Глава 4. Выход есть всегда. Ты разве не видишь? (2/2)
Из укрытия высунулась рожа довтуина, грубая бугристая кожа сморщилась, когда он увидел шмыгнувшего в кусты очухавшегося зверька. Заряд энергомодуля восстановился, довтуин обвел взглядом свой лагерь, ощерил клыки и скрылся обратно.
Роуз выждала несколько минут, прижимая ранец и пытаясь нащупать, что там есть. Сквозь плотную водонепроницаемую ткань слегка выпирало нечто, напоминавшее цилиндр по всей длине ранца…
Хакс прошуршал по траве и оказался рядом, почти вплотную придвинув губы к ее уху:
— Медленно и тихо иди за мной.
Потом резко дернул ранец из рук Роуз и тут же двинулся, пригибаясь, вдоль шипастых кустов ки-а-ки.
Рассвет уже рассеял и ночные тени, и клочья тумана, который стелился между стволами деревьев. Роуз шла за генералом, обидевшись, потому что ранец добыла она, а он забрал и даже не посмотрел, что там! Хакс, подобрав какую-ту толстую сухую ветку, тыкал ею впереди себя, замирал, потом только раздвигал заросли.
Теперь тропы не было, теперь приходилось всматриваться, куда шагаешь, крутить головой, продираться сквозь какие-то сплетенные между собой ползучие растения, которые оплели и деревья, и кусты, и конца-края этому плетению видно не было.
Заросли закончились неожиданно, открыв пространство, где пышные папоротники покрывали всю видимую площадь, прячась под кронами кахо. Но темно-зеленые резные вайи были почти вровень с ростом Хакса. Вот тут генерал остановился, осматриваясь, а Роуз, прислонившись к желтовато-серому стволу ближайшего кахо, пыталась перевести дух. Она устала, все мышцы как будто налились тяжелым сплавом металла, и совсем не хватало воздуха.
Генерал оглянулся, уставившись на Тико изучающе-пристально, потом снял с плеча ранец, расстегивая магнитный замок и защитный герметичный клапан. В ранце ничего не было. Почти. Металлический цилиндр, скорее контейнер, пустой, и два пластфлакона. Несъедобные.
Роуз очень хотелось просто сесть и не вставать. Но генерал, повертев флаконы, довольно ухмыльнулся.
— Это же не еда? — удрученно спросила Тико.
— Это лучше.
Хакс открыл один и, нажав на распылитель, стал обрызгивать себя с головы до ног:
— Это, Тико, чтоб ты знала, то, что даст возможность выжить…
— Без еды и воды? — спросила Роуз.
— Без еды и даже без воды можно продержаться, а вот когда тебя облепит все, что тут летает, они сожрут тебя быстрее, чем ты найдешь воду. Мы прошли километра два…
— Всего? — воскликнула Роуз, ей казалось, что они шли целую вечность.
— Уже! И пока все эти летающие только просыпаются, мы успеем обезопасить себя.
— А… второй? — спросила Роуз, беря протянутый репеллент из рук генерала.
— А второй - это вообще сокровище, — неожиданно с эмоцией сказал Хакс, — это и есть то вонючее, которым они брызгали на тропу.
Роуз подумала, что он должен хотя бы спасибо сказать, ведь она смогла утащить этот ранец…
Ничего он не сказал, надел ранец, обломал две длинные ветки, с раздвоенными концами, одну вручил Роуз:
— От лагеря надо уходить как можно дальше. Они, вроде, хотели затихариться, может и не хватятся ранца.
