Глава 6 Тот кто пришел, тут и останется. (2/2)

Амортизационные подушки сидения, конечно уже старые, но выполняли свою функцию. Поэтому Хакс, вцепившись одной рукой в боковой ограничитель, а второй сильнее прижав к себе Тико, и ошарашенный непривычностью ощущений, несколько минут с плохо скрываемыми ругательствами, пытался приспособиться к этому способу передвижения.

Наблюдатель, перескочив преграду в виде зарослей ки-а-ки, довольно быстро бежал, то рысью, то скачками, то и дело лавируя между стволов деревьев. Хакса мотало то вправо, то влево, пока он не понял, что просто так сидеть не получится, поэтому уже вскоре подключил и корпус, и ноги. Только ему все время казалось, что вот голову подключить получается слабо.

Обычный и привычный, доведенный до автоматизма процесс анализа поступившей информации, детализация произошедшего, варианты развития события с выводами и заключением, был вытеснен из сознания совершенно странными и чуждыми Армитажу мыслями. Мысли рождались от ощущений, а виновница этих ощущений, пристегнутая к Хаксу страховочными ремнями, крепко сжимаемая его же руками, прожигала его грудь своим дыханием, а сквозь ткань комбинезона он чувствовал, какая она горячая.

На выдохе из легких Тико вырывалось сипение, а когда генерал склонялся, пригибаясь и уклоняясь от хлеставших веток, горящая щека Тико заставляла эти самые чуждые мысли разгоняться в панике до скорости урагана. Он старался хоть как-то понять, почему? Почему он, так яростно ее ненавидевший, терял эту самую ненависть напрочь, когда Тико оказывалась так близко. Почему? Почему, крифф возьми, Хакс словно действовал по чьему-то приказу, идущему вразрез с его личной волей и с элементарной логикой? Никакие четко установленные им законы не действовали! Точно с момента, когда эта бешеная ксава вскинула руку и завалила его разрядом шокера на пол в доме агента на Слуис-Ване, до вот этих минут, когда он держал ее в объятиях, потому что БОЯЛСЯ, что она упадет с этого проклятого седла, прошло не чуть меньше двух суток, а тысяча лет! И почему, крифф возьми, в нем самом происходит что-то страшное и непонятное, от этого их соприкосновения? От ее запаха солнца и лета, который он чуял даже сквозь запах дыма от костра и листвы, постели из ветвей, от нежности кожи шеи, от ее негодующих глаз цвета обисидиана, и сморщенного в возмущении носика, и этих губ, которые могли так неистово кривиться в презрении и так притягивать к себе взгляд…

Она улыбнулась там, у костра, растерянно и… словно спрашивала, правильно ли она все сделала? И почему он (ох, как Рен прав!), как дурак, вот прямо сейчас млеет от того, что его ладони так невзначай… Брось, Хакс, ты ее не держишь, ты нагло так ее гладишь, потому что дуреешь от этого изгиба ее спины от талии до бедер…

Ветка хлестнула Хакса по лицу, отрезвив за мгновение. Армитаж возненавидел сам себя, горячую и сопящую Тико, скачущего Наблюдателя, систему Калаб и ту минуту, когда решил, что утрет нос Рену… Да провались оно пропадом, Сопротивление это! Если сейчас он чувствует то, что НИКОГДА не чувствовал! Если эта Тико… эта маленькая дрянь, эта… Хакс сжал ее сильнее, точно кто-то сейчас рванет диверсантку из его рук, и взрывная волна от того, что сдетонировало в сердце, жахнула так, что он закусил губу, вдыхая ее запах, и ужасно желая коснуться губами ее щеки.

Слайк вдруг дернул стрелу из-за своей спины, мгновение, и что-то с визгом упало вниз, уже позади рванувшегося вперед Наблюдателя. А потом Зозидор, поворачиваясь то вправо, то влево, стремительно пускал стрелы по каким-то летающим тварям с кроваво-красными распахнутыми пастями и змеиными шеями. Ускен поднял свои шипы на хвосте и лапах, а две или три твари ударившись о них на лету, с таким же истошным визгом исчезли в высокой траве.

Светлый лес закончился, и Наблюдатель сейчас ровной и пружинистой рысью несся по относительно ровной и почти безлесной узкой долине, чуть ближе к пологим склонам совсем невысоких холмов. Цветовая гамма листвы и хвои деревьев, часто и густо росших на этих склонах была темной, с некими прогалинами голубого и серебристого.

