Глава 12 (1/2)

***

Рейнира проснулась от солнечных лучей, что щекотали высохшую от бесконечных слёз кожу. Пробуждение было таким же тяжёлым, как и сам сон. Большую часть ночи она рыдала в подушку, а в те моменты, когда обессиленное тело всё же проваливалось в бессознательное состояние, мозг снова и снова подбрасывал страшные картинки, от которых девушка с криком просыпалась. Тёплые объятия Деймона ненадолго утешали сознание, но стоило вновь погрузиться в дрему, как все повторялось.

Этой ночью она вдруг вспомнила, как страх пронзил все тело, когда отец объявил о смерти матери. Не смотря на его разбитое состояние в тот момент, Рейнире казалось, что он смеётся. Этот момент был одним из многих, которые видела девушка в своих полубредовых снах.

Тогда, после страха, пришла ненависть: тёмная и гнетущая. Она нашептывала на ухо то, что услужливо подкидывало подсознание, разъедая внутренности сомнениями. Последней пришла боль, с существенным запозданием. Тогда принцесса не знала ничего страшнее в жизни и не знала, как пережить эмоции, что бурлили внутри, как побороть это незнакомое чувство.

Но сейчас была лишь боль: она нахлынула внезапно, когда отступил первый ступор, она ждала своего часа ещё задолго до озвученного приговора, будто Рейнира знала, что так будет всегда. Но от этого боль не утихала. Наоборот, она пробралась под кожу, в дыхательные пути и кровеносные сосуды, завладела уставшим телом, лишая его остатков жизни. Словно тогда, в первый раз, она искала дорогу к сердцу, смакуя разные эмоции, а теперь, по проторённой и закаленной тропинке, пришла прямиком к цели и уселась, как старая подруга, прямо у входа.

И ничто не могло её прогнать: ни вид на догорающее солнце у кромки воды, который открылся перед всадниками Караксеса, пока он мощными взмахами крыльев нёс их через водную гладь, ни спокойное биение сердца Деймона, которое уверенными ударами билось в груди, пока девушка сжимала его торс руками, хотя из-за живота и было затруднительно прижиматься к нему вплотную, ни вид Драконьего Камня, что в сумерках выглядел самой неприступной крепостью, а горгульи на его башнях самыми суровыми защитниками, не способными пропустить врага.

Если бы только враг был снаружи.

И даже тёплые объятия Деймона в те моменты, когда Рейнира просыпалась в очередной истерике, не могли притупить страшного чувства.

Девушка наконец открыла глаза, пытаясь сфокусировать взгляд. Она, казалось, в сотый раз осмотрела большую светлую комнату. Всё привычно для замка наследника: голые каменные стены, высокие резные окна и несколько массивных предметов интерьера. Ничего лишнего. В камине, недалеко от кровати, догорали поленья.

Рейнира задумалась о том, принадлежит ли эта комната Деймону, или он привёл её в гостевую и не смог оставить.

Но звук открывающейся двери отвлёк от мыслей, и девушка медленно присела на кровать, натягивая одеяло чуть сильнее: под утро в комнате стало прохладно, а на ней была лишь тончайшая шелковая рубашка, что служила нижним одеянием под тяжелым осенним платьем.

Рейнира сосредоточила взгляд на вошедшем в комнату Деймоне, которого явно не беспокоила утренняя прохлада. Его наполовину обнаженное тело блестело от капель воды, а мокрые волосы, теперь доходившие до плеч, выглядели гораздо темнее, как и её собственные после принятия ванны. Плотные кожаные штаны сидели достаточно низко на бёдрах, предоставляя полный обзор на мускулистый торс мужчины. Девушке показалось, что дядя выглядел ещё более мускулистым, чем тогда, когда она видела его обнаженным в последний раз.

— Ты проснулась? — Деймон перехватил взгляд племянницы и едва заметно улыбнулся уголком губ.

— Кажется, да, — ответила Рейнира, поморщившись от хрипа в голосе. От бесконечных ночных криков и рыданий связки словно зачерствели.

