Часть 6. Проводите время наедине. Посещайте внеклассные занятия. Общайтесь с ним до и после занятий. (1/2)

───── ◉ ─────

В кафе играла, казалось бы, нейтральная мелодия, но Деви была готова разбить магнитофон и колонки, издающие эти повторяющиеся звуки на протяжении всей послеобеденной смены. Столики были обслужены, чаевые получены, и каждые пять минут Деви смотрела на часы, ненавидя и музыку, и медленную стрелку, которая точно прилипла к циферблату, не желая двигаться с места. Когда госпожа Шарма шла на работу, Камал написал новое сообщение, предупредив, что не может ждать до тринадцатого числа и заедет уже сегодня, портя третье сентября своей компанией.

Дивия уже ждала назначенного времени, чтобы поскорее закрыть вопрос с Камалом: ей не было стыдно, что опекун увидит ее в фартуке официантки, отчасти, это он причина его ношения — можно использовать ее трастовый фонд не только для оплаты обучения и квартиры, учитывая, что пентхаус принадлежал Шарма по документам. Но был в ее положении и повод для гордости — Деви не просила денег, жила своей жизнью, за которой пристально следили. Стоило ей спуститься утром на лифте, как почти сразу Камал написал ей сообщение. Деви была уверена, что консьержка точно причастна к такому быстрому оповещению.

Смена в кафе КПС «Tasty Burger» проходила спокойно и размеренно для второго рабочего дня, казалось, что Камал — единственная плохая новость за сегодня. Но, когда Деви смирилась с тем, что увидит опекуна, в кафе зашла Одри Херд, и Дивия, увидев ее, сползла бесформенной субстанцией под стойку. Обслуживать ее было бы хуже, чем съесть дождевого червяка, но, судя по тому, что альтернатив и вариантов не было, нужно было собрать всю свою гордость и засунуть ее туда, к несбыточным мечтам и планам.

Деви выпрямилась, провела ладонями по фартуку, вытирая нервную влагу, и задрала подбородок: то, что она официантка, не значит, что неудачница, зато ей не нужно спать с собственным отчимом, чтобы сводить концы с концами. Хотелось дать понять, что Деви про это знает, но это было все еще слишком низко для замечания.

Одри сразу заметила единственный обслуживающий персонал, и по ее лицу было ясно, она пришла сюда специально: на губах красовалась хитрая ухмылка, а глаза блестели от предвкушения маленькой победы там, где Деви не планировала сражаться.

— Тут крошки. — Одри указала на стол рукой и скривила лицо в отвращении. — И жирные капли на сиденье, убери. И побыстрее, у меня вечером планы.

Одри сложила руки перед грудью и начала смотреть, как Деви медленно выходит из-за стойки, как держит в руке две тряпки из микрофибры и спрей для обработки столов.

Деви не стала здороваться и извиняться, она просто подошла, убрала чистый стол, второй салфеткой протерла сиденья и выпрямилась, улыбаясь самой ядовитой и неприветливой улыбкой.

— Что будешь? — Деви решила не переходить на «вы», как положено по правилам кафе. Официантка из нее была не самая хорошая, и она с этим смирилась еще до трудоустройства.

Одри с полным отвращением на лице села за соседний столик, — не за тот, который перед ней протирала Деви, — откинула выбеленные волосы за спину и провела ладонью по поверхности, будто проверяя его на чистоту. Под прозрачным покрытием стола лежал список блюд, которые подавали в заведении.

— Что у вас тут самое дорогое? Может, запеченная рыба или что-то такое. — Одри достала из сумочки зеркало, чтобы проверить макияж, уделяя особое внимание розовой помаде.

— Это не ресторан. — Деви почти фыркнула, смотря, как Одри наносит очередной слой помады на губы: еще немного, и он сможет отваливаться самостоятельно — так много было макияжа. — Сырные колечки и бургер с двойной говяжьей котлетой. Это самое дорогое.

Деви держала спрей для уборки столов и была готова брызнуть в лицо Одри, чтобы проверить, что скрывает слой штукатурки. Скорее всего — ведьму. Но воспитание и законы штата Массачусетс были против такого поступка.

— Ну и дыра. — Одри сморщила нос и осмотрелась, задерживая взгляд на красной форме Деви.

«У тебя», — почти ляпнула Дивия, но опять удержала реплику в себе и улыбнулась собственной шутке.

— Будешь что-то заказывать? — Деви вновь задала вопрос, желая как можно скорее отделаться от неприятного общества.

— Да. — Одри победно кивнула. — Две порции колечек, два дорогих бургера и свежевыжатый сок.

— Пакетированный, — поправила Деви. — В меню нет свежевыжатого.

«Если бы ты умела читать, то точно знала это».

— Безразлично. — Одри отмахнулась и начала что-то усердно искать в сумке.