Армитаж, наконец, утрамбовал свои непонятные и так пугавшие его чувства, с облегчением избавившись и от ненужных навязчивых мыслей, потому как Слайк крикнул чуть повернувшись:

— Ты как там, генерал, держишься?

— Что за вопрос, Слайк? — Хакс снова (вынужденно!) ткнулся лицом куда-то в область шеи-плеча мелкой дряни, потому что Наблюдатель сиганул на крайний валун у склона холма и теперь прыжками с одного камня на другой поднимался вверх.

— Нам тут проскочить, — снова крикнул Зозидор, готовя стрелу, — а там уже …

Договорить он не успел, потому что из-за наваленных, видимо ураганом, сухих стволов стиара, абсолютно черных, сквозь которые просвечивали светло-серые камни, с душераздирающим визгом выскочили штук восемь драндунов, швыряя палки и камни, которые, конечно, никак не долетели до ускена, потому что он, издав рык, метнулся выше и в сторону, а Слайк точным выстрелом уложил одного из приматов. Тот покатился вниз, застряв между корней стиара, однако остальные прыжками, почти параллельным курсом, но неуклонно сближаясь, двигались, перескакивая с валуна на валун. Грязно-коричневые шкуры мелькали все ближе, а их вопли становились громче.

Ускен взобрался на вершину холма, росшие густо деревья и кустарники замедлили скорость, Слайк выхватил ножи, держа их обратным хватом, а Армитаж, упираясь коленями в бока Наблюдателя, одной рукой придерживал Тико, доставая шокер. И вовремя. Успел заметить грузную тень, прыгнувшую с толстых ветвей сбоку и сзади, и ударил разрядом в безволосое пузо драндуна.

Ускен вдруг припал на лапы, Хакса мотнуло вперед, Тико застонала, потому как он, почти сложившись пополам, основательно так ее придавил. Слайк свистнул, длинный шипастый хвост Наблюдателя ударил вправо-влево еще и еще. Истошные вопли и хрипы свидетельствовали, что Наблюдатель явно знал, что делать с этими свирепыми приматами. Зозидор, широко замахиваясь, рассек еще двоих. Ускен словно чувствовал своего седока, резко крутясь в том направлении, куда приходился удар длинного ножа Слайка.

Армитаж и хотел бы помочь, но столь интенсивное верчение и прыжки не давали шанса, потому что он держался сам и удерживал Тико, кляня себя за то, что положил распылитель в ранец. Когда атака была отбита, и оставшиеся драндуны визжали и неистовствовали уже из-за валунов, Слайк дернул ремни и Наблюдатель снова понесся гигантскими прыжками вперед…

Они спускались с другой стороны холмов, более крутой и покрытой лишь ползучим, мелколистным кустарником, а Армитаж всматривался в раскинувшийся перед ним, необъятный взглядом лесной океан. Лишь там, вдали у горизонта, виднелись очертания то ли гор, то ли холмов…

В низине, среди раскидистых морадо, сквозь резную изящную листву которых струился солнечный свет, отчего на земле трепетали причудливые тени, Наблюдатель пошел шагом, а потом и вовсе остановился, подняв морду и издав рык с переливами. Хакс приподнял бровь, потому как ускен пофыркал, и громко и довольно затарахтел «урр-урр…». А еще через пару сотню метров обнаружилось, что впереди мелководная речушка, с зарослями ороджо, чьи гибкие ветви полоскались в прозрачной воде.

— Привал, — сказал Слайк, спрыгивая со своего сидения и поворачиваясь к Хаксу, — Живой, генерал? Наверное, кроме звезд со своего корабля и не видал ничего? Девушка еще поспит, но, думаю, недолго. Давай ее сюда, пусть вот тут, на солнышке полежит, а ты тоже освободи место. Наблюдатель будет отдыхать.

Хакс, как ни странно, не скривился, осторожно передавая Роуз на руки Слайку. Зато с сиденья слез кое-как, потому как с непривычки мышцы были деревянными, и болело все, особенно задняя точка, несмотря на амортизаторы сидений.

— Подождите! — воскликнул Хакс, видя, что старик, опустившись на одно колено, укладывает Тико прямо на траву, — Нужно обработать репеллентом! Это же опасно, неизвестно, что за твари тут есть! — Армитаж стащил ранец, но Зозидор, хохотнул, а в глазах снова запрыгали голубые чертики.

