Глава 2 (2/2)

— Едва ли это относится к науке. Я просто хочу сказать…

Гермиона достала игрушки из песка, разместив их у себя на коленях, и подперла рукой щеку, смотря на следы копоти на забытых кем-то фигурках.

— Случалось ли в вашей практике с теми… — перебила Клэр, облизнув палец, и принялась листать бумаги. Она явно была не заинтересована и относилась к его словам скептически. Каждый на ее месте так думал. Связь? Глупость. — Сколько их было? Восемь?

— Десять.

— Точно. Десять, — хихикнула женщина. — Случалось ли, что болезнь исчезала сама по себе?

— Не в моей практике точно, — Джеймс казался уверенным и совсем не отвечал на ее нападки, выдерживая дружелюбный тон.

Море расплескало у берега пену. Буря готова была прорвать своей мощью покой. Гермиона решила не засиживаться у берега долго, чтобы ее не смыла стихия, и закопала в песок пирамидки, вернув их на положенное место.

— Случалось, что болезнь возвращалась, — выдохнул Джеймс, когда волна за ее спиной ударила со всей силы о камень, разбрызгав по спине холодные капли, — но это уже немного другая история. Вы так не считаете?

***

Бутылочка с зеленой жидкостью оказалась у Малфоя в руках. Он осушил ее, бросив пустой пузырек на подоконник, где появилась магическая пепельница. Малфой курил чаще, чем дышал. Целители рекомендуют воздерживаться от вредных привычек во время болезни, но учитывая тот факт, что она перебралась с легких ему на живот, он вполне мог себе это позволить.

— Почему ты пьешь яд, если я здесь? — Гермиона присела на край кровати, пригладив чистую постель рукой. Кто ее сменил?

— Не хочу разложиться, когда пущу тебе Аваду в голову.

Малфой поправил подушку, разместившись на своей половине. На расстоянии вытянутой руки.

— Сам говорил, что болезнь не дает тебе меня убить, — вспомнила Гермиона его слова, положив ладонь на его плечо. Поверх футболки у ворота.

— Как только ты влюбишься, я тебя раздавлю, Грейнджер, — пообещал он вполне серьезно. — Так что не надейся на счастливый финал этой истории.

Это было в стиле Малфоя: угрожать, ходить по тонкому льду, зная, что у него есть все шансы провалиться и уйти под воду. Плевать. Это его проблемы. Гермиона не хотела думать еще и об этом. День был сложным. Она вернулась из Дорсет в Уилтшир, встретив Грюма, отмахнувшегося на просьбы мадам Помфри. У него были сотни волшебников, которым необходима была помощь, и все они находились не в самых лучших военных лагерях Англии.

Сырость, болезни, недостаток медикаментов. Им повезло отделаться холодом в натянутых палатках, где слабо грел магический огонек. Гермиона провела в лесу больше трех месяцев. Это был один из самых ужасных моментов ее жизни. Другие бы посчитали это глупостью — отсутствие места, где спалось тихо.

Гермиона перекинула ногу через одеяло, устраиваясь поудобнее. Малфой внезапно задышал чаще, время от времени шумно сглатывая. Гермиона прикрыла глаза, сосредотачиваясь на урчании автомобильных двигателей, тихом шуме Хакни, который вел себя так, словно девушка и его касалась ладошкой, приглаживая местных завсегдатаев и эхо каблуков по пустым тротуарам. Город был податливым, таял рассеянно в своей дреме, в мрении света неоновых вывесок.

— Грейнджер?

Сонное зелье принялось раскачивать ее в теплоте. Гермиона зарылась ногами в теплое одеяло, как в свои мысли, картинки, которые она прокручивала на проекторе перед сном. Малфой медлил, наматывая вопросы на свою собственную пленку, и спустя какое-то время шепнул магловской комнатушке на ухо:

— Хочешь, я завтра никого не убью из Ордена?

Гермиона не сразу открыла глаза. Она прокручивала его вопрос, и только когда до нее дошел смысл, уставилась на Малфоя, чьи скулы облизывал свет ночного города, в который она так легко влюбилась за эти несколько месяцев наблюдений.

— Ч-что? — Гермиона моргнула, подметив зачатки ухмылки на его лице, у которой будто бы было свое расписание: появляться около десяти, когда загорается последний уличный фонарь. — Что ты сказал, Малфой?

— Я предложил тебе сделку, — размеренно проговорил парень, жуя нижнюю губу. Неприлично медленно, как-то по-особенному вероломно. — Это очевидно.