— А если хватятся? — Роуз разволновалась, вспомнив и страшных довутинов, и криши…
— А если хватятся, то… Пошли, — сказал генерал, развернулся, палкой раздвигая высокие и разлапистые вайи папоротника, стуча ею по земле…
Сначала он хотел выругаться, когда увидел, что Тико отползла от валуна и сидела теперь, прячась за ки-а-ки прямо у энергополя, потом почти взорвался от негодования, когда она дернула ранец. Довутины охотники! Учуят запах, Тико рванет в лес… да и черт с ней! Нет, она завопит, они вытрясут из нее про Хакса… Потом генерал подумал, что они с ней сделают…
Только мстительное злорадство никак не проявило себя. Внутри снова что-то кувыркнулось и «ба-а-мц», как эхом отдалось в душе. Строгий ошейник впился шипами в сознание и молнией резануло, что никто не имеет права издеваться над бешеной ксавой! Потому что это Хакс ее поймал, почти арестовал и ему просто необходимо добраться в Орден с диверсанткой, чтобы Рен не тыкал ему, будто он поступил, как дурак, решив сам закрыть вопрос с Сопротивлением. Полковник Гармут, увидев Тико, точно его, Хакса поддержит… Дурковатая вжалась в эту ямку и лежала не шевелясь, кажется, даже не дышала…
Он привык разбирать ситуацию на мельчайшие детали и уже после оценивать. Его склонность анализировать отдельные действия, чтобы потом увидеть всю картину целиком именно в этой конкретной ситуации дала сбой. Потому что он сам не понимал, отчего обычная злость не метнулась, не проткнула знакомым уколом, почему он сразу же не выдал что-то обидное и унижающее ее, чтобы увидеть, как она снова отшатнется, как от удара, поставить на место эту сопротивленческую маленькую дрянь! Вместо этого он разозлился на себя, дернув ранец из ее рук… Потом понял, что за гадская мысль все время мешалась… «Прекратите же! … Вы не можете… Так нельзя!...» И они перестали его жечь! Хакс тряхнул головой, пытаясь откинуть эту въедливую мысль, а справа, чуть дальше, хрустнуло под тяжестью чьего-то шага. Генерал снова замер, Тико впечаталсь в его спину, отскочила.
То, большое, двигалось медленно, но шумно. Роуз смотрела, как мотаются туда-сюда верхушки папоротника, и страх полз по спине противным колким льдом. Потом над вайями показались рога, потом ноздреватая морда синего цвета с двумя кинжальными клыками сверху, и ЭТО втянуло воздух…
Роуз застыла, а потом ее желанием было одно — бежать, куда угодно, потому что хоркас разорвет ее на куски…
— На месте стой, — досадливо прошипел Хакс, держа в одной руке шокер, а второй нажимал на кнопку распылителя.
Вонючая взвесь оседала на вайе папоротника.
Хоракс сделал еще пару шагов, снова задрал морду, снова втянул воздух, отфыркался сипло и отрывисто, потом тяжело двинулся в другую сторону, ОТ них.
Роуз опустилась прямо на землю, потому что ноги дрожали, а страх снова сжал сердце, как будто кто-то сдавил его лапой с когтями…
Армитаж скосил глаза, не поворачиваясь. Хоркас уходил, но это не значило, что он не вернется! Распылитель продержится, конечно, именно тогда они и смогут уйти! А она расселась тут! Такое знакомое чувство близкой и смертельной опасности отпускало, давая выход напряжению. Сколько еще до реки? Он не знал. Перед глазами стояли показания навикомпа. Река точно в этом направлении! Там, впереди, гряда невысоких холмов, надо успеть дойти.
У охотников в лагере стояли емкости с водой. Они не основали лагерь у воды, что правильно, там сложнее натянуть рассеивающие сетки и отражатели, но далеко от воды они не ушли бы. Да и на лэндах по таким зарослям мотаться трудновато. Если прикинуть, то еще километров пять, на большее расстояние им нет резона отдаляться…
— Вставай, Тико, — резко бросил Хакс, повернувшись, — эти кахо уже почти закончились, там, в просвете, вершины холмов, нам туда. И как можно быстрее, хоркасы не любят склоны.
Она сидела, опустив голову, а когда подняла взгляд, Армитаж понял, в обсидиановой бездне глаз все сразу, безысходность, страх, и «я больше не могу».
— Видимо, твоего упрямства и остервенелой решимости хватает только на ненависть к Первому Ордену, — насмешливо сказал генерал, пряча шокер в карман, — тут да, тут ты Тико, готова сутками не есть, не пить и не спать, только бы кого-то взорвать, убить, уничтожить, а тут, значит, сдохла почти…
Бешеная ксава снова взвилась мгновенно, в глазах вспыхнуло, как разряд молнии в грозовом небе:
— Я не сдохла еще! — с ожесточением прошипела Тико, хватая свою палку, — да! Я готова не есть, и не спать, чтобы сделать хоть что-то, чтобы остановить Первый Орден!
— Ну да, ну да, — кивнул Армитаж, отворачиваясь и удивляясь сам себе, потому что ему отчего-то захотелось… рассмеяться? Интересно, когда он смеялся в последний раз? Не помнит.
Стволы деревьев кахо, росшие так близко друг к другу, что смотрелись сплошным частоколом, буйная зелень папоротников, как-то сразу обрывались, словно обрезал кто, открывая обширную поляну с ядовито-лиловой травой, высокой и остролистной, вперемежку с цветущим разнотравьем. А по краю поляны, подпирая деревья то тут, то там, разбросаны валуны, поросшие мхом с одной стороны, выглядывающие из высокой травы серыми каменными боками.
