Глава 16. Недосказанность и ее последствия (1/2)

Легкий ветер обдувал веранду прибрежного кафе, разгоняя дневную жару, но в душе Нанду будто бушевали пожар и шторм одновременно. Он все еще не помирился с Сесеу, который уже четвертый день ел в кафетерии, спал в старой комнате Кларисси и не произнес ни слова. Нанду и сам был слишком упрямым, считая, что извиниться должен Сесеу, но от возлюбленного такой непробиваемой гордости не ожидал.

— Нанду, сынок, ты сам пригласил нас с папой в кафе, а теперь молчишь, — сокрушалась Кларисси. — Что-то случилось у тебя?

— Слишком много навалилось, — вздохнул Нанду. — Мы вместе с Мэл пытаемся найти Режининью и поместить ее в клинику, при этом я упустил Маркуса. Он на грани срыва, и я не знаю, как ему помочь. Хотя я пытался, приходил к нему, а он меня прогонял. А еще с Сесеу поссорился.

— Может, это и к лучшему? — с надеждой спросил Эшкобар. Он не понимал и не желал принять Нанду и его новую любовь, но отрекаться от сына не стремился. Просто не желал слышать про Сесеу и пересекаться с ним, хотя Анита, с которой Эшкобар все-таки сошелся, пыталась убедить его в том, что ничего страшного с Нанду не произошло. — У тебя на курсе наверняка много красивых девушек, почему бы тебе не пригласить на свидание кого-нибудь из них?

— Папа, давай не будем, мне и так плохо, — в глазах Нанду сверкнул недобрый огонек. — Ты никогда не разбирался в отношениях между людьми, и не тебе говорить, с кем я должен встречаться.

— Эшкобар, Нанду, перестаньте оба! — воскликнула Кларисси. — Такой чудесный день, мы редко видимся втроем, а вы ссоритесь. Эшкобар, я верю, что ты еще примешь нашего сына и поймешь, как Сесеу повлиял на него. Нанду, а тебе не следует пока говорить о Сесеу при отце, и тем более — давить на больное. Как вам такой компромисс?

— Хорошо, мама, ты права, — улыбнулся Нанду в первый раз за те дни, пока он пребывал в ссоре с любимым. Все-таки он безумно гордился матерью и видел, что она расцвела после его реабилитации и брака с Роже. Отцу Нанду был благодарен за то, что тот не поступил с ним так, как Тавиньо с Сесеу. Однако разговаривать с Эшкобаром стало сложнее, потому что он сомневался в выборе Нанду и считал его не то глупой прихотью, не то ошибкой. Но сейчас нужно было с ним помириться. — Папа, прости меня, я действительно вспылил. Сам не знаю, что на меня нашло.

— Да, Кларисси, ты права. Сынок, ты тоже прости меня, просто это очень странно… с точки зрения общества, — Эшкобар тоже смягчился. Все-таки прекращать общение с сыном ему не хотелось, тем более он видел трансформацию Нанду, посещая вместе с ним, Кларисси и Роже собрания анонимных наркоманов. — Расскажи о своей стажировке, мы же теперь работаем практически в одной сфере.

— На самом деле, не совсем, психолог — это не врач, — начал Нанду. — Я не прописываю лекарства пациентам, не лечу людей, не даю советы, если человек не просит. Моя задача — только дать человеку пищу для размышлений и привести его к нужным выводам. Для наркоманов в ремиссии это особенно важно, ведь исцеление зависит только от нас.

— Это любопытно, Нанду, ты рассуждаешь очень взросло, — похвалил его Эшкобар, и Кларисси кивнула, удовлетворенная тем, что сын и бывший муж смогли подавить конфликт в зародыше.

— Сынок, ты большой молодец, но ты помнишь, что говорили мне и папе на собраниях? — с сомнением протянула Кларисси. — Созависимый, или тот, кто общается с наркоманами, не должен забывать о себе. Не пропускай через себя проблемы Маркуса, Режининьи, твоих клиентов.