— И что ты… — Гермиона проследила за тем, с каким удовольствием он поднял уголки губ вверх. Точно дьявол. — Что ты хочешь взамен? Еще день? — спросила девушка, сделав шаг к кромке темной бездны.

Разогнавшийся пульс бил по ее пальцам. Гермиона замерла, прощупывая легкое подрагивание грудной клетки, тремор, который говорил не о каких-то там издевательствах или колкостях, а больше о чем-то, что скользило видимым интересом по его лицу.

— Сядь на меня сверху, — хмыкнул Малфой так, будто облизывал эту мысль все это время и она ему настолько понравилась, что он решил произнести ее вслух, как проклятие, к которому привыкла рука с татуировкой змеи.

— В смысле? То есть…

Малфой похлопал ладошкой по своему бедру. Гермиона застыла, смотря на тягуче-сладкую жижу в его зрачках. Как на сварку: неподвижно, приклеившись к выпрыгивающим из серости коварным искрам.

— Обычно на задания выдвигаются три группы по шесть человек. Мы хлопаем их на раз-два. Я предлагаю тебе: одна минута — одна жизнь члена Ордена. Как тебе обмен? — решил он сыграть ее же картами. — Тебе так нравится спасать мир. Почему бы не спасти несколько жизней?

Щелчок пальцев ударил по повисшей тишине. Малфой призвал к себе палочку и вывел руну, опустив на прикроватную тумбу настоящие песочные часы. Не те бесформенные, у которых силуэт мерцал из-за потери концентрации, а настоящие. В них не было песка. Гермиона догадалась, что он будет скапливаться, как только она примет правила игры. Толкнет пальцем фигурку, делая ход.

— Ты просишь сесть на тебя сверху? — Гермиона подняла брови вверх.

— Да, — кивнул Малфой, впившись в ее глаза своими — серыми. Теми, где свирепствовала война, подначивая Гермиону протянуть к ней руки. Она знала ее, но не с этой стороны точно. Не с игривой ее стороны. Вывернутой наизнанку и с дефектами. — Давай же. Я тебя не съем, — хохотнул он.

Одна минута — один член Ордена. Это было глупо. Малфою не стоило доверять. Человеком слова Гермиона его не считала, но все же приподнялась, медленно приблизившись к нему, как к атомной станции во время землетрясения, и разместилась на его коленях, содрогнув если не землю, то его тело точно.

— Не думал, что ты так быстро отдашься мне.

Песок в часах начал сыпать. Гермиона задержала дыхание, посмотрев на грушевидную форму устройства.

— Это всего лишь эксперимент, — отдаленно подметила девушка, оказавшись в непосредственной близости к зоне повышенной опасности. — Я просто хочу посмотреть, как глубоко ты упадешь.

— Я потяну тебя за собой, — парировал Малфой, медленно направив руки к своей дозе, кусочку янтаря, притягивающему объекты. — Ты в курсе?

Гермиона проследила за этим движением, нахмурившись. Наверное, это было что-то вроде красного света, заставившего его их отдернуть. Качнуть маятник обратно.

— Теперь займись ебучими шипами, раз ты сверху, — процедил Малфой и приподнял край своей футболки, открыв вид на каждый отчетливый штрих болезни — черные молнии с осколками в них. Их было тринадцать. — Спасай жалкие жизни Ордена, отважная гриффиндорка, — издевательски протянул он.

— Ты сказал только сесть.

— Сучка злопамятная, — Малфой провел пальцами по своему подбородку, а потом по нижней губе, оттянув ее. Как больной с высокой температурой, которого мазало по кровати, кидая в бред. — Ненавижу тебя, заучку.

Гермиона хмыкнула, заерзав на его коленях. Малфой не замечал, как песок помалу сыпал, а комната из-за него накалялась. Она подумала, что рядом с ним разорвались бы гальванометры, перетерев в порошок здание. Это было… странно: наблюдать, как его выдержка испаряется с шипением на выдохе — через плотно стиснутые зубы.

— Ты пьешь яд, — напомнила ему Гермиона, сложив на груди руки. — Разве ты не можешь избавиться от шипов самостоятельно?

— Как ты могла заметить, Грейнджер, — проговорил Малфой тихо, но, скорее всего, хотел выплюнуть ее имя, выдрать по букве, как кварк из протона. Все равно не получится, — сам не могу, блять. Ты можешь попробовать, — мягко подтолкнул ее парень. — Мне будет больно, уверен, тебе понравится смотреть, как я корчусь.

— Ты так хорошо меня знаешь?

