Глава 6. В большой мир (2/2)
Пятничным вечером Нанду в сопровождении администратора ожидал машину Роже, которая должна была забрать его домой. В последний раз он оглядывал песчаные дорожки, трепещущие на ветру пальмы, банановые деревья и араукарии, красноватые листья живой изгороди, цепные качели и стены корпусов. Нанду осознавал, сколько всего произошло с ним за эти десять месяцев: нервные срывы, депрессивные эпизоды, общественные работы, приемы у синьоры Элвы, встречи с близкими, наконец, зарождение и развитие его чувств к Сесеу. Последнее, как казалось Нанду, в большей мере способствовало его исцелению и наверняка будет способствовать дальше, когда они будут жить вместе. Воображение парня рисовало яркие иллюстрации их возможного будущего: вот он готовит завтрак для Сесеу и провожает его на работу, вот они гуляют по ночному пляжу, держась за руки, вот Нанду играет на гитаре, а возлюбленный не может сдержать улыбки, глядя на него. Представляя все это, Нанду не сразу заметил серебристую иномарку, переднее сидение которой занимали Роже и Эшкобар.
— Фернанду, кажется, это за тобой, — привлек его внимание синьор Аурелио, администратор. — Добрый день! — обратился он уже к Эшкобару, выходящему из машины. Нанду направился к отцу.
— Здравствуйте, синьор Гарсиа. Привет, Нанду! — поприветствовал мужчина обоих и показал паспорт. — Эшкобар Гимараеш, отец Нанду. Вижу, вы уже наготове.
— Привет, папа, — улыбнулся Нанду, сжав руку отца в знак приветствия. — Да, жду уже с утра. Наконец-то я еду домой!
— Вот все необходимые документы и рекомендации для пациента, а также телефоны персонала клиники. Благодарим вас за обращение к нам и надеемся, что ремиссия перерастет в полный отказ от наркотиков. В противном случае ждем вас на проведение повторной терапии.
Ремиссия… Это слово Нанду слышал много раз, и с каждым из них оно звучало все более тревожно и зловеще. Да, сейчас он находился в состоянии ремиссии, и вероятность возвращения к наркотикам зависела только от него. Вдруг произойдет малейшее потрясение, и он сорвется, как Лобату, который не раз приезжал в клинику в качестве гостя и рассказывал о своем опыте? Нет, такого допускать ни в коем случае нельзя…
— Нанду, ты слышишь? — голос Роже вклинился в его мысли. Они уже подъезжали по шоссе к Барра-да-Тижука, а Нанду даже не стремился смотреть в окно. — Тебя оставить дома, или поедешь с нами, чтобы забрать Сесеу с работы?
— Поеду с вами, хоть посмотрю, где он работает, — Нанду не терпелось увидеть возлюбленного. И все же у него была одна идея, откладывать которую было нельзя. — Роже, можно попросить тебя заехать в театральную кассу? Мама дала мне деньги на подарок для Сесеу, хочу купить билеты на какое-нибудь мероприятие.
— Конечно, — откликнулся мужчина за рулем. — Заедем тогда за подарком, а потом в Эстасио.
Вообще, Нанду стыдился просить у матери деньги, но оставить без подарка Сесеу, который столько для него сделал, было бы просто кощунственно. А еще, судя по всему, подарок от Сесеу был дорогим, Нанду не мог позволить купить что-либо на равноценную сумму, и это расстраивало его. В итоге Кларисси сама предложила Нанду денег на подарок, показав, что доверяет сыну, а сам он пообещал, что устроится на работу и вернет ей долг. В конце концов он решил, что порадует дорогого ему человека романтическим ужином, а в дополнение — купит два билета на спектакль или выставку, про которые рассказывал Сесеу, — пусть он сам решит, кого возьмет на мероприятие.