Деймон тоже недовольно поморщился и прошёл к столику, на котором стояло несколько кувшинов. Он наполнил одну из кружек чем-то горячим, судя по тому, что над ней появился пар, и подошёл к девушке.

— Как ты себя чувствуешь? — мужчина сел на кровать и протянул ей кружку, пристально наблюдая за тем, как Рейнира аккуратно поднесла чашку ко рту и сделала маленький глоток.

Травяной аромат заполнил пространство вокруг, и принцесса с удовольствием глотнула любимый чай Деймона ещё несколько раз прежде, чем ответить.

— Я в порядке, кажется. Нужно вернуться ко двору.

— Ты не обязана, — поморщился Деймон, словно сама идея возвращения во дворец доставляла ему неудобство. — Можешь оставаться здесь, сколько нужно.

— Деймон, я не могу, — вздохнула девушка, и голос ее при этом звучал почти обреченно.

— Ты забыла? Я – принц Драконьего камня, и ты – моя гостья, — его обычная ухмылка сейчас выглядела по-другому, словно даже она боялась побеспокоить хрупкое спокойствие принцессы.

— Он будет меня искать, — прошептала принцесса, ощущая нежелание спорить с дядей как никогда остро.

— Слишком много суеты, он знает, что ты со мной, — Деймон пожал плечами и протянул руку, чтобы забрать пустую чашку из рук Рейниры.

— Да, знает, это и есть проблема. Сплетни…

— Плевать, помнишь? — перебил девушку Деймон. Он пересел ближе к ней, поставив чашку на маленький прикроватный столик.

Рейнира завороженно смотрела на резкие черты лица и серьезный взгляд. Дядя поднял руку и провёл ею по растрепанным волосам девушки, убирая одну из прядок за ухо.

Как давно она не ощущала этих простых прикосновений, как давно сердце не замирало от близости Деймона. Только вот сейчас внутри было слишком много чувств, чтобы отвлечься от них на это, когда-то привычное, движение длинных пальцев.

— Мне нужно привести себя в порядок, — выдавила Рейнира, смущённо опустив глаза. — Ты вернёшь меня во дворец?

— Конечно, — он плавным движением убрал руку от волос девушки и согласно кивнул.

— Хорошо, — улыбнулась принцесса, пытаясь вспомнить, когда в последний раз они с дядей приходили к какому-то решению без споров и пререканий.

Ей казалось, что она все ещё видит тот страх во взгляде Деймона, который поселился там вчера. Неведомый даже ему самому до этого момента.

Рейнира нащупывала обрывки чего-то отдаленно похожего на догадки, но не решалась всерьёз их воспроизвести. Она боялась даже представить, чего на самом деле боится Деймон.

Она знала, что от него можно ожидать многого, знала, на что способен Порочный принц, и сейчас это пугало ее, снова…

— Я пришлю к тебе двух служанок, прими ванну и поешь, отправимся в полдень, — произнёс дядя, поднимаясь с кровати.

— Деймон, — окликнула девушка, когда он направился к выходу из комнаты.

— Да?

— Спасибо, — ей казалось, что сейчас так важно сказать все то, что она чувствует, но это одинокое слово неестественно воодушевленно слетело с губ, когда она вновь сосредоточилась на родном лице.

Деймон ещё раз внимательно обвёл племянницу взглядом, словно проверяя ее целостность, а затем мягко улыбнулся и подмигнул.

* * *

Когда могучие крылья Караксеса разбивали волны над морской гладью Черноводного залива, Рейнира смотрела на яркие лучи полуденного солнца, чувствуя его ослепительное спокойствие.

Но стоило им приземлиться недалеко от Гавани, как только что обретенное подобие умиротворения пошатнулось.

Она сама редко прилетала с Сиракс ко дворцу, всегда оставляя дракона в Логове после прогулок. Деймон же предпочитал давать Караксесу больше свободы. Когда они слезли с дракона в Королевской роще, невдалеке от побережья, зверь утробно заурчал, а затем вновь поднялся в воздух.