Гермиона помедлила, скользя по шипам, намеревающимся вспороть ему кожу. Они явно причиняли ему дискомфорт и вырывались наружу, когда… когда что?

— Получше, чем ты себя, — сказал Малфой, коснувшись колена девушки, вырисовывая что-то вокруг него.

Это был всего лишь эксперимент. Ничего особенного.

Гермиона потянулась к зубцам, зажав один из них пальцами. Кончик шипа выпрыгнул из кожи, ее прорезав. Малфой ругнулся себе под нос, когда она достала его полностью. Из образовавшейся ранки потекла кровь. Гермиона коснулась ее пальцем, и та стянулась, заполнив прореху розоватым пятном.

— Я могу вытащить их все? — она покрутила шип перед своим лицом, прежде чем отбросить его на пол.

— Умная гриффиндорка, — облегченно выдохнул Малфой, похвалив ее шлепком ладони по бедру. — Займись остальными, пока они не вернулись.

Не вернулись? Малфой был в западне. В глубокой яме вместе с ней.

— Ханахаки был у тебя в легких, — констатировала Гермиона, смотря на ходящий живот, исполосованный черными молниями. — Ты принял яд. Он мутировал и дал метастазы с… с последствиями. Тебе становится лучше, когда так… — девушка приложила ладони к косым и почти запекла болезнь прикосновениями. К шипам она не притронулась. — Когда кожа к коже?

Малфой кивнул, схватившись за ее колени, как на крутом повороте, и прикрыл глаза буквально на одну секунду. Шум проезжающей машины вспорол тишину. Гермиона склонила голову, надеясь, что Хакни отвернулся, перестал подглядывать за тем, как она вела ладонями по животу — горячему, как угольки в котле.

— Я могу избавиться от них всех, — Гермиона прочертила линии молний, огибая каждый шип, чтобы не дать ему больше.

— Давай, моя девочка, — пьяно, с хрипотцой прошептал Малфой, заставив Гермиону уставиться на него, как на сумасшедшего, после этих слов. Он… как ее назвал? — Сделай это.

Малфоя размазало по постели быстро. Гермиона победно улыбнулась в своей голове, чувствуя, как власть колет фаланги пальцев и их потряхивает, как у курильщика, подсевшего на сигареты за одну затяжку. До безумия неправильно.

— Но и убить могу, — Гермиона потянула уголки губ вверх, почти в его манере, чтобы отзеркалило.

— Попробуй, Грейнджер.

Малфой вдавил пальцы в ее бедра, скрутив атласную ткань почти до хруста. Гермиона вскрикнула, когда парень притянул ее ближе к бедренным косточкам.

— М-Малфой!

— Заткнись, — жарко процедил он, запустив руку ей в волосы, и оттянул голову назад, открывая доступ к шее.

Гермиона коснулась его скулы, чиркнув кольцом по коже, чтобы отодвинуть подальше его лицо, получив взамен вздох с хрипотцой — сладкий, что было совсем ему несвойственно.

— Стой, что ты делаешь? Мы же…

— Хочешь, я буду тебя баловать? — прошептал Малфой тихо-тихо, падая голосом ей на щеку, как Великий Смог, Лондонский туман, который был красивым на вид, но никогда никого не щадил, мешая дым и гарь в легких. — Исполнять желания? М-м, Грейнджер? — он провел носом по этим заговорам, уткнувшись ей в висок. Дыша туда часто-часто. — Побрякушки, может?

— Отпусти, — Гермиона сглотнула, бросив короткий взгляд в припудренное уличными фонарями окно, вымаливая у Хакни поддержки.

— Хочешь, сдам тебе несколько шатров? — не останавливаясь, говорил Малфой, оставляя на ее теле отпечатки через атласную ткань пижамы, тепло в виде мурашек на шее, где прошлись его губы, лизнув горячим языком кожу. Он весь был горячим. Точно реактор, готовый взорваться. — Или какой-нибудь город? Хочешь город?

— Ч-что? — переспросила Гермиона, теряясь в его сбивчивых объяснениях.

— Ты слышала.

Город? Это звучало заманчиво, но Драко Малфою нельзя было верить. Это могла быть ловушка. И все, что происходило здесь, могло привести ее к плахе вместе с Орденом. И все же стоило попробовать, посмотреть, к чему это приведет, даже если знаешь наперед, что все взорвется к чертям собачьим.

— Я не хочу город, — она обдала горячим дыханием его висок, получив в ответ разочарованный стон.