Роуз выдохнула восхищенно, с нескрываемым восторгом рассматривая открытое пространство. И как же она не увидела эту поляну там, на борту транспортника, уткнувшись в узкую полосу среди леса, первое, что заметила… А тут…
А если бы они сели тут, подумалось Хаксу, то просто не успели бы спрятаться, и сверху бы Дэмерон точно увидел… Да и не дотянули бы они до этой поляны, точно… Они? Он подумал «они»? Генерал глянул на взмыленную Тико, узел из волос на голове совсем растрепался, съехал на бок, черные выбившиеся пряди по бокам от висков, щеки полыхают от возмущения, а глаза, смотрящие на цветы, горят восхищением. С ума можно сойти от того буйства эмоций, что там бушует в этой дикой дурковатой. Потом его взгляд скользнул вниз, потому, как ее медальон сверкнул в лучах раннего солнца… яркая вспышка в подрасстегнутом вырезе комбинезона, облегавшем грудь, пояс плотно обхватывал тонкую талию…
Внутри Хакса кто-то сделал два кувырка и «ба-ам-ц-ц» эхом, вибрируя, отражаясь от всего Армитажа волной по сознанию. Шипы строгого ошейника впились, но как-то не больно, отчего генерал нахмурился, пережидая это эхо, непонятно каким образом не затихавшее. Это ему совсем не понравилось, потому что он привык знать и контролировать не только каждый свой шаг, но и каждую эмоцию. ЭТИ эмоции не контролировались. Он что, разве не ненавидит эту маленькую дрянь?
Дрянь повернула голову, встретившись взглядом с Хаксом, секунда, и ее восторг погас во взгляде, осталась только обисидановая глянцевая темнота, в которую, если всматриваться, то кажется, что ты падаешь в бездну…
Движение у холмов генерал уловил краем глаз, резко развернувшись. Со склонов словно поднялась черная туча, мечась, меняя конфигурацию, резко упала вниз и накрыла собой край поляны, стремительно приближаясь. Отвратительный звук чирканья металла о металл заставил Хакса отмереть.
Черная масса была расцвечена ярко-желтыми, миллионом, как ему показалось, горошин… Память тут же выдала то, что там хранилось в его сознании, четко обозначив алгоритм действий.
Тико стояла, чуть приоткрыв губы в немом удивлении, когда генерал, толкнул ее в плечо, а потом, ухватив за локоть, поволок к ближайшему валуну. В висках вибрировала только одно: «Не успеть!» Но Роуз не упиралась, не вырывала руку, не спрашивала и не орала, наверное, это и оказалось спасительным выигрышем секунд.
Армитаж упал за валуном, потянув Тико на себя. Сам камень не был таким объемным, как нужно бы было, поэтому маленькую дрянь пришлось прятать, крепко вжав в себя и повернувшись на бок.
Она ничего не успела возразить, отвратительное лязганье и хлопанье крыльев заглушило все звуки. Роуз просто закрыла глаза, уткнувшись в мундир Хакса, чувствуя, то, что рядом, над ними, вокруг них, это смерть…
Хакс глаза не закрывал. Черная туча из сотен тысяч маленьких существ, достигнув края поляны, рассредоточивалась на ручейки и исчезала между стволов кахо. Плотность потока этих тварей была такова, что те, кто просто не мог, ввиду невозможности перестроиться, пролететь между деревьями, просто прогрызали дыры в самом стволе, многие, ударяясь, падали на землю. Через минуту, когда стая исчезла в лесу, стволы кахо напоминали решето. Как держались - непонятно, а вот вайи папоротника больше не застилали видимость. Их не было! Уже издалека, из леса, раздались вопли, визг, рык… видимо кто-то попался на пути этих зверьков.
