Часть 12. Время делать ставки. (1/2)
- Время вышло. Игра окончена. Охранникам можно снять повязки.
Шипящий приёмник ведущего дает команду не только игрокам, но и сигнал обслуживающему персоналу – розовые костюмы с масками кружков появляются из отварившихся железных дверей и быстрыми верными шагами следуют на поле. Руки в черных перчатках не церемонятся с телами погибших, спешно погружая их в глянцевые гробы, увозя в темную брешь коридора. Стянувшиеся к дверям охранники с заведенными автоматами блюдят за игроками на случай отчаянных попыток сбежать.
Но никто не обращает внимание на призрачную надежду на выход, из прохлады которого долетают какие-то технические запахи – машинного масла, мазута и хлорки. Лица участников обращены друг к другу – в попытке сличить знакомых выживших – и к исчезающим под черными крышками – в желании узнать, кто не прошел это жестокое испытание.
456-ой глушит подступающие слезы, прикрыв рот кулаком, глядя на тщедушное старушечье тело с залитой кровью нашивкой 149, распластавшееся на полу в неестественной позе. Он не видел ее смерти, но слышал ее жалостливую мольбу «Ён-сик, сынок, ну же. Ты так никого не поймаешь!». Сколько мужества удалось вместить в таком крохотном увядающем теле. Мужчина горько всхлипнул – как хорошо, что она не увидела, что ее жертва по итогу была напрасной. Кучерявая голова ее сына с повязанными глазами торчала из-под крепкого тела номера 174, которому тоже выпала роль охранника – видимо, поддавшись панике, сбитый звоном колокольчиков, 174-ый заметался и наскочил на паренька, выиграв обоим билет в один конец.
Попавшихся и ошибившихся мертвецов убрали, и очередь дошла до не успевших. 095-ой, скромной, тихой девочке, немного странной в своей замкнутости, не хватило решимости и скорости – она так и осталась лежать в десятке метров от финишной черты, захлебываясь собственной кровью, вытекающей изо рта темно-багровым потоком. Руки касались простреленной груди и живота, в попытке угасающего сознания понять, что произошло. Бедная девочка, наверное, ей так больно – сердце 456-ого сжалось, но он не позволил себе отвернуться, как многие, в мазохистском намерении увидеть всю гнусную палитру Игры. Кружок махнул рукой, и крайний охранник с автоматом подошел и завершил свое дело. Широко открытые девичьи глаза, с каплями слез в уголках еще долго будут сниться многим участникам, кто не отвел взгляд.
Лицо Таноса сделалось серьезным и, Су-хён не могла определить, чего в нем больше – злости или обреченной печали. Казалось, его сейчас стошнит, и что он впервые отнесся к Играм не как к детским шалостям. Причина была ясна – его зрачки нормального размера, а руки и голова не дергаются в возбужденном наркотическом психозе. И все же было помимо этого что-то еще. Какая-то тяжелая мысль легла между его густых бровей, будто состарив на несколько лет – в нем больше не было ребячества. Су-хён облегченно выдохнула - он человек, и человеческое ему не чуждо.
- Пора идти, - большая теплая ладонь мягко легла на плечо 230-го, - Забирай свою девушку. Ты ей нужен.
Танос перевел немигающий взгляд на Донсу – черт возьми, и как этот старик мог оставаться таким невозмутимо спокойным, когда только что чуть не схлопотал пулю в лоб. Он уже почти отдышался после своего рокового спринта, и, когда стер рукавом капли пота со лба, выглядел довольно свежим.
- I am glad to see you [Я рад тебя видеть], - кивнул Танос, имея ввиду именно прямой дословный перевод – он, действительно, рад видеть старика вояку – живым.
- Э, пугало, это мой цветок, - Пихнул локтями розового кружка, намеревавшегося помочь Су-хён стащить с нее ее победного мертвеца. И хотя во фразах все еще звучала присущая ему бравада, сдавленный голос делал его не похожим на «мистера Таноса». Ей показался какой-то другой человек – незнакомец из глубин, настоящего имени которого она не знала. Господи, сколько же у него лиц...
Он стянул с нее промоченную грязную олимпийку и, вытерев сухими рукавами ее лицо от крови, выкинул кофту в угол. Снял свою и закутал Су-хён подобно тому, как накидывают теплый плед жертвам какой-нибудь катастрофы. На его сосредоточенном лице не было ни тени улыбки или кривляния, будто катастрофа, действительно, имела место быть.
Весь путь назад в общежитие Соль-Джу, Дольсу и Ко (их всего сбилось в группку человек 10) весело перекидывались глупыми и злыми шуточками, действуя на нервы остальных выживших. 456-ой тоже переговаривался со своими товарищами, о чем-то тихо науськивая. Молчали только Танос и Су-хён, каждый погруженный в свои мысли.