Деймон и Рейнира медленно прошли по тропам, ведущим ко дворцу. На удивление, народу вокруг было слишком мало, а непонятливых взглядов, сопроводивших родственников, ещё меньше.

Они расстались в большом холле: Рейнира, в отличии от Деймона, отправилась наверх по боковой, скрытой от лишних глаз, лестнице, вовсе не желая встретиться с отцом раньше времени. Для начала нужно привести себя в порядок и решить, что сказать ему. Непросто будет объяснить, почему прискорбные новости повлияли на неё столь сильно.

Подходя к своим покоям, девушка смущённо улыбнулась, обнаружив своего стража на привычном месте.

— Сир Анхель!

— Принцесса, — облегченно вздохнул рыцарь. — Рад, что с вами все в порядке. Эта ситуация вызвала панику, ворота закрыли. Король искал вас.

— Разумеется, — хмыкнула Рейнира и уже направилась к своей двери, но потом резко замерла. — Для чего закрывать ворота?

Дракона это явно не остановит, или отец думал, что она вернётся на повозке? И вообще, неужели он хотел вот так просто оставить ее за пределами… дома?

Интересно, королевская карета все ещё стоит возле Драконьего логова или принцессу и впрямь никто не ждал обратно?

— Такое нападение на представителя королевской семьи, — возмущённо заговорил гвардеец. — Совет в бешенстве.

Рейнира непонимающе уставилась на своего защитника.

— Нападение?

— Моя принцесса, вы не знаете? — теперь его вид был почти испуганным, Рейнира поежилась.

— О чем?

— Ваш муж, — осторожно заговорил рыцарь, и Рейнира вздрогнула, ощутив новую волну тревоги.

— Что с ним?

Лейнор. Что ещё могло произойти, пока она отсутствовала?

— Он…— продолжил гвардеец, запнувшись. — Он тяжело ранен.

Рейнире казалось, что вот-вот с разных сторон послышаться хлопки и смех, это была та часть реальности, когда представить, что может быть хуже, уже невозможно. Куда ещё хуже?

— Что произошло?

— Господина Велариона принесли гвардейцы рано утром, его нашли на одной из улиц города. Он без сознания.

Снова болезненная пульсация прошла по всему телу, и в ответ ей каждая клеточка, изнеможённая ночными стенаниями, откликнулась почти с энтузиазмом. Невозможно.

— Где он?

— В своих покоях, — как только эти слова сорвались с губ, Рейнира приблизилась к двери и потянула на себя ручку.

Она должна его увидеть, должна убедиться, что все в порядке, и мир не полетел к чертям в очередной раз.

— Принцесса, король искал вас, — послышалось ей вслед, но она уже целенаправленно пересекала свои покои в направлении ещё одной двери.

Когда дверь в смежные комнаты супруга захлопнулась за принцессой, все присутствующие вздрогнули. Несмотря на то, что здесь было достаточно много народу, в покоях стояла тишина, которую нарушал лишь тихий разговор полушепотом мейстера и его помощника.

Они стояли возле кровати Лейнора: один из мужчин в это время явно накладывал повязку на торс.

Краем глаза Рейнира заметила, что Лейна уже здесь. Девушка, судя по всему, со своей служанкой стояла чуть ближе всех остальных и не сводила глаз с лежащего на кровати брата. Она окинула Рейниру быстрым равнодушным взглядом, когда та приблизилась к кровати.

— Что с ним? — чуть громче, чем располагала обстановка, спросила девушка, глядя на супруга.

Лейнор, как и Деймон, не отличавшийся смуглостью кожи, теперь казался ещё более бледным. Картина, что предстала перед принцессой, напомнила ей то страшное время, когда дядя вот также лежал на кровати без сознания.