Спустя несколько секунд, как замолк шум крыльев, Хакс выдохнул, только сейчас понимая, что во-первых, только что он избежал кровавой и жуткой смерти, а во-вторых… А во-вторых он прижимал к себе маленькую дрянь так крепко, что она сопела где-то в районе его ключицы, и ему казалось, что там уже расплавился бакта-пластырь, таким горячим было ее дыхание. И она молчала! И не пыталась впиться ему в горло, откусить ухо, расцарапать лицо…
Это ОЩУЩЕНИЕ затихшей дряни, кончиков волос, щекотавших щеку, ее ладошек на груди, ее спины под руками и плотно прижатых бедер… Теперь кто-то внутри кувыркался, подпрыгивая вверх, потому что тепло дурковатой продуцировало что-то такое…
Это не «кто-то», это его сердце! У него и сердце есть? Надо же… В его абсолютно выжженном, а потом заледенелом мире, покрытым квадниевой сталью, не было ОЩУЩЕНИЙ, и чувств не было, кроме тех, которые ему были нужны. Рационально и четко расставленные приоритеты. Его ум установил тончайшую калибровку градации ценности вещей по отношению к другим вещам. Но там не было места чувствам. Потому что любое проявление НЕ ЗАЯВЛЕННЫХ в пользование чувств, могло повлечь ошибку, а цена такой ошибки… Армитаж закрыл глаза: «Это касается твоей матери…» — язвительный и наглый голос Дэмерона до сих пор стоял в ушах.
Тогда этот подонок ударил в то, что, как думал Армитаж, он спрятал глубоко, надежно, похоронил, и никто не мог знать, что это единственное место, не залитое квадниевым сплавом. Не выжженное злобой на весь мир и ненавистью к тем, кто заставил его стать таким. Не заледенелое от тщеславия и высоты своего положения, власти над миллионами. Над теми, кто теперь у него в подчинении. И он сорвался. И это было ошибкой. Его слабое место, уязвимость.
Теперь это «ба-ам-ц» в его квадниевую защиту, это эхо горячей волной… Он точно, дурак!
Мелкая дрянь, каким-то образом влияла на его сознание. Этого не должно быть!
Роуз пошевелилась в его руках, снова замерла, потом подняла голову, мацнув своим хвостиком волос Хакса по носу, он чуть не чихнул! Их лица почти касались друг друга, и несколько секунд было слышно только дыхание обоих.
Глаза цвета обисидана уставились на генерала, совершенно ошалелые какие-то, во взгляде точно недоумение, удивление, и тут же черный океан выплеснул дозу негодования.
Генерал молчал, потому как лучше б она не шевелилась, то, что он не мог просчитать и откалибровать, мгновенно проанализировав ситуацию и ее последствия, вбрасывало в кровь Армитажа упертую злость. Сейчас вместо злости в кровь вбрасывалось что-то, сильно смахивающее на неизвестное взрывоопасное топливо…
Дурковатая сузила свои обисидановые глаза и резко толкнула Хакса ладонями, сама откатившись в другую сторону, тут же вскочив, глядя на усевшегося у валуна Хакса с непередаваемым набором угроз во взгляде:
— Только тронь меня еще! Только вот тронь! — прошипела мелкая дрянь, сжав кулачки.
— Я тебя не трогал, Тико! Высунь ты хоть пятку за границы прикрытия валуна, и этой пятки уже бы не было.
Хакс нещадно злился на самого себя. Строгий ошейник давил в сознании, но что-то сопротивлялось отчаянно, и от этого было больно. Поэтому он вложил в свою фразу столько презрения, сколько смог:
— Это крены, вообще-то они травоядные, но когда мигрируют, то жрут все, вернее режут, что попадется у них на пути. У них две пары крыльев и пасть огромная, раза в два больше самого тела. А в этой пасти — острее бритвы и крепче металла такие пластины вместо зубов. Все, что на их пути… они просто уничтожают.
Хакс поднялся, отряхивая свой мундир, краем глаза смотря, как Тико, спохватившись, застегивает наглухо комбинезон. Потом она вскрикнула, Армитаж повернулся, проследил ее взгляд. ЗА валуном навалена целая куча этих зверьков. То ли мертвые, то ли без сознания. Ударившись в камень на скорости, так и остались тут. Судя по густоте кровавых отметин и стекавшей на траву крови, валун им прогрызть не удалось. Роуз отвела взгляд от груды трупиков, на нижней паре крыльев ярко и ядовито выделялись желтые пятна.
Армитаж мысленно кивнул старому седому Джавту Тубрику из далекого прошлого. Хакса не интересовал растительный и животный мир разных планет, как таковой. Но с тех пор, как Рей Слоун заставила его пройти тот маршрут и выжить, он понял, что теперь придется укладывать в памяти и сведения о том, какие твари и где водятся. Поэтому в течение стольких лет, в свободное время штудировал голонет, фиксируя и сведения о разных мирах. Он собирался встать у руля Галактики, а для этого хотел знать как можно больше.