— Я здесь уже четвертый десяток лет, генерал, и могу точно сказать, где есть твари, где нет, и какие именно. Это не просто трава, запах чуешь?

Действительно, пряный, насыщенный, даже резковатый аромат витал в воздухе, смешиваясь с цветочным, медовым, исходящим от маленьких желтых соцветий ороджо.

— Это кудчили, очень полезная травка. Даже дышать ее запахом уже целебно. Потом, когда приедем, Оди, конечно, попоит ею твою преступницу, как полагается, а пока Наблюдатель отдыхает, девушка пусть дышит, понял или нет?

Отдых Наблюдателя начался с того, что он зашел по брюхо в речушку, устроившись между ветвей, колыхавшихся в воде, и опустил морду, всматриваясь в эту воду. Антенны-вибриссы направлены вперед, четыре желтых глаза внимательны… Потом удар хвостом, плеск, брызги, и приличных размеров рыбина в его пасти. Ускен вышел на берег, тряханул песочно-полосатую шкуру так, что брызги разлетелись на десяток метров, улегся у ствола морадо, зажав еще бьющуюся рыбину в лапах, и начал ее есть, хрустя костями и тихо урча.

Хакс, бросив украдкой (как ему показалось) взгляд на Тико, чем вызвал усмешку Слайка, тут же зашел в воду, с наслаждением поливая лицо и приводя в порядок свой мундир, оттерев, наконец, неэстетичные следы камней со своих генеральских штанов. И все ждал, что старик станет задавать вопросы, но тот умылся, мокрой пятерней пригладил седые волосы, потом достал из небольшого ранца у бедра сверток из ткани, протянул Армитажу круглую пышную лепешку:

— Ешь.

Генерал смотрел на эту лепешку, как на что-то необыкновенное… Он давно не помнил, что такое свежий хлеб. Вот такой, душистый и с хрустящей корочкой. Забыл, но ведь знал когда-то… давно. Точно, знал!

— Бери, генерал, что ты смотришь, как боглик на куколку настыша, которую никогда не видел? Это съедобно! Не в пример твоим пресным хлебцам высшего офицерского состава…

— Кто вы, Слайк? — спросил Хакс, отламывая кусочек и с наслаждением чувствуя мягкий и чуть кисловатый вкус, — Судя по тому, что у вас ксил, и вы в курсе пресности хлебцов для офицерского состава, ваше прошлое связано с Империей?

— Мое прошлое связано с Галактикой, генерал. Судя по тому, что на тебе форма, напоминающая имперскую, а эта девушка твоя пленница, в этой самой Галактике опять война? Вот поэтому мы и здесь. Нам все равно, кто там снова бьется насмерть за власть, видали мы и Республику, и Империю, что одно, что другое. А миллиарды живых стали мертвыми, потому, как и одни, и другие, пуская на мясо армии, уничтожая миры и расы, считали, что любые жертвы приемлемы, чтобы быть у власти. А мы просто хотели жить. И выжили. Теперь, получается, ты тут образовался. Опять убиваете? Друг друга? Кто кого? Империя Республику или опять повстанцы вас?

— Республики больше нет! — зло бросил Хакс, — Этот сброд, придя к власти, снова ударился в пафосные речи, ложь, захват прибыльных миров, коррупцию, расплодил преступность. Рабовладельцы неплохо чувствуют себя уже и в Центральных мирах, а криминальные лорды имеют свои флоты. Республика была настолько слаба, что снова отдала преступникам Внешнее Кольцо и договаривалась с ними, потому что у нее просто не было сил противостоять тому, что она сама и породила. На подавляющем количестве планет царят олигархат, разруха и закон джунглей. Первый Орден вернулся, чтобы навсегда прекратить это все. Навсегда! — генерал говорил с таким чувством убежденности, что Слайк покачал головой:

— Э-эх! Империя вернулась? Новый Император? Пошли по кругу… А поверженная Республика снова кинет клич о свободе и равенстве, и соберет под свои знамена мальчиков и девочек с обостренным чувством справедливости, клюнувших на правильные лозунги, и мерзавцев и проходимцев всех мастей?

— Нет! — с жаром воскликнул Хакс, — Нет же! Теперь все не так! Мы все сделаем по-другому!

— Погоди, — отмахнулся Слайк, — Империя есть или нет?

— Нет, то есть… — тут Армитаж обернулся, ему показалось, что Тико всхлипнула?

