?

— Нет, —тоном ниже, чем раньше. — Мне нравится, когда ломаются.

Зачем это вообще обсуждать? Сам трясет головой, чтобы скинуть наваждение. На него этот чертов Ким странно влияет. То раздражение безумное вызывает, то вдруг честностью сквозить. Дебил.

— Какая чудовищная откровенность, — хмыкнул, делая шаг вперёд, нарочито близко проходя мимо, проводя изящными пальцами по огромной грудной клетке, что на уровне глаз застыла. Чонгук огромный, сильный, Тэхену и правда такие нравятся. —Я как раз из тех, кто ломается.

— Посмотрим.

— Чего?

— Что? — очнулся старший, переводя взгляд в глубину леса.

«Это что сейчас было?» — моргает глазами Чон, вновь смотря на мелкого вожака, что уже почти носом внюхивался в шею, стоя на носочках.

— Так хочешь увидеть, каким я буду волком?

— Вожак Ким…Мне эти твои заигрывания…

И прежде, чем Тэхён успел что-то ответить, резкий запах крови ударил в нос.  Чонгук первым обернулся, разрывая одежду на части, и рванул вперёд. Ким задержался на секунду, проклиная всё на свете, а затем бросился следом, оборачиваясь.

Лес размывался в скоростном беге, лапы едва касались земли. Запах крови был резким, свежим, но поверх витал другой — мускусный, смутно знакомый. Чонгук бежал первым, черная тень стремительно неслась сквозь бурьян веток. Минутой погодя уже увидел. Такой же черный волк. Большой, свирепый. Рычание сорвалось с горла, и вожак Чон прыгнул, вонзая когти в тело врага. Волки рухнули в снег, скатившись вниз по склону, белая пелена разлеталась вокруг, перемешиваясь с кровью. Чонгук сомкнул челюсти на загривке нападающего, но тот резко дернулся, вывернулся, и, прежде чем вожак успел среагировать, острая боль пронзила лапу. Клык вошёл в плоть.

Сломано.

Зло зарычав, попытался подняться, но боль прострелила, ещё один укус — на этот раз по шее, не слишком глубокий, но унизительно точный. Чужой волк скалит клыки. Чёрный, как ночь. Запах — слишком знакомый.

Кто?

Не успел найти ответ. Враг прыгнул, намереваясь закончить то, что начал. Чудится Чону, что незапланированная смерть совсем близко ходит. Но прежде, чем клыки убийцы сомкнулись, что-то огромное сбило его в сторону. Белоснежный волк врезался в незнакомца с такой силой, что тот отлетел в сторону, ударившись о дерево.

Рык. Мощный, что воздух сотрясся.  Чонгук моргнул, вглядываясь сквозь боль. Тэхён. Это, мать вашу, был слабый вожак Ким Тэхён. Зверь огромный. Больше, чем Чонгук предполагал, больше, чем все, кого знал. Больше, чем собственный. Белая шерсть вздыбилась, глаза полыхали гневом алым, клыки уже впивались в загривок врага.

Тэхён рвал, кусал, с силой вжимая черного волка в снег. Зубы вспарывали шкуру, а лапы топили врага в снегу, не давая выбраться. Но убийца не сдавался, Чонгук видел, как тот дергается, как когти разрывают снег, как в следующий миг подгибает лапы — и с силой бьёт Тэхёна под брюхо. Белый волк глухо зарычал, но не отпустил, только сжал челюсти сильнее. Кровь ударила в воздух. Черный волк снова рванулся, выгибаясь, и на этот раз сумел вырваться.  Враг резко метнулся в сторону, но Тэхён прыгнул следом. Покатились по земле, но черный волк уже знал, что проиграл.

Рывок — и сорвался с места, исчезая в ночи.  Вожак Ким зарычал, но преследовать не стал. Чонгук, тяжело дыша, смотрел, как тот медленно оборачивается к нему, приблизился, осторожно склонил морду вниз, изучая раны. Альфа только и смог, что хрипло выдохнуть, оборачиваясь:

— Ты… чертовски огромный…

Тэхён не ответил. Да и как он мог? Всё ещё был волком, всё ещё дышал тяжело, прерывисто, над его белоснежной шерстью поднимался пар. Чонгук смотрел на него снизу вверх, осознавая всю разницу – слабее.

Не, бред какой-то.

Голова гудела, в ноге отдавалось тупой, ноющей болью, а когда он попытался подняться, тело тут же предательски дрогнуло. Точно ведь, сломал. Рыкнул. Больно. Чёртово проклятое дерьмо. Тэхён склонил голову чуть ниже, внимательно глядя, затем наклонился ещё сильнее и, прежде чем старший успел среагировать, ткнулся носом в его шею, внюхиваясь в запах: шафран, мускатный орех, чёрный перец. Сложный, безумно. В голове странно мутит, младший закрывает глаза в каком-то неясном экстазе. Чонгук тоже, сам того не осознавая, прикрывает взгляд, довольствуясь вниманием. Рукой проводит по шерсти на затылке огромной белой головы — неожиданно шелковистой, нетипичной для представителей сильного пола.

Чонгук вздрогнул.

— Ты что творишь, идиот?

Ким, не моргнув, отступил на шаг, затем медленно обернулся обратно в человека. И только теперь Чонгук понял, что зря. Зря гнал на него столько времени. Если бы он напал на стаю Кима ещё после первого трупа, то поплатился бы своим местом.

Он бы никогда не выиграл.

Белые волосы растрёпаны, щеки раскраснелись от битвы, тело испачкано в чужой крови. Голый, злой — Тэхён, мать его, выглядел не просто достойно. Он выглядел так, как Чонгук не хотел признавать.

Вожаком.

Только вот в человеческом облике вызывал больше мыслей о похоти, чем об уважении. Как в Киме может сочетаться омежья внешность с такими звериными талантами? Чонгуку не хотелось признавать, но с того момента, как увидел его — великолепную сущность альфы — что-то внутри надломилось. Сердце бешено колотилось, дыхание сбивалось. Будто он, вожак Чонгук, готов был вилять хвостом каждый раз при виде Ким Тэхёна.

Глупо как.

Вздыхает тяжело, осматривая утонченную человеческую натуру, что губу закусывает с сожалением.

Альфа. Тэхён — альфа. В голове никак не укладывается. Понятно, что не омега — обоняние-то всё ещё рабочее. Но чтобы этот малолетний, двадцатитрехлетний Ким вызывал желание склониться… В тридцать семь лет Чонгук и представить себе такого не мог. Он — сильнейший в своей стае. Но Ким сильнее сильнейшего. От этой мысли по коже пробежали мурашки.

— Да уж, — усмехнулся младший, медленно поднимаясь во весь небольшой человеческий рост. — Ты выглядишь так, будто просрал что-то очень важное.

— Да пошёл ты.

Тэхён ухмыльнулся и присел рядом, ловко перебрасывая руку инвалида себе на плечо.

— Ладно, пошли. Я не хочу тащить тебя на себе, но, если ты будешь тупить, придётся.

Чонгук зло сверкнул глазами. Сказать было нечего. Ким был прав.

Чёрт бы побрал этого Тэхёна.

Чёрт бы его побрал!