Никаких цветов на поляне больше не было. Трава была срезана сантиметрах в десяти от поверхности. По всей площади.
Они уже ушли достаточно далеко, когда позади них раздался треск и грохот. Роуз обернулась. Огромные кахо падали вниз, ломая огромными стволами и кронами то, что под ними.
— Такие маленькие, — тихо сказала Роуз, — а такие смертоносные.
Хакс усмехнулся. Похоже, Тико, насмотревшись умилительных передач про животный и растительный мир, слабо представляла, какие твари, в большинстве своем, обитают на планетах. Цветы она собралась выращивать на базе Сопротивления… ЗАЧЕМ?
Он резко развернулся, Тико остановилась, тут же напрягшись, потому что генерал смотрел с таким неприкрытым замешательством и каким-то злорадством, что ей показалось… этот хищный отсвет в его глазах… Она отступила на шаг, еще…
— Зачем? — сухо, как выстрел, спросил Хакс и оперся на свою палку двумя руками, а рыжие брови дернулись, точно он был озадачен.
— Что? — Роуз схватила свою палку, сжимая ее так, что костяшки пальцев побелели
— ЗАЧЕМ тебе цветы на вашей гребаной базе, когда один залп из подфюзеляжных с орбиты, и этих развалин больше нет! Зачем тебе таскать эти семена, чтобы потом на каком-то зачуханном мире разводить цветник? Кому это надо?
— Мне! — крикнула Роуз и отступила еще на шаг назад, — Потому что это красиво! Потому что у меня нет дома, а я хочу, чтобы было, как дома!
— Какого дома, Тико? Где ты видела цветы на Хейпсе своем? Там только скалы и камни!
— Это ты привык все только уничтожать! А я хочу, чтобы было красиво! Потому что это жизнь!
Генерал так же резко развернулся обратно и молча зашагал дальше. Роуз еще постояла, выдыхая свое возмущение, но потом побежала следом.
Красиво? Хакс не оперировал такими понятиями. Рационально, функционально, технологично. Все! Какого криффа эта дурковатая решила, что эти вот цветы нужны кому-то? Ей они нужны! Он, Армитаж, не сегодня, так завтра, но найдет эту банду отморозков и все! Какие, на хрен, цветы в том ангаре, где, как на складе контрабандистов, все вперемешку? Хакс НЕ ПОНИМАЛ, отчего раздражался, хотя зачем себе врать, цветы тут ни причем.
Она была такая теплая, и это чувство, когда она сопела там, на его плече… она пахла… нет, не репеллентом, даже этот запах перебивал тот, другой. И он вспомнил. Он снова вспомнил! То, чего делать было нельзя!! Она пахла… солнцем, летом, тем днем, который сейчас мелькал и мелькал в памяти.
Армитаж силился избавиться, а не получалось. Клочок памяти, крохотный, того, что он помнил из ТОЙ своей жизни. Наверно единственное, что осталось. Дождливый и влажный Арканис, эти дожди и сизые тучи, и так редко — солнце. Он вспомнил свой восторг и радость, когда увидел солнце и яркий свет, и все было залито этим светом, трава, деревья, цветы… Цветы! Пффаск! Он ненавидел эту мелкую дрянь так, что готов был зарычать от бессилия убить ее прямо здесь! Потому что он ДОЛЖЕН ее доставить на допрос и на суд! Вот так! Они Хакса хотели судить? Ничего, Галактика увидит, террористку, уж он постарается…
ПОЧЕМУ он такой? Отчего люди становятся такими? Безжалостными и беспощадными, отчего в них не остается НИЧЕГО человеческого? Роуз вспомнила, как Кайдел рассказывала, как рядом взрывались транспортники, а они ничего не могли сделать. Хакс расстреливал их один за другим! И они гибли… А потом там, на Крэйте, нет, раньше! Как он издевался над Финном, насмехался, торжествовал, ударил его! А потом он сказал Роуз, что уничтожит ее мир! И она не выдержала, вцепилась в его руку, а он орал там!
Тико фыркнула, остановилась, смотря в спину Хакса:
— ПОЧЕМУ?
Генерал обернулся. Опять, что ли, бросаться решила? Переклинила идеологическая составляющая?
— Что? — крикнул он в ответ.
— ПОЧЕМУ ты такой? — спросила Роуз, поджала губы, смотрела исподлобья, сверкая гневом во взгляде.
Дурковатая, это точно!
Армитаж выдохнул, сделал к ней два шага, она два шага назад. Нет, такими темпами они до холмов только к вечеру доберутся!
