Глава 24. Сила искусства и бессилие души (2/2)
— Ты же знаешь, мне страшно ходить на вечеринки, — выдохнул Нанду после того, как Луис особо трепетно коснулся внутренней стороны его руки. Вокруг царила довольно романтичная атмосфера: горела только настольная лампа, а двое недавно провели приятный вечер с вином и китайской едой и теперь стояли на кухне у окна, в которое Луис только что курил. Парень не был заядлым курильщиком и выбирал некрепкие тонкие сигареты. Нанду подумал, что вечер было бы неплохо повторить и продолжил. — Если будет много людей, кто-нибудь из них обязательно пронесет наркотики.
— Не беспокойся, я буду присматривать за тобой и не допущу, чтобы ты принял что-то запрещенное. Но ты будешь обязан попробовать один из моих фирменных коктейлей, — усмехнулся Луис. Он сжал плечи Нанду, сверкнув каким-то затуманенным и в то же время хищным взглядом. В это же мгновение Луис притянул голову Нанду к себе и впился в его губы. Нанду, поначалу опешив, понял, что у него нет ни сил, ни желания сопротивляться. Он слишком устал от злости, и ему нравилось, что она на какое-то время уступила место хрупкому умиротворению.
***— Мой первый выход в свет, и такой удачный, — смеялась Дебора, стоя в фойе драматического театра «Кватро» с Сесеу, Телминьей и Роберто. Одетая в темно-зеленое платье, она выглядела безумно органично среди небедной публики и казалась «своей». Заручившись поддержкой Телмы, девушка подошла к ее бывшей клиентке, которая собиралась делать дома ремонт, и предложила написать картину для ее гостиной. Женщина пришла в восторг и пообещала также познакомить Дебору с одной донной, большой любительницей собак. Та синьора, по словам заказчицы, очень хотела несколько портретов своих питомцев. Приподнятое настроение Деборы передалось и Сесеу, который уже после того разговора с ней начал чувствовать себя лучше. Он взялся помогать сразу двум адвокатам из агентства Даниэллы, отказался от вечеринки в доме Маурисио (университетский приятель пообещал «горы выпивки и кучу девушек»), стал чаще улыбаться. Сейчас Сесеу искренне радовался за Дебору, за сестру, которая буквально светилась от счастья, принимая заботу Роберто, да и за самого адвоката, наконец встретившего девушку мечты, как он сказал по секрету. Молодому Вальверде не хотелось замечать, как ему на самом деле больно на душе.
Премьера спектакля «Река Эбро»<span class="footnote" id="fn_38240505_0"></span> должна была развеять Сесеу — любителя театра и историй о жизни простых людей. Это был спектакль по пьесе современного испанского драматурга, повествующий о судьбах нескольких людей, живущих в небольшом селении на берегу реки Эбро во время Гражданской войны 1930-х годов. Действительно, сюжет захватывал, актеры играли эмоционально, но при этом естественно, дух времени был передан отлично, вот только Сесеу сразу не догадался, что в нем могут звучать стихи Пабло Неруды. «Еще бы, он сочувствовал противникам Франко<span class="footnote" id="fn_38240505_1"></span> и испанским социалистам», — чуть не плача под стихотворение про разрушенный Мадрид, думал Сесеу. Однако еще больше разбередила его душу история двух влюбленных — рыбака и уличной певицы, которым пришлось разлучиться из-за Гражданской войны. Но кто же знал, что они не смогут быть долго в разлуке и встретятся вопреки всему, а также то, что режиссер сопроводит их воссоединение очередным стихотворением Неруды!
«Я люблю тебя здесь, Где в темных соснах запутался ветер», — от этих строк по щеке Сесеу скатилась первая слеза, долго сдерживаемая и от этого безумно горькая и невыносимая. Еще одно стихотворение чилийского поэта, которое так любил Нанду, да и Сесеу тоже. Хорошо, что темнота скрывает эту досадную слезу, иначе бы дружеской шутки от сидящей справа Деборы не избежать. И хорошо, что слева от него сидит понимающая Телминья, которая тоже все понимает. Сейчас Сесеу чувствовал себя так же, как в тот далекий день, когда впервые осознал чувства к Нанду, только в тысячу раз хуже. Неужели они больше не будут вместе?
«Нет у меня того, что люблю я. Ты так далеко», — еще более беспощадные строки, но такие проникновенные и отражающие все, что сейчас происходит с Сесеу. Ему вдруг показалось боковым зрением, что рядом сидит Нанду, которому наверняка бы понравился спектакль. Но нет, он далеко… Кожу обожгла еще одна слеза, а сердце сжалось. Больно, бесконечно больно было думать о Нанду, который сейчас наверняка обижен на него, Сесеу. Никакие внутренние переживания и комплексы не должны были их разлучить.