Роуз лежала с закрытыми глазами, кажется спала.

— Ей тут дышать легче, — сказал Слайк, — значит, не Империя. Ладно… Это потом, сейчас расскажи, откуда вы шли и почему так получилось, что девушка ранена…

Зозидор тоже кинул внимательный взгляд на Тико, поднялся и подошел к ней, положив широкую сухую ладонь на лоб:

— Ну, уже легче, да…

Роуз зашевелилась, что-то промычала, реснички задрожали, она попыталась открыть глаза, сморщила личико, вздохнула и закашлялась… У Хакса внутри тут же случился тройной кувырок сердца и жаркий ветер пустыни по сознанию. Армитаж подавил волей острое чувство сострадания к этой мелкой дряни, потому что, когда она выздоровеет, да что там, еще и до того, когда сил наберется, будет швыряться своею ненавистью, и не факт, что не натравит на него того же Слайка и кто там с ним еще…

Зозидор чуть приподнял Тико, пережидая этот приступ ее кашля, а потом, когда она открыла глаза и совершенно туманным, сонным взглядом попыталась посмотреть вокруг, сказал:

— Ничего, Роуз, скоро дома будем, только ты пообещай мне, что не загрызешь генерала, пока мы добираемся. Идет?

Тико перевела взгляд на Хакса, стоявшего за Слайком, несколько секунд они смотрели друг на друга, потом в ее обисидановых глазах туман стал рассеиваться, а золотистые блики в глазах Хакса заиграли ярче.

Роуз поняла это, как вызов, отвернулась, высвободилась из рук Слайка, дернув плечами, села и осмотрелась:

— Где мы? — как-то хрипло спросила Тико, смотря на отдыхающего Наблюдателя.

Рыбу он уже сожрал, теперь лежал на траве, вытянув лапы, закрыв все четыре глаза, всем своим видом показывая, что он удовлетворен.

— Самое опасное ты проспала, это хорошо, — Слайк поднялся, теперь они с Хаксом стояли рядом, возвышаясь над Тико, а Зозидор, вздохнув, тихо спросил Армитажа, — Как думаешь, сколько времени уйдет, чтобы она… согласилась с тобой-то сидеть, а?

— Дайте ей еще выпить своей травы, иначе тут сейчас случится атмосферный шторм… Второй вариант — пусть она сидит с вами. Мне будет спокойнее.

— А мне нет, — Зозидор хитро прищурился и обратился уже к Роуз, — Я не знаю, что этот парень тебе сделал, но сейчас вы на моей территории, поэтому приказываю все военные действия прекратить. Много лет назад мы укрылись здесь, чтобы больше никогда не слышать ни о Республике, ни об Империи. Ты никакая не преступница, а он, — тут Слайк кивнул в сторону Хакса, — никакой не командующий. Для нас вы только двое, попавших в безвыходную ситуацию. И пока вы здесь, никто из вас больше не станет предъявлять обвинения. Поняла?

Роуз сжала губы, опустила голову, кивнула, видимо, скрепя сердце.

— А сейчас, Роуз, — тут Слайк подал ей руку и помог встать, — у нас еще половина пути.

Тико пошатывалась, зажмурила глаза, потому что голова слегка кружилась, а проклятая слабость растекалась по телу, точно вязкая смола, сковывая ее движения.

Старик снова полез в свою сумку и вытащил плоскую флягу с явно читаемой эмблемой Судебного Департамента Республики. Генерал снова удивился, потому что этот самый Судебный Департамент был расформирован с преобразованием Республики в Империю. Очень странный этот Зозидор…

Роуз жадно глотала воду, кисловатую, но приятную, пахнущую травами… Он опять ее усыпит?

— Это просто чай, — словно услышав ее мысли, сказал Зозидор, забирая флягу, — тут много вкусных и полезных трав.

Роуз вытерла пересохшие губы, она хотела пить еще! Но старик не дал больше… А ей тяжело и муторно, она не понимает, где она…

Армитаж отвел от нее взгляд, потому что неправильные мысли уже начали разбег, а недавние ощущения от соприкосновения их тел сотрясали квадниевую, уже совершенно истончившуюся защиту Хакса.

— Подождите, — Хакс тронул Слайка за рукав рубашки, — ей надо… надо же ей поесть хоть что-нибудь, — и протянул половину несъеденной лепешки.