- Какой? — спросил в ответ генерал, осматривая долину. Торчат тут, как две мишени на открытом пространстве.
— Такой… жестокий, бесчеловечный, безжалостный…
— Кого жалеть? — ехидно спросил Хакс, — Подонка Дэмерона или этого труса и предателя FN-2187? Или ваше, так называемое, Сопротивление? Кучку недобитых террористов?
— Ты сам подонок! — выплюнула Роуз словами то, что сейчас бушевало внутри.
— Тико, у нас разные градации ценностей, это бесполезный спор. Первый Орден вернулся, чтобы восстановить мир и порядок. И закон. Это все. А такие экстремисты, как вы, всей душой верят в свою великую благородную цель, которая маячит где-то в пафосе речей Органы. Это она умеет. Светлое будущее, свободу всем угнетенным, свержение тирании, всеобщее равенство, что там еще? Самое паршивое, что она всю жизнь верит, что сможет этого достичь. Однако все наоборот, Тико. Каким образом она собирается достичь своей цели? Полагает, что на пути к построению этого светлого и прекрасного будущего можно и должно пожертвовать многим? От своей репутации до жизней случайных людей, мимоходом попавших под раздачу? А уж о жизнях тех, кто стоит на пути к великой цели, и говорить нечего.
— А ты? Ты уничтожил целые миры!
— Потому что в условиях войны это был самый грамотный ход! — вспылил Хакс. — И все, Тико! Всем сразу стало ясно, что теперь десятки лет никто никаких дипломатических разговоров вести не станет! Поняла? Ты ничего не знаешь о Галактике, о Республике и о том, что происходит в системах. Власть будет принадлежать сильному и способному держать эти миры в узде! И тут, как, я знаю, мы действовали так же, как и ваша Органа. Цель оправдывает средства!
— При чем здесь это, — сникла Роуз, — почему ты такой? — совсем тихо спросила она, отчего-то волнуясь, — Ведь, наверное, у тебя были мама, папа, дом…
Роуз осеклась, потому что на лице Хакса застыла страшная гримаса, а в глазах уже полыхало страшным огнем:
— Заткнись! — хрипло прорычал Хакс, сжимая кулаки, — Заткнись!
Он развернулся и быстро пошел вперед.
То, что клокотало там, в нем самом, Роуз не могла понять, отчего же он вдруг переменился, отчего… Родители? Дом? Колокольчик внутри Роуз зазвенел, тревожно и растерянно. Ему БОЛЬНО?
У подножия холмов он, наконец уселся, внимательно осмотрев все вокруг. Тут же целые рои каких-то зудящих насекомых, совсем крошечных и таких, что Роуз ужаснулась, зависли в воздухе, но не приближались к ним. Тико только представила, как все эти кусучие твари (она почему-то не сомневалась, что кусучие) набросились бы на нее, не будь этого репеллента в ранце…
Она хотела пить. Так хотела, что это желание изматывало ее. Горло стало таким сухим, что ей казалось, оно потрескается. И еще она думала, что сейчас просто не сможет встать…
Роуз чуть повернула голову. Генерал сидел, облокотившись руками на согнутые колени, опустив голову. Рыжая челка упала на лоб, смотрел вниз, на траву, думал о чем-то. Они не разговаривали. Он даже больше не посмотрел на нее, не приказывал, не насмешничал. И почему-то сейчас он совсем не был похож на того Хакса, который поднял с глянцевого пола «Господства» ее медальон…
— Нам надо добраться до реки, — вдруг сказал генерал, — пойдем вниз по течению, река впадает в море. Это цель. А там посмотрим.
Роуз хотела спросить, а что они будут есть, у них же нет ничего… Еще хотела спросить…
Хакс поднялся, посмотрел на лесистый склон холма, достал шокер, зажав его в руке, и стал подниматься вверх.
Здесь были другие деревья и другая трава, названия их Роуз не знала, да и какая разница? С каждым шагом все больше наваливалась тяжесть, она останавливалась все чаще. Снизу казалось, что холм совсем невысокий, а вот же… так трудно.
Какие-то зверушки прыскали в стороны с их пути, вспархивали птицы. Роуз не замечала, сердце ухало где-то в горле, било стойким больным пульсом в висках, в глазах то темнело, то прыгали темные мушки. Когда они, наконец, достигли плоской вершины, оказалось, что тут просто завалы из валунов и камней. Точно кто-то сверху открыл грузовой гигантский люк и просто высыпал это тут.