— Да, мама, мне об этом говорят преподаватели, донна Элва, синьор Виктор, — согласился Нанду. — Кстати, передай Лобату, что я очень доволен работой с синьором Виктором. Он настоящий профессионал.

— Обязательно передам. Лобату будет рад за тебя. Кстати, он наконец сделал предложение Карол, представляешь, — поделилась Кларисси. — Они подали заявление, но ждать еще долго. Скорей всего, свадьба будет скромной, не такая, как у нас с Роже. Эшкобар, а как у тебя с Анитой складываются отношения?

— Довольно хорошо, я наконец-то нашел своего человека в ее лице, — искренне улыбнулся Эшкобар. — Мне с ней спокойно и есть, о чем поговорить.

— Вот и славно, мне очень нравится Анита, — сказала Кларисси. — Хотите, покажу вам фотографии из нашего путешествия во Францию? Роже все-таки удалось свозить меня туда…

— Мама, как мне все-таки поступить с Сесеу? — спросил Нанду у Кларисси, когда Эшкобар ушел. — Я считаю, что он неправ, но мне неловко из-за того, что не предупредил его, пренебрег нашим совместным вечером.

— Сесеу любит тебя, а еще он довольно неглуп и наверняка понимает, что перегнул палку, — справедливо заметила Кларисси. — Поэтому не отталкивай Сесеу, если он попросит прощения. А если не попросит, заговори с ним сам, скажи, что тоже был неправ. Будь мудрее, я же вижу, как он важен для тебя.

— Хорошо, я постараюсь, — Нанду стало заметно легче после совета матери. Эта ссора между парнями была самой долгой, и Нанду в глубине души не терпелось ее преодолеть.

***

Нанду пришел домой в приподнятом настроении после общения с родителями и увидел сидящего в кресле Сесеу, полностью подавленного и спрятавшего лицо в ладони. Сердце Нанду сжалось, и он сел рядом, осторожно коснувшись его спины. Все-таки сейчас он ощущал себя более сильным морально, чем Сесеу, и он должен сделать первый шаг и помириться. Сесеу поднял глаза, которые, хоть и были грустными, но на миг озарились облегчением и нежностью. Злости и обиды на Нанду больше не было — они испарились по дороге домой, пока Сесеу прокручивал в голове их предстоящий диалог. Он устал от тягостного молчания и представлял, как попросит прощения у Нанду. Сесеу понимал, что неправ, и теперь жаждал поддержки любимого.

— Что случилось, Сесеу? — спросил Нанду. — Пусть мы с тобой и в ссоре, мое сердце не на месте, когда ты грустишь.

— Я отказался от того самого дела, и мне пришлось говорить об этом подсудимой, — голос Сесеу зазвучал глухо, потому что он снова отвернулся от Нанду, однако тот погладил его по спине. Это растопило окончательно лед в его сердце, и он бросился в объятия Нанду. — Прости меня, пожалуйста, я не должен был устраивать тебе скандал, ревновать к Режининье. Я постараюсь не контролировать тебя. Если для тебя важны эти попытки спасти Режининью, я не буду им препятствовать.

— Сесеу, я прощаю тебя и считаю, что в какой-то мере ты был прав, — Нанду прижал к груди голову Сесеу, перебирая его волосы. Сесеу чувствовал, как на сердце становится легче с каждым движением его пальцев. — Мне стоило позвонить тебе, тем более поездка была напрасной. Вот только ты зря ревнуешь меня к Режининье. Она не была со мной, пока я проходил реабилитацию, не поддерживала меня. А ты всегда был рядом, и за это я тебя полюбил.

— Ну, что поделать, я — истинный сын моей матери, — Сесеу уткнулся носом в шею Нанду и тихо засмеялся. Нанду стало щекотно, и он не смог устоять перед возлюбленным, засмеявшись тоже. — Я шучу, ты понимаешь. И операцию «Нанду» проводить не буду, так и быть.