Выбрав и купив билеты на выставку художников и фотохудожников из фавел в Музее современного искусства, Нанду решил, что его подарок неплох, — Сесеу упоминал об этом событии в разговорах. Наконец они добрались до Эстасио, где не без труда нашли нужный адрес, поплутав по узким грязным улицам и наткнувшись на троих молодых людей, тащивших из дома телевизор и другую технику. «Не успел выйти из клиники, и уже сталкиваюсь с прошлым», — подумал Нанду, дернувшись всем телом. Уже у двери одного из обшарпанных домов их поджидал Сесеу, который поздоровался со всеми и опустился на заднее сидение, обняв Нанду.
— С возвращением, — сказал он, коснувшись носом волос Нанду и вдохнув запах шампуня и кожи. Нанду откликнулся тихим судорожным вздохом, — показывать, как он взбудоражен, ни в коем случае нельзя.
И вот, наконец, они доехали до серого малоэтажного дома в старом квартале Тижуки и поднялись в квартиру.
— Нанду, поздравляем, ты дома! — счастливая Кларисси поспешила встретить гостей, позади нее Нанду увидел Телминью, Лобату и Карол. Все в сборе и рады видеть его, а прямо за ним стоит Сесеу, легонько касаясь его плеча. «Что еще нужно для счастья», — подумал Нанду, но в тот же миг на него обрушился приступ тревоги. Неужели это его квартира, и он будет жить в ней вдвоем с Сесеу? Попадая в реабилитационный центр, он даже не смел представить подобного. А вдруг он не справится? Нет, нужно срочно отогнать назойливые мысли.
— Проходите в гостиную, располагайтесь, — распоряжалась Кларисси, пока Нанду приветствовал остальных гостей. — Остались последние приготовления, я доделаю все сама.
Нанду зашел в гостиную и осмотрелся. Казалось, ничего не изменилось с того времени, как он покинул родные стены. Все те же теплые терракотовые тона, стеллаж, на котором не хватало некоторых декоративных предметов («Начну зарабатывать и верну все, что вынес из дома», — подумал Нанду), живые растения и окна с жалюзи.
— Нанду, — Сесеу незаметно подкрался к нему. — Пойдем в твою комнату, покажу тебе кое-что.
Нанду направился за парнем, продолжая чувствовать себя не в своей тарелке. Слишком он отвык от домашнего уюта, променяв его поначалу на серость притонов и разруху фавел, а затем — на буйную растительность и светлые стены реабилитационного центра. Спальня Нанду выглядела обжитой: кровать небрежно заправлена, всюду в легком беспорядке разложены вещи Сесеу. Очевидно, что они будут жить здесь вдвоем.
— Взгляни туда, — Сесеу приобнял его за плечо и указал в дальний угол. — Это мой подарок тебе.
Это была электронная гитара со всеми проводами и усилителем. Такая, на которой раньше играл Нанду, пока не продал ее. И в тот же миг ему стало еще тревожнее, чем в тот момент, когда он осматривал квартиру, но сквозь это состояние пробивалась благодарность к Сесеу. Однако неловкость была сильнее каких-либо теплых чувств: слишком уж дорогим был подарок. Немного помявшись, Нанду подошел к гитаре, коснулся корпуса и струн, отозвавшихся электронным звуком из прошлого, когда он еще играл в «Poesia de Gaia».
— Сесеу, ты сошел с ума, не иначе, — Нанду не знал, куда себя деть. — Это слишком дорого, я вряд ли заслуживаю такого.
— Если это тебя успокоит, гитару мне продал Маурисиньо, который быстро остыл к своему хобби. Я долго думал, что подарить тебе на день рождения. Мне хотелось, чтобы подарок был одновременно полезен тебе и давал какую-то надежду на лучшее будущее. Ты ведь пытаешься вернуться к игре на гитаре, и я уверен, что однажды услышу от тебя новую песню твоего сочинения. Я верю в тебя, Нанду.