«Я люблю тебя — и поэтому темные сосны Поют на ветру твое имя бубенцами иголок», — от последних строк Сесеу будто прорвало, и он уткнулся в ладони, еле сдерживая всхлипы. Перед глазами стояло только одно имя, его звук будто звенел в ушах. Нанду, Фернанду… самое желанное и прекрасное имя в жизни Сесеу. Не дождавшись конца спектакля, Сесеу выбежал из зала и закрылся в машине. Он рыдал в голос, не услышав и не почувствовав поначалу, что Дебора уселась рядом с ним и принялась успокаивать:
— Это Пабло Неруда, ваш с Нанду любимый поэт, — то ли спросила, то ли подтвердила она. Дебора жалела о том, что некогда надеялась на то, что Сесеу расстанется с Нанду и обратит внимание на нее. Она наблюдала настоящую любовь, неуверенная в том, будет ли кто-то испытывать такое же сильное чувство к ней. — Ну, Сесеу, поплачь, чтобы тебе стало легче, — она не слишком умела утешать людей, поэтому не сразу поймала себя на мысли, что говорит прямо как Нанду. А Сесеу заметил это и громко всхлипнул. — Все будет хорошо, вы обязательно помиритесь.
— Я хочу сделать это прямо сейчас, хочу попросить прощения! — мысль пришла в голову мгновенно, точно так же, как первый поцелуй с Нанду. Сесеу поспешно вытирал и задавливал слезы. Все-таки не хотелось смущать Дебору, с которой они постоянно смеялись до этого. — Поехали к нему, пожалуйста. Надеюсь, Телминья и Роберто нас поймут.
— Конечно, поймут, они будут рады остаться наедине, — успокоила его Дебора, пусть приятель сейчас выглядел не слишком адекватно. — Хочешь, довезу тебя? — на это Сесеу отрицательно помотал головой и поехал по направлению к квартире Нанду. Несмотря на напускную уверенность, он не знал, что делать. Стоит ли купить подарок для Нанду? Какими должны быть слова извинения? Что делать, если Нанду не простит его? Сесеу прокручивал в голове слова любви и покаяния, обещания того, что больше никогда не будет ревновать Нанду и злиться на него из-за срыва на алкоголь и возможного срыва на наркотики. Он представлял, как будет ходить с Нанду на группу, помогать ему с учебой и обнимать по ночам, чтобы защитить от кошмаров. И вот наконец они остановились напротив окна на первом этаже, ведущего на кухню. От увиденного Сесеу снова захотелось заплакать, но сил и слез уже не было…
Нанду целовался с парнем, стоя боком к окну. Сесеу сразу понял, кто это. Луис, смазливый придурок, который неизвестно чем привлек Нанду, сминал его домашнюю футболку и целовал так, будто хотел съесть. На мгновение Сесеу показалось, будто Луис глянул в окно и увидел его, а после снова припал к Нанду с еще большим остервенением. «Ну конечно, этого Луиса интересует только тело Нанду, — думал Сесеу. — Он еще слишком молод и даже не понимает, каково жить с наркоманом. Да он не сможет поддержать его должным образом». Как завороженный, Сесеу смотрел на двух парней, представляя себя на месте Луиса, и лишь Дебора смогла прервать этот безумный акт созерцания:
— Сесеу, поехали, тебе явно лучше не сталкиваться ни с тем, ни с другим. И не говори, что хочешь выследить этого парня и набить ему морду. Садись, я поведу машину.
— Было бы неплохо, но пачкать руки неохота, — сквозь зубы процедил Сесеу и послушно сел рядом с Деборой. В этот момент девушка была похожа на Телминью — одним взглядом она смогла пригвоздить Сесеу к месту и убедить его, что он может наделать глупостей, если не уедет немедленно. В такой момент следовало бы поговорить, но бессилие и злость (неясно, в чью сторону) захватили его с головой, — Дебора, извини, но я не хочу разговаривать. Езжай домой, а я доеду к себе сам. Я справлюсь, честно.
— Хорошо, но я всегда готова поговорить с тобой, — согласилась Дебора, а Сесеу еще больше зауважал ее. — Только позвони, как доберешься домой. Хочу знать, что с тобой все в порядке.
— Спасибо, — только проговорил Сесеу, и до квартиры Деборы они доехали молча. Добравшись домой, он сообщил об этом Деборе и рухнул в кровать, желая поскорее забыть этот тяжелый день. Единственной радостью было то, что он обрел действительно близкого друга в лице Деборы. Девушка была решительной и по-своему мудрой. Чем-то она напоминала Сесеу Амалию, его последнюю возлюбленную…
Амалия! Его немедленно осенило, что ситуация с ней похожа на то, что произошло с Нанду. Своей глупой ревностью Сесеу все испортил тогда, испортил и сейчас. В голове снова закрутились воспоминания из прошлой жизни.