Деви приняла заказ и отошла от столика, передавая его на кухню, пытаясь понять, зачем вечно сидящей на диете крашеной блондинке порция калорийного шока. Ответ на свой вопрос Деви получила почти сразу, как поставила поднос с заказом. Стоило вернуться за стойку, как кафе пронзил вопль.

— Мне нужен менеджер!

Деви на мгновение замерла, а остальные посетители начали вытягивать шеи и оглядываться, ища источник крика.

— Что? — Деви повернулась на шум.

Менеджер Филл вышел из-за стойки. Долговязый парень в бордовой фирменной рубашке поправил очки на красноватом носе и пригладил тонкие усики над верхней губой, которые там остались с подросткового возраста.

— Чем могу вам помочь?

Тощий парень настороженно улыбнулся: менеджера в кафе звали не часто, и никогда — для похвалы. Он остановился перед столом Одри и как провинившийся ребенок понуро склонил голову, заранее принимая вину, какая бы она не была.

Одри демонстративно отодвинула поднос от себя и ткнула указательным пальцем на соус бургера.

— Там темный длинный волос, как у вашей официантки. — Херд облокотилась на спинку бордового дерматинового сиденья, совсем забывая про отвращение к местной мебели.

Деви смотрела на это представление абсурда, не находя, что сказать.

— Прошу прощения. — Покрытое мальчишескими прыщами, которые явно пришли с опозданием на добрую десятку лет, лицо Филла покраснело, и он склонился над столом, присматриваясь к подносу, с деловитым видом доставая волос цвета горького шоколада, что в точности был схож по цвету с волосами Деви. — Это жуткое недоразумение, — продолжил Филл, зажимая волос двумя пальцами и держа его перед собой.

— У меня волосы убраны, а на голове козырек! — Гнев начал покалывать кончики пальцев Деви.

Она сжала и разжала кулаки, стараясь ощутить утраченный контроль над ситуацией, но ничего не выходило. Чтобы она сейчас не сказала, клиент всегда окажется прав, а она — нет. У нее тут, как и в жизни, нет своего мнения и слова.

— Шарма, — шикнул Филл, продолжая удерживать испачканный волос в соусе. — Убери со стола, — наигранно властным тоном приказал менеджер, стараясь урегулировать конфликт малой кровью, например, своей официантки.

Зубы Деви скрипели так сильно, что можно было услышать с улицы. Она натянула самую мерзкую улыбку из своего арсенала и ответила, мысленно испепеляя Филла и Одри.

— Конечно.

— Вам приготовят новую порцию очень быстро. — Менеджер свободной рукой пригладил растительность над верхней губой и вовремя спохватился, что от волоса надо избавиться. Он вернул его на поднос, за секунду перед тем, как Деви подняла заказ.

— Мне ничего не нужно. — Одри поднялась, поправляя складки на короткой юбке. — И, разумеется, я не буду оплачивать заказ, испорченный вашей криворукой официанткой. Я требую ее увольнения, пусть сходит поплачется папочке.

Филл лишь моргал, смотря, как клиентка удаляется в сторону двери. Он видел ее в первый и последний раз: такие фифы к ним не заходили, а что принесло эту, он не знал. Но звук ее каблуков будет еще долго сниться ему темными страшными ночами.

Деви уже унесла заказ обратно на кухню, когда, возвращаясь, почти врезалась в грудь менеджера.

— Это не я! — вновь начала она оправдательные речи, но Филлу было безразлично на слова, когда он сам достал волос из бургера.

— Шарма, оплати испорченный заказ, и мы забудем этот инцидент, разумеется, я не стану тебя увольнять.

Он говорил наигранно уверенно, почти твердо, если бы не его комично-нелепая внешность, можно было бы воспринимать парня всерьез. Филл поправил очки, явно нервничая: раздавать указания у него выходило плохо, но такая «популярная» должность не пользовалась спросом, чтобы менять менеджера чаще, чем раз в несколько лет. Филл когда-то тоже хотел учиться в Гарварде, но мозгов и денег хватило, чтобы заработать фирменную рубашку кафе, но никак не диплом.

— У меня нет денег, чтобы оплатить заказ. — Говорить откровенно было неприятно, но молчать смысла не осталось. Однажды придется признаться в этом не только Филлу, но и себе.

— Купи лотерейный билет. — Парень достал из нагрудного кармана один и помахал у Деви перед носом. — Внесешь с чаевых. — Филл сжал губы в тонкую линию. — Или можешь взять ставку уборщицы, вакансия как раз открыта.

От предложения Деви нервно хихикнула. Она могла смириться с неработающим наушником, могла, скрипя зубами, с должностью официантки, но с предложением мыть полы — нет. Это было уже за границей ее рамок.

— Можешь эту швабру себе засунуть…

Договорить Деви не успела, зазвенел колокольчик на стойке, оповещающий, что посетитель ожидает.