В этот раз, правда, зрелище было куда менее умиротворенным: красивое бледное лицо было испещрено багрово-синими разводами, а в уголке губ и под носом запеклась кровь, светлые волосы выглядели пыльными и грязными, а та часть тела, что не была прикрыта одеялом, практически полностью закрывалась многочисленными бинтами, через которые в нескольких местах можно было увидеть просочившуюся кровь.

Девушка неосознанно поморщилась, глядя на израненное тело супруга.

— Кто мог сотворить это с ним?

— Ситуация серьезная, моя принцесса, — произнёс мейстер Рунцитер, сочувственно глядя на подошедшую.

— Насколько? — стараясь сохранить остатки хладнокровия, девушка сложила руки на животе, прокручивая пальцами один из тяжёлых перстней.

Помощник мейстера как раз закончил с очередной повязкой и отошёл от кровати. Рейнира сразу же присела возле мужа, сжав в руке его кисть, на вид здоровую.

— Несколько глубоких ранений на теле и травма головы, нападение было жестоким, — каждое равнодушное слово звучало в тишине издевательским приговором.

Но сейчас, когда она в очередной раз за сутки ощутила под ногами гору осколков своей разбитой жизни, на первый план вышла злость.

Ей хотелось отомстить, уничтожить каждого, кто причастен к её бедам, хотелось кричать и ненавидеть…

Но стоило девушке повернуть голову к мейстеру, дабы высказаться хотя бы одну из накопившихся претензий, она услышала знакомый голос, пропитанный сарказмом.

— Интересно знать, где ты шлялась столько времени, пока мой брат лежит тут.

Взгляд тут же перескочил на Лейну: ее лицо выглядело почти также бледно, как и лицо брата. Темные круги под глазами и красные щеки почти уродливо контрастировали между собой. Девушка вовсе не выглядела здоровой, и Рейнира, вместо злости, вдруг ощутила жалость и болезненные спазмы внутри живота.

— Мой король, — послышался голос кого-то из присутствующих.

— Я была не здорова и спала со снадобьями, — тихо, но, чтобы услышала Лейна, произнесла принцесса, на этот раз потупив взгляд.

Сейчас перспектива ссоры, ещё минуту назад казавшаяся необходимой, стала слишком неуместной.

— Ну, конечно, только вот… — Лейна же явно была не против выплеснуть на кого-то свои ужасные ощущения, но она не закончила фразу, поскольку в поле ее зрения появилась новая фигура.

— Мой король, — девушка поклонилась, освобождая место подошедшему Визерису.

— Рейнира, ты здесь, — король подошёл ближе, бросив сочувственный взгляд на постель больного, а затем перевёл его на дочь.

— Да, — кивнула девушка.

Она видела, что отец зол, она видела плещущееся негодование в фиолетовых омутах глаз. А ещё она видела почти удовлетворённое лицо стоящей чуть позади него Алисенты.

— Королева, — произнесла Лейна, видимо, как и Рейнира, только сейчас заметив, что король не один.

Принцесса же просто вернула взгляд отцу.

— Оставьте нас, — холодно произнёс король, обращаясь к присутствующим.

— Но, мой король, я должен… — заговорил мейстер.

— Я сказал всем выйти вон, — взвизгнул Визерис, даже не глядя на члена Малого совета. Он продолжал смотреть только на Рейниру.

Девушка же снова оглядела мужа, подтянув его пуховое одеяло выше, до самой груди: покои, до этого больше суток пустовавшие, ещё не успели прогреться. Затем она проводила взглядом выходящую из комнаты королеву и наконец поднялась с кровати, отходя немного в сторону.

Окна этих покоев, как и ее собственных, выходили на Королевскую рощу, теперь залитую красно-золотыми цветами.

Как только дверь за последним вышедшим человеком захлопнулась, раздался негодующий голос Визериса.

— Где ты была?

— На Драконьем камне, — произнесла девушка почти равнодушно, повернувшись к отцу.

Она снова ощутила себя настолько обессиленной, что злость, возникшая несколько минут назад, показалась вовсе чужой эмоцией.

— Что ты творишь, черт тебя дери?