— Спасибо, мне, на самом деле, очень приятно, просто нужно привыкнуть, — Нанду в пару шагов пересек комнату и порывисто обнял Сесеу. Ситуация, похожая на ту, что произошла почти год назад, — снова музыка, близость и некоторая недосказанность — только теперь Нанду уже не сбежит. Потому что он вернулся домой, он готов работать над собой и дальше, чтобы вновь не упасть в белую пропасть с зыбкими кокаиновыми стенами. Здесь его всегда будет ждать человек с теплыми глазами и руками, который сейчас так невыносимо сладко целует его губы, зарывается пальцами в волосы… Удивительно, они совсем забыли, что в соседней комнате полно народу, и даже не поняли, кто кого вовлек в этот поцелуй!
— Наверно, лучше прерваться, — опомнился в тот же момент Сесеу, будто его что-то отвлекло. — Пойдем, нас уже заждались.
Стол в центре гостиной был не слишком пышным: большое блюдо с фейжоадой в центре, сырные булочки, много фруктов и банановый пирог, который Нанду очень любил раньше. Алкоголя не было, чтобы не смущать недавно прошедших реабилитацию Нанду и Лобату. Гости уже сидели вокруг стола, одни — на креслах и софе, другие — прямо на полу. Очевидно, все ждали виновника торжества и его друга.
— Ого, фейжоада, давно уже не ел ее. И этот пирог, мама, у тебя получается отменно. Спасибо, я очень рад, что вы были со мной, пока я проходил реабилитацию, — Нанду сел на диван между родителями. Это место явно предназначалось ему, а Сесеу занял место прямо на полу между Телминьей и Лобату.
— Сынок, угощайся, мы с Карол и Телминьей готовили этот стол, но идею предложил Сесеу, — Кларисси уже хлопотала вокруг сына, предлагая ему положить еды в тарелку, но Нанду отказался и сделал это сам.
Ужин шел под оживленные разговоры о работе, лечении Нанду и предстоящих событиях в культурной жизни города, которые интересовали многих за столом. Нанду, хоть и не особо успевал следить за ходом бесед, — слишком устал, хотел есть, да и не всегда был способен уловить нить разговора — охотно вклинивался в любые из них, стараясь высказывать свое мнение. А еще внимательно вслушивался в разговор Сесеу и Лобату о ремесле адвоката и с некоторой грустью осознавал, что уже не сможет постичь его. В какой-то миг Нанду понял, что необходимо извиниться в качестве задания, раз уж сегодня к нему пришли все, кого он обижал в течение тех четырех лет. Вот только слова никак не приходили на ум и не желали сложиться во что-то внятное. Он окинул взглядом Карол и Лобату, Телминью, Роже, посмотрел на каждого из родителей и, наконец, встретился взглядом с Сесеу. Нет, просто извинений ему явно недостаточно, и устраивать из этого шоу ему явно не хотелось. Пусть он начнет с поступков, а потом извинится перед каждым по отдельности.
— Нанду, ты выглядишь усталым, — Кларисси дотронулась до его локтя, парень кивнул в знак согласия, а женщина затем обратилась к остальным. — Наверное, будем расходиться по домам. Мы с Роже можем подвезти кого-нибудь, правда, дорогой, — мужчина кивнул. — Сесеу, ты ведь останешься? Это теперь и твоя квартира тоже.
— Да, я останусь здесь, — Сесеу снова взглянул на Нанду, поблагодарившего его взглядом, за которым явно таилось что-то еще, о котором большая часть присутствующих и не догадывалась.
— Спасибо, что пришли сегодня, — Нанду улыбался гостям, прощаясь с каждым. — Лобату, с тобой хотел бы поговорить отдельно, я позвоню еще. Телминья, хочу познакомить тебя с одним человеком. Папа, я рад, что ты не забывал про меня, хоть и понимаю, что тебе сейчас сложно. Мама, а тебе я благодарен больше всех, такой стол собрать! Не суетись, лучше отдохни дома, мы с Сесеу все уберем.
Каждый поздравлял Нанду в ответ и говорил ему теплые слова поддержки. И это приподняло его настроение и даже вернуло часть душевного равновесия, потерянную, вероятно, по дороге из реабилитационного центра. Сейчас же он был рад, что не остается один в пустой квартире.