***В первом из них было много музыки и танцев, а на улице стояли сумерки. Праздновали свадьбу Леонидаса Ферраза, но беззаботность этого события была нарушена визитом незваных гостей — Мэл, Нанду и Режининьи. Пьяные и накачанные, они смеялись над гостями и называли их наркоманами за то, что те пьют вино и принимают снотворное. Взгляд Сесеу, который, наверное, в первый раз увидел, как человек может быть одновременно озлобленным и неестественно веселым, то и дело падал на Нанду. За это Сесеу корил себя, стараясь сосредоточиться на Амалии, — такой красивой, элегантной, ухоженной. Но тщетно: в глаза бросался то растянутый лонгслив Нанду (как назло, оранжевого цвета), то дикая эйфорическая гримаса на его бледном лице. После того, как невеста пригласила молодых наркоманов потанцевать под техно, ажиотаж улегся, и Сесеу даже смог поймать Нанду, пока Амалия отошла в уборную:
— Приятель, если тебе нужна помощь, давай поговорим сейчас, или встретимся в другой день, — в этот же миг в глазах, подернутых наркотической дымкой, мелькнуло что-то прежнее — осмысленное, здоровое и даже трогательное — и сердце Сесеу дрогнуло от жалости и еще каких-то неопределенных чувств. Нанду хотел помощи, но болезнь была сильнее.
— Хорошо, если, конечно, ты не будешь занят своей красоткой, — усмехнулся Нанду, и взгляд его снова стал прежним — стеклянным, мертвым, безумным. — Смотри за ней, Маурисиньо, иначе уведут, — и направился куда-то вглубь сада, да так, что Сесеу больше его не видел. Но при этом успел задеть струну души: Сесеу действительно успел прикипеть к Амалии и боялся, что она может его бросить, поэтому, махнув рукой, он поспешил на ее поиски. Амалия ждала его недалеко от танцплощадки. Одна. Без пожилого доктора Альбиери, к которому Сесеу так ревновал.
— Да, ну и вечер, — проговорила она, улыбаясь. — А ты пытался найти друга и поговорить с ним, верно? Я думаю, зря, ведь он совсем потерян. Такие обычно не возвращаются к трезвому образу жизни. Скорее, он совершит преступление или умрет от передозировки. Я готовила материал о наркоманах, пока жила в Португалии…
— Наверно, ты права, — перебил Амалию Сесеу, целуя ее. Дальнейший вечер потек своим чередом, но зеленые глаза Нанду, помутневшие от кокаина, преследовали Сесеу, стоило ему задуматься. Также вскипала и беспочвенная ревность к Амалии, за которой могло прятаться что-то еще…
Следом за этим воспоминанием понеслось еще одно, относящееся ко дню после свадьбы. Сесеу с Амалией сидели на пляже, и парень искоса поглядывал на возлюбленную. Все-таки она была хороша собой: утонченное лицо, изящная осанка и прекрасная улыбка, настолько заразительная, что тяжелые мысли о Нанду забываются сами собой. Но все испортил звонок на мобильный Амалии. Доктор Альбиери, кто бы сомневался! Естественно, после телефонного разговора ссора вспыхнула, будто спичка, или даже бензиновая лужа.
— Я не понимаю, почему ты постоянно придираешься к Альбиери? — раздраженно спросила девушка, видя, что Сесеу понемногу закипает. — Он просто друг.
— Я вижу, Амалия. Раньше ты называла его синьор Альбиери, а теперь просто Альбиери, — слабый аргумент, но очень сложно сдерживаться, когда ревность так и изъедает. Сесеу подумал вдруг, что Амалия могла начать встречаться с ним только потому, что хотел позлить бывшего любовника — самого Леонидаса Ферраза. Абсурдная, если прикинуть здраво, мысль раскручивалась и заполняла собой все пространство, и парень уже не мог остановиться.
— Ладно, я открою тебе секрет. Я пишу его биографию, поэтому мы так часто разговариваем, — Амалия была обескуражена. Конечно, поначалу Сесеу интересовал ее как возможность отвлечься от расставания с Леонидасом, но теперь она понимала, что могла бы полюбить его.
— Понимаю. Так же, как ты писала биографию синьора Леонидаса, — с сарказмом протянул Сесеу, намекая на давние отношения Амалии с пожилым промышленником. Можно было бы остановиться, но сделать это было так же сложно, как уговорить Нанду отказаться от кокаина. Дальше Амалия пыталась убедить Сесеу, что Альбиери ее не интересует, что это просто работа, но парень просто встал и направился подальше от нее:
— Я ухожу. Знаешь, мне кажется, нам нужно расстаться. Тебе понадобится очень много времени для синьора Альбиери, а я лишний, так? — на это Амалия лишь сдалась под его напором, а Сесеу ушел, разочарованный и раздосадованный.
Удивительно, даже в прошлом он был склонен к опрометчивым поступкам! Сейчас Сесеу казалось, что он повел себя тогда глупо, расставшись таким образом с Амалией, но еще глупее было наступить на те же грабли с Нанду. Луис ведь действительно мог быть просто одногруппником до этого дня. А что, если Нанду пытается теперь найти в Луисе человека, который не будет ревнивцем, постоянно контролирующим и ищущим подвох? К Сесеу постепенно приходило осознание, что он все же любил Амалию, как сейчас любит Нанду. Только почему, полюбив кого-то, он всякий раз превращался в ревнивого и мнительного человека? Ответа на этот вопрос не было, и Сесеу скривился, будто от зубной боли. Единственное, что оставалось понятным, — он хотел завоевать доверие Нанду и научиться доверять ему.