Роуз перевела мутный взгляд на этот кусочек, потом на Армитажа…

— Не надо, — покачал головой старик, — ей сейчас не надо! Иди, давай, садись, попробуем дипломатическим маневром избежать военных действий.

Генерал не знал, как быть и засунул лепешку в карман, а Тико проводила ее уже не таким мутным и явно голодным взглядом.

Слайк свистнул, ускен открыл одну пару глаз, потом вторую, нехотя подобрал лапы под себя, выравнивая свое «седло», рыкнул то ли недовольно, то ли доложил о готовности, для Хакса осталось неясным, а Роуз, облокачиваясь на руку Зозидора, хлопала ресницами, потому что зверюга перед ней впечатляла. Роуз, наконец, могла рассмотреть ускена:

— Это… это нексу? Я видела… по Голонету… - слабо просипела она.

— Это ускен, думаю, что родич, близкий, наверное, — согласился Слайк, глядя, как Хакс взобрался на свое сидение, придвинувшись вперед и оставляя место для Тико позади себя.

— Э-э! Так дело не пойдет, — Зозидор покачал головой, — то, что она проснулась, не значит, что у нее сил прибавилось, да и соображает еще не совсем…

— Я соображаю! — запротестовала Роуз и снова зашлась лающим кашлем, так, что слезы выступили из глаз.

— Видел? — кивнул на нее старик, — Принимай, как было, а то слетит или поранится еще.

Слайк подтолкнул Роуз к нижнему обводу «седла», на который ей нужно было встать, чтобы забраться на сиденье.

Роуз соображала! Хакс сдвинулся обратно, и теперь она понимала, что должна оказаться…

— Да вы что! — вяло и потухше запротестовала Роуз, потому что громко и с огоньком не получалось,. Это состояние, как будто ее обволакивала тягучая смола, не уходило, в груди болело, голова, словно набита опилками, - Я с ним не поеду!

— Да ты что? — весело спросил Слайк, приобнимая Роуз и снова подталкивая к боку зверя, — Ну, как-то вот сюда же доехала, я бы сказал, хорошо доехала, раз ничего не помнишь. Мы же договорились, ваши эти разборки отставить, потому что тут у нас идеологических, политических и военных разногласий нет. Так что залазь, а то свяжу. Генерал тебя по дороге не съел, значит и сейчас не съест, он уже подкрепился, не голодный!

— Вы смеетесь, да? — тихо спросила Роуз, прислушиваясь, как ее колокольчик мелодично звенит внутри, еле слышно, но он звучал!

— Нисколько! — серьезно сказал Слайк, похлопав ускена по короткой шерсти на боку, — Вот Наблюдатель соврать не даст, а он, знаешь, серьезный товарищ, и ему тяжелее всех. Но он точно знает, что надо домой!

Роуз смотрела на Хакса, Хакс смотрел на Тико. Слайк переводил взгляд с нее на него, понимая, что что-то опять не так, судя по тому, как они пытались спалить друг друга этими взглядами. Странно. Этот рыжий явно не старался как-то навредить ей. Судя по ловушкам, которые видел Зозидор, по тому, как он обустроил лежанки в гроте, и как он подорвался, когда Слайк вошел в грот… Но девчонка взвилась, когда генерал сказал, что ему совершенно претит ее таскать на руках. Ага. С насмешкой сказал, с презрением… Да-а-а… Значит, пока они спасались от драндунов, пока он, Слайк, не появился, у них вроде перемирия было? А теперь, значит, каждый сам за себя и снова война? Или… или ему кажется, что война? Или они считают, что война? Ладно, посмотрим…

Зозидор подсадил Роуз, отметив, что генерал руки не подал и не помог ей сесть. Тико хотела усесться впереди Хакса спиной к нему, но Слайк указал, чтобы она села не по ходу движения.

— Мне… так… неудобно, — тихо сказала Роуз, потому что теперь упиралась спиной в руку Армитажа, лежавшую на ограничителе, а сам Хакс вполне себе ощущался, потому что места было мало.

— Так надо, — вздохнул Слайк, потянувшись за ремнями.

— А… держаться? — растерянно спросила Тико, пытаясь хоть на сантиметр отодвинуться от Хакса.

— За генерала будешь держаться, а он за ограничители, — Слайк натянул ремни и щелкнул зажимами.

Роуз ойкнула, потому что ремни прижали ее к Хаксу, который невозмутимо смотрел вперед, делая вид, что ее тут вообще нет.

