Часть 2 (1/2)

Четверг, «...Когда весь день свои костры июль палит...».

— Ген, я не поставлю тебе опять сутки. Даже не думай!

Да, я сидел в кабинете обожаемой супруги и делал вид, что слушаю её гневные тирады. За стенами Склифа температура в тени приближалась к +35 градусам, и я блаженно растекался на любимом стуле, подставив лицо прохладным струям воздуха, которые разбрасывал по помещению мощный вентилятор. Кофе пить не хотелось, лимонад в отделении не водился, и я довольствовался стаканом холодной воды из кулера после непродолжительной, но требующей предельного внимания операции. В операционной надрывались кондиционеры, но кабинеты сотрудников далеко не все были оснащены климат-контролями, и тогда на помощь приходили вентиляторы. Лучший находился в кабинете жены, и помня об этом, после операции я устремился именно в её кабинет.

Заметив, что я прикрыл глаза в полнейшем удовольствии, Ирина Алексеевна возмутилась:

— Кривицкий! Ты меня вообще слышишь? Я тебя позвала не под вентилятором сидеть, а донести до твоей бараньей упертости, что сутки сегодня ты не получишь. Понял?

— Конечно, Ирина Алексеевна, уяснил. Что же тут непонятного. – Я открыл глаза и заёрзал на стуле, прихватив со стола заведующей ручку, которая тут же начала выписывать в воздухе кульбиты благодаря моим неугомонным пальцам. — На смене останется один хирург с вековой практикой Иван Николаевич. Герой, а не хирург! Не боишься, Ир? — задал я вопрос в лоб, напоминая об общеизвестных проблемах Хромова.

— Боюсь и поэтому останусь дежурить вместе с ним. Всё! Вопрос закрыт. — И она захлопнула крышку ноутбука так, что я вздрогнул. Ручка-акробатка выпала из рук, а я поймал себя на мысли, что если бы Егорова могла, то грохнула этой крышкой по моей голове.

Выходило, что я её разозлил, но этого я хотел меньше всего, раз. И два: я не был согласен с тем, что последнее слово вновь было за ней. Пусть даже она и была моим руководителем. Муж во мне был абсолютно не согласен с таким положением вещей.

— Кажется, Ирина Алексеевна, вы забыли о том, что пару месяцев назад дали мне клятвенное обещание, что больше никогда и ни при каких обстоятельствах не возьмёте дежурства. Клялись и уверяли меня, что вы никогда не допустите, что это произойдёт, потому что прекрасно знаете, что будет в подобном случае. Возможно, из-за девичьей памяти и из-за полного погружения в рабочий процесс вы забыли своё обещание, но я его слишком хорошо помню и поэтому напоминаю ещё раз. Если вы останетесь на дежурство, это будет последний рабочий день в вашей карьере. Вот теперь действительно всё! — Из меня хлынул поток колких слов, которые, я это прекрасно осознавал, ей неприятны, но другого выхода у меня не было.

— Ген, ну ты же всё понимаешь. Я же..., — начала неуверенно она, нервно дёрнув плечом, явно вспомнив нашу последнюю крупную ссору из-за треклятых дежурств, когда у неё обострились боли в позвоночнике до такой степени, что не в силах скрывать их от меня, она была вынуждена уйти на больничный после крайне неприятного разговора.

— Конечно, я понимаю. Но дежурить ты не останешься. Я предлагаю тебе свою помощь, а ты в очередной раз тянешь одеяло на себя. Кто из нас ещё упёртый, вот вопрос! — Я наклонился, подобрал мозолившую глаза упавшую ручку и вновь завертел её между пальцами.

— Ген, прекрати махать руками. И без твоих выкрутасов тошно. – Ира выхватила из моей руки ручку и со злостью откинула её на край стола. К счастью, та не свалилась, а, докатившись до угла столешницы, замерла, ожидая, что ещё подкинет ей короткая судьба. Недолго думая, я прихватил из органайзера автоматический карандаш и принялся рисовать свои любимые каракули, на это тут же прилетело, — Господи! Да угомонись ты уже. Ген, ну как маленький, честное слово.

— Разве я кому-то мешаю? – я пожал плечами и продолжил насиловать блокнотный листок. Из-под карандаша появились первые листочки и бутоны. Спорить со мной было бесполезно. Раз я упёртый баран, значит, я доведу начатое до логического конца. В данном случае подарю жене нарисованный букет диковинных цветов. — Держи. Это тебе! Раз у меня нет времени на покупку живых цветов, будешь получать от меня нарисованные букеты.

Она взяла листок с цветочным шедевром и улыбнулась. Затем встала со своего кресла и демонстративно прикрепила моё творение в центре флипчарта. Повернувшись ко мне, она заметила:

— У тебя ни времени нет, а денег. Мне Ирина Фёдоровна всё рассказала. Всю зарплату ей отдал? — и не дожидаясь моего ответа, жена сделала свой вывод, — Какой из тебя еврей, Кривицкий? Как что так к тебе первому за деньгами бегут.

Настала моя очередь оправдываться:

— Ир, ну мы же не бедствуем. У нас всё есть. А у Ирины Фёдоровны проблемы с сыном. Ты бы разве ей не дала? И не волнуйся, я настоящий еврей. О нас я тоже подумал. Нам хватит. На кафе-рестораны, конечно, нет. Но в зоопарк можно сходить. Он бесплатный.

— Ген, какой ещё зоопарк! У меня зоопарк каждый день бесплатный. Мне ещё приплачивают, чтобы я сюда ходила.