Роуз оперлась рукой на замшелый камень, пытаясь отдышаться. Волосы снова выбились из узла, эта заколка никак не могла их удержать, вытерла пот со лба:
— Эй, Хакс, давай же хоть отдохнем! — сказала Роуз, в горле запершило, она закашлялась.
Армитаж не смотрел на нее, старался не смотреть, чтобы не встречаться взглядами. Видел, что она отстает, что останавливается через каждые метров пять, но она молчала, упрямо таща себя вверх. Конечно, он подустал, генеральские сапоги, хоть и пошиты на заказ из мягкой кожи шита и сделаны были так, чтобы целый день, который проводил на ногах Хакс, не казался пыткой, но наматывать километры по кораблю, это не по дебрям таскаться. Только генерал знал — надо достигнуть реки, потом отдых. Однако мелкая… дрянь... Ей было действительно тяжело. Три минуты, решил для себя Армитаж, останавливаясь. Эти завалы из камней ему совсем не нравились. Слишком опасно. Нет обзора, и не знаешь, что там, за следующим камнем.
Он обернулся, чтобы сказать Тико, можно передохнуть… Три минуты…
Движение заметил только боковым зрением. Роуз вжалась в валун, смотря за его спину, только сказать ничего могла, приоткрыла рот и …
Хакс выбросил руку в сторону тени, что кинулась справа сверху, нажав заряд шокера. Противный визг разнесся далеко вокруг, серо-бурая тушка скатилась с валуна и шлепнулась у ног генерала.
Роуз зажала рот ладонями, смотря на то, что сейчас лежало на камнях.
— Что ЭТО? — прошептала с ужасом Роуз, разглядывая неподвижную тушку существа, покрытого грязным, свалявшимся мехом. Сильно развитая передняя часть, казавшаяся мощной по сравнению с сухощавой, жилистой, задней, две застывшие передние лапы, торчащие сейчас в стороны, оканчивались тремя пальцами с длинными, похожими на кривые кинжалы, когтями. Из раскрытой оскаленной пасти щерились не менее впечатляющие желтые клыки и острые зубы. И от него непереносимо воняло чем-то гадким и тошнотворным.
Хакс дернул щекой, прищурился, ресницы дрогнули…
— Чем-то похож на вирмока, но это не он, возможно, какой-то очень дальний родич… Но от этого не легче… Они живут стаями и очень трепетно относятся к нарушению границ своей территории. Похоже, мы как раз это и сделали…
Армитаж обвел взглядом валуны:
— Если они тут… — он посмотрел на Роуз, глаза как у вспугнутой с гнезда лартоду, — надо очень быстро уходить, Тико, — как можно спокойнее сказал Хакс.
Видимо, страх придал ей сил, потому что она полезла в расщелину между валунами, не отставая от генерала ни на шаг, только пыхтела, продираясь вперед, видя свет впереди и постоянно смотря наверх, где синело небо Калабы. Генерал решил сократить путь, заметив эту расщелину, риск, конечно, был, но сквозной проход через груду валунов перевесил.
Они протиснулись на ту сторону, Роуз облегченно выдохнула. Впереди уже лес, довольно светлый по сравнению с тем, что они преодолели. И никакого спуска не было! Хакс еще успел подумать, что они прошли больше пяти километров, а реки все не было, он ошибся?
И тут сверху раздался резкий вопль, больше похожий на боевой клич. Тико вскрикнула, но Хакс ей опомнится и оглянуться не дал, толкнув вперед:
— Беги!
Она не знала, откуда что и взялось, внизу она думала, что не сможет встать, но сейчас ужас висел за плечами воплями, которые издавали эти вонючие, клыкастые и свирепые твари, и они гнались за ними! Роуз перескакивала какие-то поваленные стволы, заросли, кусты. Ветки хлестали по лицу, цеплялись за ткань комбинезона, она ничего не видела, кроме спины Хакса. Когда он внезапно остановился, она влетела в него с такой силой, что он качнулся, развернулся, ухватив ее за плечи, устоял, дышал тяжело, а в глазах что-то, похожее на обреченность, и Роуз заплакала.
Генерал вскинул руку, молнии вырвались из шокера, ударив в крупного самца, который уже прыгнул, раскинув свои лапы с режущими когтями. Он грохнулся в трех метрах. Хакс тут же нажимал и нажимал кнопку репеллента с вытяжкой из чешуи хоркаса. Существа, вдохнув запах ненавистного врага, визгливо кричали, шипели, но остановились. Убил ли заряд вожака, неизвестно, но стая, а их было около десятка, была полна решимости достать добычу!
