Часть 1 (1/2)

Воскресенье, «...за окнами август…».

Я, тяжело дыша, вымотанный до предела, но удовлетворённый, откинулся на подушки. Струйки пота стекали с моих висков. Волосы были влажными. Тело покрывал липкий пот, но ползти в душ под прохладные струи воды не хотелось. Было слишком хорошо. После близости, которая зрела давно и её инициатором была именно моя жена, Ира лежала рядом и дышала со мной в унисон. Я, скосив глаза, видел капельки пота на её обнажённой груди. Попытка вновь коснуться губами её тела была остановлена. Влажная и тёплая рука жены накрыла мой рот, и в её глазах я прочитал умиротворение и покой. Она прижалась ко мне, шепнув о том, что я был великолепен, обняла мою шею и затихла.

«Что-то новенькое в нашем репертуаре», - улыбнулся про себя я и, потянувшись, накрыл супругу лёгким покрывалом. И задумался…

***

Дни в конце июля стояли знойные. Спать ночами было невыносимо. И, как это всегда случается, наш кондиционер приказал искать ему в срочном порядке мастера именно в эти денёчки. Задача оказалась из ряда невыполнимых. Московская жара прямо пропорционально увеличила спрос на монтажников климатического оборудования. Их было днём с огнём не сыскать не только по всей Москве, но и в Московской области. Нашу заявку поставили в лист ожидания ещё в начале июня, и на этом дело забуксовало. Складывалось впечатление, что очередь остановилась именно на нашей кондишки. Всё-таки еврейское счастье оно такое. Не имеет границ. А если таковые и существуют, то я их не наблюдаю. Как я и предчувствовал, столичное лето дало нам жа́ру в наилучшем своём проявлении. Вторую неделю мы изнывали от жары, особенно дома по ночам. И нас спасали лишь ночные смены в Склифе, но они не могли быть вечными, а именно до Нового года. На эти праздничные дни у нас был персональный наряд, на все 15 суток, как говорил один из героев моей любимой комедии Гайдая.

Именно по технической неисправности кондиционера я откладывал наш интим до последнего. Ира же всем своим видом показывала, что недовольна положением вещей, но я, понимая, что близость не принесёт должного эффекта, оттягивал этот момент, как мог.

Нет, я хотел обладать своей женой. Хотел, чтобы она отдалась мне без остатка и я довёл её до оргазма, но не в такую жару. Я, в отличие от неё, помнил о своём сердце и не хотел давать ему дополнительную нагрузку. Но одно дело, что понимал о себе я, другое, что хотела и чувствовала моя жена.

И более того, был ещё один маленький, но довольно важный нюанс. И я вынужден был с ним мириться не только как муж, но и как медик. Сам дёргался из-за её посттравматических осложнений и в итоге додёргался.

С одной стороны, всё замечательно. Я настоял на комплексном лечении остеопороза супруги, и ей его назначили.

С другой стороны, в лечение вошла и заместительная гормональная терапия. Гормоны Иры не только пришли в норму и помогли приостановить развитие остеопороза, но и начали подчинять себе мою жену. Волшебное средство! С одним НО! В моём случае у меня должен стоять, стоять и стоять. И никаких осечек или поблажек. Иначе самка богомола просто откусит тебе голову. А по её поведению было понятно — сколько бы я ни оттягивал момент соития, его в ближайшее время мне было не избежать. Ведь не железный же я! И не полный идиот, чтобы не замечать очевидных вещей, связанных с поведением моей любимой женщины. Наше обоюдное желание нарастало. И если меня ещё сдерживало сердце и его выверты в последнее время, то Егорову сдержать и остановить не могло ничего. Моя показная холодность, напротив распаляла её всё больше и больше. Создавалось впечатление, что мы играем в некую интимную игру с очевидными правилами — кто кого соблазнит первым. И надо сказать, я в этой игре безнадёжно проигрывал. Ира, напротив, пустила в ход весь свой арсенал обольщения, чем вызывала у меня и невольное раздражение, плохо скрываемые смешки, и некую лесть моему эго. Ведь соблазнение было направлено ни на какого-то крышесносного красавчика, а на меня — старого, больного еврея, которого угораздило добиться её руки и сердца. Но я изо всех сил старался этого не замечать. Как долго? Для меня это было мучительной вечностью, хотя прошло не больше недели с нашей последней близости.

Вторник, «… С утра Июль в окно пускал мне зайчиков...».

­ — Ген, — раздался громкий голос жены из ванной комнаты, — я полотенце забыла. Принеси, пожалуйста.

Я, занятый приготовлением завтрака, сделал вид, что не слышу её просьбу. Зря. Лучше бы я бросил намазывать тосты и принёс ей полотенце, потому что через минуту, она появилась в кухне сама, укутанная в своё любимое банное полотенце и, подойдя, прижалась ко мне всем телом. Если учесть, что я был на тот момент в одних домашних шортах, то можете представить что со мной произошло. Её обнажённые прохладные груди коснулись моей спины, руки выпустили полотенце и стиснули в объятьях мои плечи. Ира тряхнула мокрыми прядями, и хитро сверкнув глазами, произнесла:

— Доброе утро! Не слышал? — За вопросом последовал поцелуй в щёку, и оторвавшись от меня обнажённая жена втянула своим аккуратненьким носиком запахи приготовленного завтрака, витающие в кухонном пространстве и прикрыв глаза, промурлыкала: — Божественно!

Всё это время я пытался справиться со своим внутренним пожаром, глубоко дыша и завершая сервировку стола. Не обращая внимания или делая вид, что не обращает внимания на моё состояние, Ира продолжала:

— Я давно тебе не говорила. — Она обернула полотенце вокруг своего тела и села напротив меня, соблазнительно откусив хрустящий тост, смазанный клубничным джемом. Не сыром, не маслом, а именно клубникой. Я смотрел на её обнажённые плечи, едва прикрытую грудь и всё прекрасно понимал.

«Ирка, я не бездушный импотент! Не надо так откровенно меня соблазнять!» — вертелось у меня на языке. Но подавив усилием воли то, что могло её обидеть и двойным усилием воли свои начинающиеся разыгрываться фантазии о том, как я бы сейчас сбросил с неё это белоснежное полотенце, слизнул джем с её сладких и манящих губ и, скинув всё со стола, обладал ей, забыв обо всём на свете, я спросил:

— О чём именно?