— И тихо мне тут! — строго сказал Зозидор, подняв указательный палец.

Генерал повернул голову, рассматривая узорчатую листву морадо, прекрасно понимая, что опять это их соприкосновение начало раскручивать какую-то центрифугу в нем, снова перемешивая мысли, снова заслоняя ощущением ее тела, плеч, груди, ее горячего дыхания все то, что много-много лет монолитом защищало Армитажа от ненужного, опасного. Он, Хакс, всегда был уверен, что любые проявления чувств, кроме разрешенных и прошедших контроль им самим, и есть то самое, что смогло сделать из Армитажа покрытого квадниевой броней, генерала Хакса. И никто и никогда не мог сказать, что у него есть уязвимая точка. Ее и не было. До того момента, пока… До какого момента?

Почему так? И стыдно и страшно, потому что она снова его чувствует? И как он вез ее сюда? Вот так? Роуз засмущалась, колокольчик зазвенел громче, она подняла голову, Хакс смотрел вперед, сжав челюсти, сидел прямо, как будто его гвоздями приколошматили к ограничителю. Злой, холодный, ледяной просто, а за ресницами, в таких потемневших сейчас глазах, снова этот золотистый отблеск, хищный и опасный… Легкий ветер шевелил волосы, а Роуз вдруг вспомнила, как он упал там, на пол, на Слуис-Ване, а она подумала, что солнце запуталось в его волосах… И сейчас он снова был не похож на того напыщенного и торжествующего от своей победы лощеного и гадкого, подлого, мерзкого…

Хакс не выдержал, опустил взгляд на Тико. Почему она так смотрит? И похожа сейчас на испуганную птичку, и еще что-то. Удивление? Она не злится!

— Ты… вот так меня вез? — прошептала мелкая дрянь и снова закашляла, содрогаясь от этого кашля.

Тихий свист, ускен поднялся, Тико судорожно вдыхала, заходясь кашлем все больше и больше. Слайк обернулся, кинув тревожный взгляд:

— Держитесь там…

Наблюдатель помчался вперед прыжками, а Хакс, уже отбросив свое надменно-равнодушное, обнял одной рукой почти всхлипывавшую Тико, пытаясь снова приноровиться к этой скачке:

— Вот... так и вез,... а как... еще? — прерывисто ответил генерал в такт прыжкам Наблюдателя.

Роуз охнула, когда ускен взлетел и перемахнул какие-то переплетенные растения, дернулась вместе Хаксом, обхватила его за шею, потому что ей показалось, что она сейчас вылетит из этого седла, несмотря на ремни…

«Какой колючий!» — обдала жаром мысль, когда щека Хакса прижалась к ее, и он сквозь зубы зло процедил ей в ухо: — Держаться, Тико, это не значит придушить! — хотя у самого замерло, а потом покатилось, как сель с горы, сердце вниз, потому что НИКОГДА никто не обнимал его за шею и вот так вот не охал, прижимаясь так судорожно-порывисто…

И нечто ноюще-щемящее сдавило сердце... А Хакс вспыхнул отменной злостью, на самого себя, мысленно затянув свой строгий ошейник, чтобы невидимые шипы впились в сознание, чтобы избавиться от этого непозволительного, пугающего, неизвестного... —Мелкая дрянь, бешеная ксава! Она вцепилась в его руку там, при всех! Она была с этими подонками, которые жгли его лазером, она швырялась на него…

Хакс давил свои неправильные мысли, неправильные чувства. Своей ненавистью, своей злостью к этим ублюдкам, которые уничтожили его детище, базу Старкиллер, десяток кораблей и миллионы тех, кто находился там! Офицеры, солдаты, ученые и инженерный состав, просто обслуживающий персонал… Миллионы! И он уничтожит их всех! Криф!! Почему же это не работает-то?