— Мне стало плохо, и я не хотела отвлекать вас, отец, в и без того трудный час. Деймон лишь оказал мне услугу, — спокойно продолжила Рейнира, переведя взгляд на бинты, окутавшие тело супруга. Руки неосознанно легли на живот, будто он был единственной опорой для её спокойствия.

— Не притворяйся, я знаю этот взгляд. Я слышу, что болтает каждый из них, — Визерис был зол и явно не собирался делать поблажки из-за состояния девушки. Если он вообще мог понять ее состояние.

— Может, ты слишком много слушаешь, отец, когда надо заняться чем-то более важным, — саркастично заметила Рейнира, глядя на собеседника.

Теперь ей хотелось разбудить злобу, что отступила так рано. Но девушка будто говорила о ком-то другом, будто была лишь сторонним наблюдателем, оценивающим происходящее.

— Теперь ты обвиняешь меня? — повысил голос отец.

Стало почти смешно: она бы точно рассмеялась, если бы у неё остались для этого силы.

— Видят боги, я терпел каждую сплетню о тебе, закрыв глаза, но ты сама провоцируешь их, снова и снова, — лицо короля раскраснелось, а рука взлетела в воздухе, указывая на дочь указательным пальцем. Словно она могла усомниться в том, что отец обращается именно к ней.

— Они болтают о Стронге, о Деймоне, и, бог знает, о чем ещё, Рейнира, я хочу черт возьми знать, в чем дело!

Теперь принцесса не могла отвести взгляд, даже если бы захотела.

Снова она ощутила то бездумное чувство вины, что толком не успело ещё угаснуть в сознание. Такое привычное, домашнее...

Кто-то в этом мире может быть ею доволен?

— Ну и что ты молчишь? — ещё громче добавил отец, продолжая активно жестикулировать.

Как же хорошо было на Дрифтмарке.

— Нет, не хочешь, — как только молчание было нарушено, девушка уже не смогла остановить поток слов. — Никогда не хотел, тебе всегда было плевать! Даже сейчас, когда мой муж лежит раненный, ты заперся в своей норе, как трусливый хорек, и нападаешь с глупыми обвинениями на меня. Это низко для короля! Когда же ты поймёшь, как ничтожно выглядишь…

— Рейнира, ты моя дочь, но не смей…

— Не сметь что? Ты же хотел… ты хочешь услышать правду, ну тогда слушай! — выплюнула принцесса, на этот раз сделав шаг по направлению к отцу.

Она чувствовала, как рвутся последние нити терпения, что долгое время удерживали ее от подобного разговора.

Видят боги, она не хотела быть ещё более ужасной дочерью, чем он и так считал. Но организм действительно был слишком измождён, и на хладнокровие сил уже не хватило.

— Я говорил не о твоих взбалмошных взглядах! Будь все короли такими, как ты или Деймон, королевство сгорело бы дотла, — Визерис был зол, но он все ещё не видел очевидных вещей.

Неужели можно быть таким глупым?

Она снова понимала Деймона, который пусть по-братски и с любовью, но презирал короля именно за эту слабость. Он бы не стал таким правителям, не станет.

— Оно горит, отец, просто ты не видишь! Ты ни черта не видишь! Твои подданные грызутся, как собаки, творя страшные вещи. Твоего брата чуть не убили у тебя на глазах, и ты ничего не сделал. Ты выпроводил меня из замка, потому что переживал за свою репутацию, выгнал свою единственную дочь! Тебе наплевать на все, ты живешь в иллюзиях, и, вместо того чтобы принять здравые решения, ты опускаешься все ниже. Они не боятся тебя, — на удивление, каждое слово, явно доставляющее отцу дискомфорт, слетало с ее языка почти спокойно. Почти равнодушно.

Возможно, дело было в том, что она и впрямь верила в то, что говорила, а возможно, сказалось слишком долгое молчание.

Нечасто у неё требовали правду, так пусть получают.

— Боятся? Я – их король, они уважают меня, — истерично хмыкнул Визерис, явно стараясь переварить все только что сказанное дочерью.