Филл сделал вид, что не понял место назначения швабры: так как официантов у них не было, можно было сделать небольшие скидки на воспитание и манеры.

— Улыбайся так широко, как только можешь, это помогает с чаевыми, — дал он наставление Деви, а она мысленно показала ему средний палец и отправила в путешествие со шваброй. — Если к концу смены ты не наберешь денег, чтобы погасить чек, я вычту сумму из твоего жалования.

— Последний год, — тихо проговорила себе под нос Деви, следуя совету Филла, встречая посетителя с улыбкой на миллион, которого у нее не было. И это не выглядело бы так нелепо, если бы по другую стойку бара не сидел человек, которого Деви была тут видеть не готова. Да и не только тут — везде.

Доран Басу, сосед, профессор, дядя ее подруги.

Он сидел на высоком стуле и барабанил пальцами по блестящей поверхности стойки. Профессор смотрел перед собой, ни на чем не сосредотачивая взгляд, ожидая появления одного из двух людей, невольным свидетелем чьей перепалки стал.

— О нет. — Это сорвалось с губ Деви быстрее, чем она сообразила; профессор услышал ее и, скорее всего, все, что говорил ей Филл.

Напоминание о близости профессора Басу все еще украшали шею багровыми отметками. Деви пришлось повязать фирменный красный платок поверх рабочей футболки, чтобы скрыть синяки. Они не тревожили ее болью, только напоминанием, что она нарушила границы, ворвалась в чужой мир и почувствовала вкус чужих запретных губ.

Если бы Доран приказал сейчас сбежать, она бы, не задумываясь, сделала это. Он действовал на нее совершенно неправильно.

Профессор перестал смотреть перед собой и сосредоточил взгляд на подошедшей девушке, на форме ужасного темно-красного цвета, верхе серого передника, низ которого скрывался за стойкой. И самое главное — Доран увидел платок на шее, скрывающий его неоправданную жестокость.

Каждое место, где скользил мужской взгляд, покалывало горячими иголками. Деви не могла реагировать на это, ей было попросту нельзя думать, что мужчина, который старше ее на добрые четырнадцать лет, может вызывать чувства, которые не мог никто другой.

Доран не стал дожидаться вопроса, не будучи уверенным, что он прозвучит:

— Кофе. Черный, без сахара.

Озвучил он свой заказ, смотря Деви в глаза. А она смотрела в ответ и вспоминала рисунок в блокноте, который в точности передавал суровые черты лица, пусть и помолодевшие. Ей захотелось вновь нарисовать этот прямой нос, губы, которых Деви коснулась своими. Если бы она могла рискнуть и коснуться их еще раз, она бы отважилась. Но ей было нельзя, он — женат, а она вообще не представляла, каково это — быть чьей-то женой; и Деви очень бы не хотелось, чтобы ее гипотетического мужа кто-то трогал, а что уж говорить о поцелуе. Просто из-за солидарности ко всем женщинам Деви отвела взгляд, запрещая себе мечтать.

— Кофе тут ужасный, — призналась худшая в мире официантка и слабо пожала плечами, чувствуя вину за плохой напиток.

И отчего-то ее слова вызвали едва уловимую улыбку на мужских губах. Деви вновь отругала себя и запретила смотреть туда, куда нельзя. Она хотела бы просто спросить у Сарасвати или даже у профессора, есть ли у него жена. Успокоить собственное волнение, но Деви не могла. Если она спросит, это будет доказательством, что мир пал: наушник не работает, обучение не доставляет удовольствия, а единственный мужчина, кого хочется рисовать и касаться, — глубоко занят.

— Хуже, чем растворимый у тебя на кухне?

Доран задал вопрос, и Деви пришлось ухватиться за ребро барной стойки, чтобы не упасть от напоминания того, что он был в ее квартире. Профессор Басу говорил с ней без лишних формальностей, переходя на «ты». Сейчас, когда их разделяла барная стойка, а не цветочная граница на балконе, от такого обращения сердце кольнуло в груди. Это звучало почти интимно, и Деви еще раз посмотрела на ровно очерченные мужские губы и бездумно облизнула свои, вспоминая запретный вкус мяты и сигарет. Разница в возрасте, про которую говорила Сарасвати, не ощущалась вовсе: просто они два человека, потерянные для целого мира.

— Нет. — Деви смогла слабо улыбнуться. — Растворимый все еще хуже, с ним ничего не сравнится.

— Тогда зачем ты его пьешь? — В вопросе звучало любопытство, но Деви не могла ответить честно.

Ее мир уже дал трещину, а признаться в своем финансовом состоянии профессору — это было то же самое, что взять кувалду и сломать гранитную стену самостоятельно, а она была основой ее существования с шести лет. Вся ее жизнь была окружена этим материалом, личная стена и три надгробные плиты, которые пора навестить.