Ее душевные стражи, ее ярость и ее гнев, ее ненависть к Первому Ордену и к этому подонку, уничтожившему миллионы на планетах системы Хосниан, флот Республики и Сенат, это чудовище, безжалостный крайт-дракон! Она хотела отпрянуть, да некуда. Она попыталась отдернуть руки, но он надавил ей на спину, и она так и осталась, положив голову ему на плечо, обняв за шею и закрыв глаза. Потому что ни ругаться, ни спорить, ни просто огрызаться сил не было, и снова она кашляла, уткнувшись ему в грудь, и снова Хакс ругался про себя, потому что чувствовал, как она сипит-дышит, и знал, что ей тяжело…

Слайк несколько раз оборачивался, когда Наблюдатель сбавлял скорость, переходил на шаг, потом снова двигался быстрее, преодолевая буреломы, ложбины, ручьи, расселины…

Глухой и темный лес казался бесконечным. Армитаж краем глаз замечал, как мелькали чьи-то тени, Наблюдатель рыком своим оповещал всю живность, и она кидалась врассыпную с его пути. Хакс подумал о хоркасах, потрогав распылитель в кармане. Но смертоносные рептилии не появлялись.

Роуз затихла, все так же обнимая его за шею, только вздрагивала, подпрыгивая вместе с Хаксом, ойкала от резких виражей ускена, но молчала. И, когда уже Армитажу казалось, что эта пытка ездой на Наблюдателе никогда не окончится, ускен, издав свой рев, сбавил скорость и снова пошел шагом, а в ответ донесся рык, который заставил Слайка обернуться и сказать:

— Ну, все нормально, почти дома!

Наблюдатель пошел вверх по довольно крутому склону. Странная гряда холмов прямо в лесной чаще.

Роуз пыталась открыть глаза, но голова кружилась сильнее, и она закрывала их снова, а вот Армитаж с интересом рассматривал лес с прямыми, как мачты деревьями, почти сомкнувшиеся кронами над головой.

Лапы Наблюдателя ступали по сухой травянисто-листовой подстилке, которая осыпалась вниз, пока он взбирался на плоскую, неровную, вытянутую вершину.

Густые кроны надежно укрывали под своей тенью располагавшееся внизу, но Армитаж успел увидеть то, что его удивило. Высоко, между толстых и расходящихся ветвей, соединенные проводами, были установлены ионные отражатели. Справа и слева. Чуть дальше — еще пара… Довольно приличное в ширину лесное озеро, с заросшими ороджо берегами и еще какой-то остролистной травой… У самой поверхности, на рамах были укреплены солнечные батареи, но не обычные, а те, которые использовались на кораблях. Шесть штук. Неплохо.

Армитаж проследил взглядом переплетенные кабели. Если стоят отражатели и есть энергия, значит площадь покрытия ими приличная, любой сканер ослепнет. Грамотно.

Наблюдатель прибавил резвости, Слайк обернулся:

— Уже все заметил? Не сомневался. Вопросы потом задавать будешь. Сначала устроить вас надо, чтоб очухались.

Сам поселок представлял собой странное зрелище. Домов, как таковых, видно не было. Только покатые, покрытые дерном то ли стены, то ли крыши, а между ними виднелись кое-где деревянные, а кое-где и металлические «фасады». В самих «крышах» что-то наподобие люков, были откинуты панели и посверкивало то ли стеклом, что вряд ли, скорее прозрачная сталь. Значит, это окна такие?

Деревья обступали «дома» со всех сторон, но вокруг каждого все равно присутствовало небольшое пространство, что-то вроде цветников. Или сада. Главная дорога была выложена плитами из дюрастали, явно обшивка корабля, и к каждому дому вела своя дорожка.

Этих домов Хакс насчитал шестнадцать. Один, самый большой, располагался у почти отвесной скалы, в которой виднелся довольно широкий вход то ли в пещеру, то ли просто пустоты в горе. Чуть дальше, за черной пастью этой пещеры, со скалы обрушивался вниз водопад, но куда он падал, Хакс уже не видел.

Над большим домом и еще несколькими строениями странной, вытянутой конфигурации, обложенных дерном, даже деревца какие-то присутствуют, были натянуты маскировочные сети. Где-то в глубине леса виднелось еще что-то, но не разобрать.

Едва Наблюдатель появился на главной дорожке, как из домов и из леса стали появляться люди, двое тви,леков, несколько малышей бежали навстречу размахивая руками и улюлюкая, но Хакса поразило, что рядом с этими человеческими детенышами, веселыми прыжками неслись и три детеныша ускенов. Пару плоских морд с четырьмя парами желтых глаз генерал заметил еще у озера, потому что Наблюдатель зарычал, а ему ответили.

Роуз подняла голову от плеча Хакса, пытаясь рассмотреть что это вокруг, но только прошептала: «Плывет все…» и снова закашлялась.