Су-хён разглядывала свои оранжевые руки, которые так и не удалось оттереть начисто. В теле и мыслях ощущалась какая-то вязкость, липкость, желейность – то ли она потеряла до селя державшуюся внутреннюю опору, то ли и не было вовсе ее никогда. Снова смерти, снова – ради того, чтобы она могла выжить. Только теперь благодаря Донсу. Горло сдавило комком, а внутренности черпало неприятным черпаком вины. Слезы прокладывали одинокие дорожки на щеках, высыхали, и снова текли по посолоневшей коже. Все случившееся настигало кусками, отрывками, осаждая голову как разлетевшиеся в стороны пазлы, собирающиеся в кучку.
Кто-то толкнул 124-го. Нет, у него есть имя – Нам Гю. Кто-то толкнул Нам Гю. Это он стал катализатором беспорядочной и бесчестной борьбы, где каждый насильно выгрызал свою победу из чужих глоток, безжалостно отправляя других в руки смерти. Может, не случись этого, все было бы по-другому.
Кто-то толкнул Таноса. Нет, не кто-то – тот здоровый мужик, которого Соль-Джу, кажется, называла Дольсу. Хорошо, что он заранее прокричал про размалеванного урода – ну кого еще могли так назвать? – и Су-хён успела подтянуть к себе выставленные вперед руки и сделать пару шагов назад. Хватило, чтобы почувствовать прямо перед собственным носом его запах, еще хранящий нотки его терпкого парфюма – и как только умудрился сюда протащить? Понимала, что между ними всего пара сантиметров, и любое неверное движение могло отобрать его жизнь ее руками. Медлила лишь потому, что пыталась понять, в какую сторону лучше отскакивать, чтобы не зацепить молоденькую беременную девушку и 456-го. Этот сковывающий горло страх, страх потерять его, страх погубить его, еще долго будет преследовать Су-хён. Как и общущение окатывающей с головы до ног крови и тяжелого мужского тела, повалившего ее собой.
Голову Таноса занимала другая мысль, вдруг сформировавшаяся так кристалльно четко: рано или поздно один из них погибнет, и, возможно, от рук второго. И если со своей смертью смириться было легко – все равно собирался спрыгнуть с чертового моста Хан вместе со всеми своими долгами и неудачами в жизни – то с гибелью Су-хён… Что если они снова окажутся друг против друга, и не он полетит в ее руки, а она в его? Что если он не успеет среагировать, как это сделала flower? Что если…
Что если рядом не окажется и Донсу, такого бесяще спокойного, с холодной головой способного вырулить из любой ситуации? Что если нытик 456 тоже опростоволосится в следующей игре, и у Таноса больше не будет возможности спасти старика? Почему вообще, твою мать, его беспокоят их престарелые задницы? Он даже не знал их до игры! Разве что только... из-за того, чтобы если он, мистер Танос, вдруг сыграет в ящик, рядом с flower были люди, готовые вступиться за нее?... Каждый сам за себя и двое против всех – уже не работает. От этой мысли стало мерзко на душе и захотелось надраться в стельку, чтобы забыться. Рука машинально потянулась к кресту на груди, оглаживая пальцем его рельефную поверхность.
Разваренный рис кашей с охладевшей яичницей не лез в горло, хотя голод скручивал живот. Танос сидел на кровати рядом с Су-хён, тоже задумчиво ковыряясь палочками в коробке бенто. На кровати напротив них дела шли веселее: переселившийся поближе к ним парень под номером 256, кажется, большой поклонник рэпа и его звезд, взахлеб описывал, как божественно готовит его мать, что не мешало ему с не меньшим аппетитом заглатывать местное варево. Донсу кивал, изредка комментируя, что в готовке важно чувство, с которым ты подходишь к плите.
- Да настрой вообще везде важен. Вот даже в играх, - Подхватил тему 256-ой, смахивая челку с глаз, - если ты идешь за победой, уверенно шагаешь в этот дурацкий зал, то это уже дает фору перед остальными. Ты видел с каким лицом, с каким настроем начал мистер Танос? Oh my God! Я думал, тигра выпустили из клетки!
- Ну не всегда это помогает. Многие уже к моменту четвертой игры были похожи на тигров из клетки, однако, их с нами сейчас нет, - Флегматично ответил Донсу, проглатывая яичницу целиком.
- Да-да, тот 124-ый, который меня шпынял все время и к вам даже не подпускал – видел его гнусную рожу? Столько самоуверенности, а верещал, как девчонка, когда его…
- Нам Гю, - тихо сказала Су-хён.
- А? Что?
- Его звали Нам Гю. А верещал бы так на его месте каждый из нас, если не хуже, - Су-хён даже не смотрела на собеседников, топя взгляд в белых слипшихся рисинках.