— Но ты можешь попросить что угодно, — хмыкнул Малфой, будто пришел в себя на какое-то время, и оказался лицом к лицу к ней, придвигая ее к себе ближе. — Не скупись, — он закусил губу, как в ознобе. Ненормально сильно.

Близость топила Малфоя так явно. Так умирали голодные люди, накинувшись на кусок мяса после голодовки. Так горели развалины во время Великого Лондонского пожара. Так рушились мосты под тяжестью наводнений, не выдерживая натиска стихии. Так вели себя все катастрофы, срывая глотку от удовольствия в попытке размазать кого-то по асфальту.

— Мадам Помфри… мадам Помфри нужны лекарства, — начала издалека Гермиона, протянув горячую линию с низа живота к его груди, чтобы не остыл. — Семь баночек рябинового отвара, пол-литра настойки растопырника для заживления ран и эликсир Летто, — быстро проговорила она все, что запомнила с протянутой ей записки. — Можешь мне их достать?

— Да, — нетерпеливо ответил Малфой, будто от скорости ответа зависела его жизнь. Буквально.

— За сколько минут? Или… дней?

Малфой подтянулся, чтобы сесть, и облокотился об изголовье кровати, привлекая ее к себе за талию. Гермиона уперлась рукой в его грудь, в сердце, что перешло на бег, ставя ударения в каждую линию ладони, прищелкивая их собственным ритмом, пока его лицо оставалось все таким же невозмутимым в тенях магловской комнатушки. Как он так умел?

— За лекарства нужно предложить что-то другое, — произнес он после недолгой паузы.

— Ты же сам...

— Повышай ставки, когда игрок садится за твой стол, — Малфой отнял руки, закинув их себе за голову, и сделал глубокий вдох, давая накалившейся комнате передышку. Давая ее себе. — Все или ничего.

Даже на таком расстоянии Малфой чувствовался как намагниченные иголки или приведенный в действие электрошокер. Есть все шансы, что он и вправду сможет убить экспериментатора.

— У тебя и так неделя, — процедила Гермиона.

— У тебя и так будет крестраж, — парировал он.

В этом был весь Малфой. Варился в собственной выгоде, тщательно подогревая котел. Не стоило ему верить.

— И что ты хочешь? — почти рявкнула Гермиона, вызвав короткий смех от удара своей ладони о его грудь. Она выбила битый о прикосновение выдох. Мутно, глухо, как резко освобожденная стрела на натянутой тетиве, что толкнула воздух. Избила почти кислород. — Что тебе нужно?

— Предложи ты мне.

Малфой приоткрыл глаза и стал смотреть. Измерять ее реакцию каким-то волшебным сантиметром, пока его сердце отдавало каждый свой стук ей, как бы странно это ни звучало. Эта мутация была отточенной ядовитой ненавистью. Гермиона надеялась, что эта зараза на нее не перекинется, даже если она вдыхала ее глубоко-глубоко.

— Я убираю шипы, ты приносишь мне зелья, — выпалила Гермиона и выждала секунду-другую. — У Ордена недостаточно ингредиентов, чтобы варить их. Я слышала, что в Мидлсбро у Пожирателей есть частная больница, где они хранят тысячи таких бутылочек, — зачем-то объяснила ему девушка, съехав обратно, ближе к коленям. — Я хочу их.

— Хорошо, — кивнул он, соглашаясь с чем-то, что не было прописано в договоре.

— Хорошо?

Кто бы мог подумать, что в Малфое мог закручиваться такой интерес. Теплый, как пар, от которого задыхаешься. Гермионе сдавило грудную клетку, каждую пору закупорило этой огненно-подожженной издевкой. Он собирался что-то сказать. Точно собирался.

— Будешь убирать их языком, Грейнджер, — липко, тягуче, вязко, как гуашь по позвонкам Малфой размазал эти слова и не смог не ухмыльнуться. — Это условие.

Гермиона довольно быстро научилась вычислять его трюки. Этот, видимо, пропустила.

— Этого никогда не будет, Малфой! — она подпрыгнула, вернувшись на место. На свою пустующую часть, что успела остыть. — Придурок.

Кровать заскрипела. Малфой поднялся, накинув на нее сверху одеяло, что собралось у его ног, будто ему так же должно было касание, и что-то сделал с песочными часами, разместив их на тумбе. Внутри грушевидной формы горела цифра восемь.

— Подумай, Грейнджер. У нас еще пять дней.

Малфой оставил ее переваривать накалившуюся комнату, отплевывающуюся щелчками жара, и хлопнул дверью ванной, где громко и долго журчала вода.