Люди редко готовы слушать правду, даже когда сами её требуют.

— Отец, уважения не бывает без страха!

— Конечно, ты все знаешь лучше всех. Ты глупо… — она задумалась, будет ли происходящее иметь смысл.

— Ты бы думал иначе, если бы знал меня лучше, но тебе это не нужно. Ты говоришь, что хочешь знать правду? Ты заставил сделать меня этот выбор. Ты заставил меня выйти замуж за того, кто не подходит мне. Физически не может подходить. Ты хочешь знать правду? Ребёнок, которого я ношу, не от крови Лейнора. Вот тебе правда, — она видела, как поморщился отец, прикладывая руку к груди.

Визерис выглядел искренне удивленным от услышанного. Неужели действительно не сомневался в дочери? Рейнира бы порадовалась, если бы это не было очередным доказательством его глупости и слепоты. Все видели, а он словно замер в каком-то своём мире после смерти Эйммы и вполне довольствовался спектаклем, что перед ним разыгрывается.

— А теперь уходи! Ты можешь казнить меня за измену королевству или выставить правду перед своими верными подданными, но сейчас я хочу остаться наедине со своим мужем, — последние слова она произнесла чуть тише, чувствуя, как невыносимая усталость наваливается на плечи.

Она никогда не признавалась никому в том, в чем сейчас призналась отцу.

Она словно была заперта в каком-то порочном круге с тремя мужчинами, что были дороги сердцу. Ей было достаточно того, что они разделяют общую тайну, хотя вряд ли происходящее можно назвать одной тайной. Да, слухи вокруг иногда беспокоили принцессу, но она сохраняла хладнокровие. Видимо лишь для того, чтобы вот так вот просто выложить всё отцу.

Рейнира глубоко вздохнула и вновь присела возле Лейнора, не глядя на короля.

Она поймала себя на мысли, что, не смотря на всё, не напугана тем, что наконец произнесла правду.

Сейчас казалось, что у неё из-под ног уходит путь, ведущий к светлому будущему: Лейнор лежит перед ней тяжело раненный, а Харвина больше нет.

Есть лишь она, и Деймон. Она сама поломает остатки своей прошлой жизни, вот так вот, кирпич за кирпичиком, а Деймон… Деймон точно может сам о себе позаботиться.

Услышав хлопок двери, девушка вздрогнула и повернулась. В комнате, кроме неё, никого не осталось.

* * *

Рейнира в очередной раз за вечер отвлеклась от мыслей, что не давали покоя, и сосредоточила своё внимание на присутствующих в зале. Сегодня, в отличии от многих других мероприятий, проходящих в этом просторном помещении, стены не были украшены ничем, кроме гербов правящего дома и дома Стронгов.

По всем традициям, уважаемого лорда и члена Совета провожали долгими речами и затянувшейся попойкой.

Рейнира совсем не хотела спускаться к ужину, организованному в честь прискорбного происшествия, но уважение, что она питала к Харвину, не позволило ей проигнорировать его.

День, тянувшийся, казалось бы, бесконечно долго, никак не хотел оканчиваться, а разговоры за столом действовали бы почти усыпляюще, если бы размышления хотя бы ненадолго оставили принцессу в покое.

После беседы с отцом девушка ещё долго сидела возле супруга: сначала пытаясь с ним поговорить, а потом, когда вернулись мейстеры и несколько придворных, просто стараясь вникнуть в происходящее.

Рейнира ощущала, как чувство вины за то, что не смогла уберечь людей, что так ей дороги, разъедает внутренности и не отпускает.

Когда в покоях Лейнора появился сир Анхель и объявил девушке, что её ждут на ужине в честь Стронгов, первой мыслью было остаться у постели и выслать всех к черту.

Но, вспомнив про чувство долга, которое все ещё жило в ней несмотря ни на что, Рейнира поднялась со своего места, оставляя несколько поцелуев на лбу и щеках мужа.