Роуз наклонилась и посмотрела за спину Хакса.
Плато обрывалось отвесной стеной вниз, дальше пути не было. Они оказались на широком уступе, а деревья по бокам от него росли прямо над обрывом, им даже повезло, что они оказались именно тут, а не сорвались вниз, взяв чуть левее или правее, потому что из-за кустов обрыв виден не был.
Родичи или не родичи вирмоков метались вдоль невидимой преграды, самец признаков жизни не подавал, Роуз всхлипывала, а Хакс, подойдя к обрыву, смотрел вниз.
Внизу была его цель. Река. Только спуска к ней, что в одну, что в другую сторону, не было. Эти холмы оказались плато, поднятым над равниной и, сколько было видно глазам, всюду обрывались вниз почти отвесными скальными выступами.
Река показалась Хаксу не слишком бурной, но все же не спокойной. Чуть дальше река делала поворот, за лесным массивом не видно, что там, но, судя по поднимающемуся постепенно пологому противоположному берегу, скорее всего, русло уходило в некое подобие каньона.
Роуз пятилась спиной, потому что существа распалялись все больше, прыгали выше и орали громче. Ей было не просто страшно, какое-то тупое отчаяние сковывало разум…
Хакс остановил ее, довольно грубо дернув за локоть:
— Они не пройдут, пока действует репеллент.
— А… потом? — спросила Роуз, и тут он заметил, что она дрожала.
— Потом не будет. Выход есть всегда.
— Отсюда нет выхода, разве ты не видишь?
— Отсюда есть выход, разве ты не видишь? — и генерал кивнул на обрыв.
Роуз вскрикнула:
— Нет! Нет! Мы разобьемся, там камни!
— Возможно, — согласился Армитаж, стараясь унять бешеное биение сердца, он и сам знал, что это как повезет, — но мгновенная смерть лучше, чем тебя будут рвать на куски эти твари.
Она опустила голову, крепко зажмурив глаза, да еще и закрыла лицо руками:
— Мне… страшно… мне так страшно…
— Мне тоже, — снова согласился Хакс, — но это единственный выход. Решайся Тико, репеллент сейчас разнесет по воздуху, тут ему не за что цепляться, до веток я не достал…
— Я … совсем не умею плавать, — едва слышно сказала Роуз, так и не отрывая ладоней от лица.
— Это хуже, — пробормотал генерал.
Предстояло сделать выбор. Или он спасется один, если повезет, или ему придется рисковать, чтобы бешеная ксава не утонула, опять-таки, если повезет, и они не разобьются о подводные камни. Визуально Армитаж их не видел, бурунчиков, обтекающих эти камни не наблюдал, но это не значит, что их там нет…
«Что ты уставился, вставай и иди за мной! Я выведу тебя в лес, а там, как тебе повезет…»
В том месте, где был приклеен бакта-пластырь, он точно снова почувствовал, как она осторожно отодвигает пальчиками ткань рубашки… «Ба-а-ам-ц» — ударило по сознанию, в памяти мелькнул луч солнца в тот самый день его детства...
Тико отняла руки от лица, смотрела так пронзительно, а губы дрожали… Крифф!
Хакс выругался мысленно, кинул взгляд на беснующихся вроде бы вирмоков, а вроде и нет…
— Разбегаемся и прыгаем. Как можно дальше толкайся, ты слышишь, Тико? И не отпускай мою руку, как бы тебя ни крутило в воде. Ноги подожми, прямыми в воду не входи, и воздуха набери… Ты поняла или нет? — уже грубо спросил Хакс.
Она кивнула, но он сомневался, что она вообще его слышала.
Он отошел почти к валявшейся тушке вожака, провоцируя стаю, таща Роуз за собой, развернул к обрыву:
— Может тебе и все равно, но я лично не собираюсь подыхать! — Хакс дернул ее руку, крепко зажав в своей ее ладонь, а она, наконец, посмотрела в его глаза. Осмысленно.
— Толкайся сильнее…- сказал Хакс, — тут всего метров двенадцать… это ерунда.
Почему-то ей перестало быть страшно. Совсем. Она разбежалась, оттолкнулась от скалы, инстинктивно пытаясь взмахнуть обеими руками, но генерал держал крепко, впиваясь пальцами в кожу запястья. А потом удар, резкая боль обожгла бок, и холодная вода сомкнулась над головой.