***

Старинный фолиант рассыпался на глазах, оставляя ветхие крошки на ладонях и одежде. Гермиона попыталась применить к нему магию, наложив несколько слоев на истлевший картон, но быстро бросила эту затею, услышав характерный щелчок на корешке, где выцвело золотое тиснение.

Уроки по реставрации рукописей в Хогвартсе Гермиона прогуливала, впрочем, как и все, что было связано с сомнительными дисциплинами типа астрологии или прорицания. Они казались такими же бессмысленными, как «болезнь» Драко Малфоя и чертов старинный фолиант, собравший в себе все возможные в мире орфанные заболевания, автора Джеймса Волдвендуана, занимавшегося конспирологией и историческим ревизионизмом.

Гермиона протерла пальцами переносицу, вернувшись к тексту. Что там было? Носитель Ханахаки, тот, кто входит в почти невозможные пять сотых процента, подвержен физическим, эмоциональным и психологическим страданиям. Адресат болезни (безответная любовь носителя) способствует прогрессированию заболевания или видоизменениям симптомов.

Единственный способ излечения — осознание и принятие Адресатом чувств Носителя. Альтернативный вариант лечения — подавление эмоциональной связи путем магического вмешательства. Методы самолечения: психологический гипноз, магическая лоботомия, ампутация, резекция, руническая магия, темная магия, ритуалы или дозированное... Гермиона перелистнула страницу, добравшись до раздела, который интересовал ее больше всего — принятие ядов.

Зафиксированы случаи употребления: рицин, цикута (вех ядовитый), белладонна (красавка обыкновенная), кантарелла, олеандр, болиголов и т.д. Примечание: Дозированное принятие ядов, магическая смесь, эликсиры.

Результат: мутация, смена эмоционального полюса, психологическая трансформация, выброс адреналина, повышенная активность. Примечание: со временем Носитель адаптируется к ядам и, как следствие, увеличивает дозу.

Итог: хроническая усталость, самовнушение, отрицание чувств, рецидив, летальный исход. Примечание: Болезнь Ханахаки до конца не изучена. Каждый из случаев может быть индивидуальным. Стоит обратить внимание на Адресата и его...

— Эй, детка, тебе пришла почта.

Дверь за спиной открылась, слегка ослабив звукоизоляцию комнаты. Гермиона прикрыла фолиант исписанным свитком и обернулась на голос подруги, задержав взгляд на небольшой коробке с багряным бантом у нее в руках. Она не ждала почту, и Рон обычно отправлял ей письма, поэтому…

— Что там? — подняла брови Гермиона.

Джинни приоткрыла рот, собираясь что-то сказать, и недовольно шикнула, когда за ее спиной промелькнули братья Уизли.

— Лови его, Фред!

— Ловлю его, Джордж!

Что-то вспыхнуло, хлопнув в той части коридора. Гермиона надеялась, что их вредилки не разрушат квартиру Ордена настолько, что она станет непригодной. Грюм не был доволен тем, что Уизли испытывали магические хлопушки и мини-бомбы в этом месте, но ничего не мог с этим поделать.

— Хватит вам уже! Идите спать! — возмутилась Джиневра, показав мальчишкам сжатую в кулак руку. — Ведут себя как дети, — недовольно покачала головой подруга. — Мерлин! Гермиона, возьмешь? — подруга бросила коробку ей в руки, побежав в сторону мальчиков.

Гермиона нервно улыбнулась, поймав вещь, и переступила с ноги на ногу, выждав несколько минут, пока хаос не перекочевал с третьего на первый. Девушка отыскала палочку, закрыв дверь, и повторно наложила заглушку, посмотрев на вещь, что каким-то образом согревала ей ладони.

Пунцовые ленты блестели ярко, как ее лицо в отражении зеркал шкафа. Гермиона разместилась на краю кровати, потянув свою болезнь пальцами. Она шикнула от слабой боли (ленты были чем-то пропитаны, что вызывало ожог, как от кончика языка пламени) и открыла коробку, опустив плечи вместе с шокированным выдохом, что смешался с запахом сладкой вишни.

Мерлин. Рябиновый эликсир — семь штук, пол-литра настойки растопырника для заживления ран и небольшой сосуд с варевом доктора Летто. Там было все, о чем она попросила Малфоя. Он слушал? Нет, правда? То есть…

На дне блеснула серебряная карточка. Гермиона вытащила ее и, перевернув тыльной стороной, скрупулезно прошлась глазами по написанному, как по разделу Ханахаки в старинном фолианте:

Хочешь больше?