Армитаж прекрасно видел, что ей становилось все хуже. Она совсем почти не откликалась телом на неудобства с ездой, все сильнее наваливалась на его грудь, ее руки уже соскользнули с его плеч, она открывала глаза, встречаясь взглядом с Хаксом, но в них теснились смутные тени, а щеки Роуз полыхали закатным пламенем… И она совершенно не отреагировала на то, как он, наклонившись совсем близко, едва касаясь ее виска губами, прошептал: «Держись, Тико, тебе еще меня убить надо… постараться…»

Дети, пол минуты назад с восторгом оравшие, завидев Наблюдателя и Слайка, остановились и замолчали, когда поняли, что позади Зозидора есть еще кто-то, а взрослые провожая ускена и с седоками тревожными взглядами, двинулись вслед за ними.

Старик направил своего зверя в самый дальний конец возвышенности, к скале, где за большим домом, среди стволов деревьев, Хакс увидел еще один, если это можно так назвать…

То, что это корпус корабля, несомненно, даже более… Корвет? Корвет! Однозначно! Вернее то, что от него осталось. Разрезанный фузионным резаком. Несколько отсеков, укрытых за ползучими лианами и каким-то вьющимся кустарником… Однако входной люк (бывший) смотрелся резким контрастом на фоне пышной растительности, и полоса транспаристила вместо окна… За этим остатком прошлого, сквозь сплетенные ветви, просматривалось явно деревянное строение, но почти не было видно.

Ускен миролюбиво рыкнул, опускаясь на траву, а Слайк уже спрыгнул, тут же кинувшись к Хаксу:

— Как она? — спросил старик, озабоченно сведя седые брови, морщины на лице прорезались четче, сейчас почтенный возраст стал отчетливо заметен.

— Плохо, — резко ответил Армитаж, осторожно приподнимая голову Роуз от своего плеча.

Она захныкала, закашлялась…

Из останков корвета вышла очень пожилая женщина, тут же поспешившая к ним:

— Зозидор! Ты вернулся слишком быстро! Кто эти люди? — она остановилась, рассматривая Роуз на руках старика блестящими от волнения темно-карими глазами.

Вьющиеся коричневые волосы с сильной проседью были собраны в узел на затылке, выбившиеся серебряные пряди обрамляли смуглое, широкоскулое лицо. Она повернула голову, смотря на Хакса, а ему на мгновение показалось, что он увидел другое лицо… Только моложе…

Гранд-адмирал Рей Слоун смотрела на него из прошлого глазами незнакомой женщины…

— Не знаю я, кто они, — буркнул Слайк, неся Роуз ко входу в отсеки бывшего корвета, — девушка больна и ранена, генерал вроде здоров, но они устали и шансов выжить у них было не так уж много…

Армитаж уже сделал два шага от тяжело дышавшего ускена, но остановился и, неожиданно для себя, обернувшись у нему, сказал:

— Ты молодец, парень.

Наблюдатель мигнул одной парой глаз, прикрыв вторую, и вибриссы качнулись в сторону Хакса, а мокрый черный нос с шумом втянул воздух.

Хакс почти бегом направился за Слайком, однако застыл, когда один из мужчин, весьма грозного вида, насупившись и явно недовольным тоном спросил:

— Зачем ты приволок их сюда? Ты нарушаешь закон, Зозидор!

Стоявшие за его спиной обитатели странного поселка, молчали. Армитаж обежал взглядом собравшихся. Человек тридцать. Несколько совсем стариков, несколько крепких пожилых мужчин и женщин, остальные — молодые люди, наверное, его ровесники и еще младше. Пара тви,леков прижимала к себе своего ребенка, который обхватил колени отца. Котята ускенов терлись о ноги мальчишек и девчонок, тарахтели своим урчанием, слишком громко в наступившей тревожной тишине…

— Считаешь, что он должен был их бросить на съедение хоркасам? — резко спросила смуглолицая женщина, — Не ожидала, Эрк, что на старости лет ты выживешь из ума!

— В нашем законе записано, что тот, кто придет, тут и останется! — отрезал Слайк и вошел в двери вместе с Роуз.

Хакс заставил себя пройти следом, под не слишком дружелюбными взглядами, отсекая свои ощущения тела от поездки на спине ускена. Занемевшие мышцы и боль в спине, тревога за Тико и неправильные мысли были задушены ударившим по сознанию смыслом того, что сказал Зозидор Слайк.

Тот кто пришел, тут и останется? А вот это в планы Хакса никак не входило.