Принцесса, словно во сне, побрела в свои комнаты, где переоделась с помощью служанки и отправилась к ужину.

В большом зале собралось множество знатных людей высокого положения: те, кто по тем или иным причинам был при дворе в этот период, и те, кто успел прибыть сюда, узнав прискорбные новости.

Девушка скучающе переводила взгляд с одного на другого, пока длился ужин, стараясь игнорировать рассказы людей, что отдавали последнюю дань погибшему семейству. Большинство речей было посвящено лорду Лионелю, но было немало тех, кто высказался в адрес Харвина. Такие речи слушать было вдвойне прискорбно, поэтому Рейнира старалась не углубляться в сказанное, хотя вряд ли то, что бурлило в душе, являлось менее болезненным.

Наконец отец и Деймон поднялись со своих мест, давая понять, что официальная часть мероприятия окончена. В отличии от прочих событий, что ознаменовывались ужинами в этом зале, после завершения банкета заиграла скорбная музыка, под которую вряд ли кому-то пришло бы в голову танцевать. И все же люди, явно закаленные привычкой, разбрелись как обычно по всему пространству, формируя небольшие группы для продолжения бесед.

Теперь происходящее ещё больше напоминало любой другой праздник, проходящий в этих стенах когда-либо.

Рейнира тяжело вдохнула, проводя взглядом по многочисленным знакомым лицам. Все было так… обычно. Ничего не поменялось вокруг, мир не полетел к чертям в очередной раз. Некоторые даже улыбаются.

Девушка краем глаза заметила, как Алисента, сидящая через пустой стул от неё, поднялась и направилась в её сторону.

Рейнира чувствовала, как королева положила руки на спинку кресла позади неё, едва заметно касаясь костяшками пальцев шелковой ткани платья принцессы. Девушка даже не пошевелилась.

— Да, прискорбное событие, — её голос был обычным, почти равнодушным.

— Безусловно.

Рейнира удивилась самой себе, заметив, что голос даже не дрогнул.

— Знаешь, всегда грустно, когда ребёнок растёт без отца, — на этот раз мачеха слегка наклонилась и почти прошептала слова на ухо Рейнире.

Надо же, а ведь принцесса даже сочувствовала ей после смерти ребёнка. Какая глупость.

— Ты забываешься, — Рейнира едва заметно повернула голову в ее сторону, но глаза не подняла.

Алисента не дождётся от неё абсолютно ничего.

Затем принцесса резким движением поднялась со своего места и сделала буквально полшага, тем самым оказавшись бок о бок почти вплотную к королеве.

Их взгляды на мгновение пересеклись, а затем почти синхронно вернулись к изучению окружающего пространства.

— Я – королева, — хмыкнула Алисента так, словно это было самой забавной шуткой. — Или, все же, не он – отец?

После этих слов девушка сосредоточила взгляд на Деймоне, что стоял недалеко от них и беседовал с Тиландом Ланнистером.

Рейнира видела этот намёк: грязный, почти неприличный.

Но, к её же удивлению, он почти никак не отразился на чувствах. Теперь все сказанное казалось слишком незначительной мелочью, чтобы даже обращать на это внимание.

После признания отцу какой-то из узелков, долгое время тяготящих душу принцессы, распустился и позволил сделать несколько глубоких вдохов.

Может быть, правда и впрямь освобождает.

Алисента, не получив ответа, перевела взгляд на Рейниру.

— Может быть, твой ребёнок умер потому, что пропитался в твоей утробе злобой? — вопрос с губ принцессы слетел все также равнодушно, почти холодно.

Она действительно сочувствовала горю бывшей подруги, она действительно проявила к ней сострадания.

И вот, что она получила в ответ.

Хороший урок, чтобы помнить, как вести себя с такими, как она.

— Я пережила своё горе, дорогая, — голос Алисенты прозвучал скорбно, но Рейнире показалось, что скорбь эта скорее наигранная. А затем мачеха едва заметно усмехнулась и добавила чуть тише: — И ты переживешь.