— Это меня радует, — Нанду поцеловал Сесеу в лоб. — Кстати, почему ты так переживаешь из-за этого дела? Тебе же оно давалось очень тяжело, ты не хотел защищать эту… убийцу.

— Пожалуйста, давай больше не будем говорить об этом деле, — попросил Сесеу. — Меня посещает много мыслей о нем, но я хочу сам отпустить эту ситуацию. Не хочу грузить тебя своими проблемами.

На самом деле, в Сесеу что-то надломилось после того, как он осознал свою влюбленность в Нанду, и он догадывался об этом. Нанду видел в Сесеу пример для подражания, и ему не хотелось падать в грязь лицом перед возлюбленным, которому еще нужно было прийти к полному исцелению. И Сесеу, ранее непривычный к заботе о других людях, окунулся с головой в новую любовь и поддержанию своего имиджа в глазах возлюбленного. Ему казалось, что он должен быть сильным за двоих, и не только в отношениях. Работа — это тоже важная часть жизни Сесеу, и в этом плане он тоже хотел держать марку. Не зря же он решил работать в развивающейся фирме и заниматься уголовным правом, верно?

— Хорошо, если ты так хочешь, не будем обсуждать. Знаешь, я кое-что придумал. Если я так грубо нарушил нашу традицию, давай осуществим ее сегодня? Приготовим что-нибудь вдвоем и посмотрим фильм. Что ты хочешь? — предложил Нанду.

— Давай приготовим пасту, например, карбонару. И десерт, раз уж ты сам предложил. Хочу лимонный торт, — Сесеу в предвкушении заулыбался и выдохнул с облегчением от того, что неприятная ссора оказалась забыта и сменилась на идиллию.

***

Телминья мерила шагами территорию возле жилого комплекса с пятиэтажными светлыми домами, в одном из которых находилась квартира Даниэллы и Маркуса. На Рио надвигался полдень, и ей хотелось поймать Маркуса перед работой и поговорить с ним. До этого же Маркус, пусть и отвечал на звонки Телминьи, разговаривал с ней сквозь зубы и постоянно отказывался от встреч, прикрываясь работой даже в те дни, когда у него были выходные. Как-то раз Телма даже слышала голоса на другом конце провода, при том, что Маркус якобы сидел дома один. Ей не хотелось терпеть такое отношение, и она решила выяснить, что не так с Маркусом. Время шло, туда-сюда сновали разные люди, но не Маркус. И лучше бы он не появлялся вообще, подумала Телминья, когда Маркус подошел к ней со стороны улицы.

Хаотичные нервные движения, лихорадочный блеск в глазах, неспособный сфокусироваться взгляд и мокрые от пота лоб и волосы. Телминья сразу поняла, что Маркус сорвался на кокаин, ведь она не раз видела Мэл в похожем состоянии.

— Ты разве не поняла, что я больше не хочу тебя видеть?! — накинулся он на Телминью вместо приветствия. — Так вот, говорю тебе об этом напрямую. И да, я накачался!

— Маркус, как так? — только и смогла выдавить Телминья, но собралась с силами и попыталась достучаться до возлюбленного. — Милый, давай поговорим, ты мне расскажешь обо всем, что с тобой произошло, а потом мы с родителями и Даниэллой отвезем тебя в клинику. Мы все будем с тобой.

— Да, если все будут со мной так же, как сейчас, я точно сорвусь, — гневно возразил Маркус. — Нанду и Мэл трясутся только о своей зависимости, да и о моей тоже. На собрания ходят, учатся, ты только посмотри! Дебора тоже пытается меня учить, хотя и сама не подарок. Она пьет вино по вечерам, значит, она тоже наркоманка. Сесеу… про него я лучше промолчу, его не волнует никто, кроме Нанду, — он остановился, и Телма смогла вклиниться в монолог:

— А я, мои родители, Даниэлла? Почти все мы — твоя семья, — робко произнесла она.