***
Как только за последними гостями захлопнулась дверь, Нанду и Сесеу остались вдвоем. Еле сдерживаясь, они быстро навели порядок на кухне и перемыли посуду, чтобы не отвлекаться позже на такие мелочи. Слишком долго им приходилось скрываться и осторожничать, но теперь-то они могли нырнуть с головой в омут желания. Освободившись от бытовых обязанностей, оба каким-то неясным образом оказались в центре гостиной и замерли друг напротив друга, осознавая, что сейчас произойдет.
— Наконец-то можно не опасаться, что нас увидят, — улыбнулся Сесеу прямо в губы возлюбленного, обвивая его за шею и прижимаясь всем телом. Нанду чуть не задохнулся от возбуждения, проговорив:
— Спасибо, что не уехал сегодня. Я скучал по тебе и очень долго ждал этого момента.
Сесеу коротко застонал и впился в Нанду жадным поцелуем, не желая оторваться ни на секунду. Левая рука сминала футболку Нанду, касаясь обнаженной кожи, правая путалась в кудрях, — кажется, у Сесеу действительно выработался фетиш на них. А руки Нанду тем временем были везде — лихорадочно водили по спине, плечам, волосам Сесеу. С ним давно не происходило подобного: если он и спал с кем-то под наркотиками, то ощущения были притуплены, все казалось механическим, а о всепоглощающей страсти и желании не могло идти речи. Стоило рукам Нанду оказаться под рубашкой Сесеу, как тот, слегка отстранившись, дрожащими пальцами расстегнул пуговицы и отбросил в сторону ненужный предмет одежды. Нанду тоже стянул футболку, и теперь парни прижимались друг к другу обнаженными телами, что еще больше распаляло их.
— Может, приземлимся куда-нибудь? — Сесеу уже еле стоял на ногах, слабость от возбуждения кружила голову.
— В мою комнату, — то ли спросил, то ли приказал Нанду, потянув его за собой и мягко толкнув на кровать. Не успел Сесеу осознать, что ему нравится такое положение вещей, как Нанду оседлал его бедра, потираясь о его пах и чувствуя жар и твердость даже сквозь два слоя одежды. Его губы, зубы и язык тем временем исследовали шею любовника, втягивая нежную кожу, покусывая и тут же зализывая, выбивая из Сесеу несдержанные стоны. Его рука расстегнула ширинку и скользнула в джинсы Нанду, а затем и в боксеры, сжав напряженную плоть и сорвав громкий стон с его губ. Сесеу вздрогнул, не веря в происходящее. Казалось, недавно он встречался с Амалией и был уверен, что не увидит больше Нанду, а теперь касается его так, как не мог представить в самых смелых своих мечтах, и отчаянно жаждет продолжения.
— Нанду, пожалуйста, — умоляющий горячечный полушепот. Нанду не нужно было просить дважды: расстегнув молнию на брюках Сесеу, он стянул их вместе с нижним бельем, а после избавился и от своей одежды. И тут же его запал сменился застенчивостью: бледная кожа и худоба Нанду не шли ни в какое сравнение с загорелым и в меру подтянутым телом Сесеу. Да и он просто не понимал, что им делать дальше. Нанду нервно улыбнулся, а затем отвернулся, закусив губы. Однако Сесеу не собирался сдаваться, за что Нанду был ему благодарен.
— Что случилось? Ты очень красивый, не стесняйся себя, — прошептал Сесеу, устраиваясь сверху и опираясь на локоть. Поцеловав Нанду, он сжал второй рукой их вставшие члены. Нанду обхватил сверху его руку, и они задвигались в едином знакомом темпе. Они ласкали друг друга поначалу медленно, отвлекаясь на поцелуи, но вскоре темп стал более быстрым и рваным. Весь мир сузился до размеров кровати, а всевозможные звуки — шум автомобилей и голоса прохожих за открытым окном, стук дверей и мусоропровода в подъезде, мерное гудение холодильника — казалось, утихли навсегда, уступив место прерывистым стонам и шумному сбитому дыханию.
Разрядка для обоих наступила почти в одно время. Обессиленный Сесеу лег рядом с Нанду, который все еще дрожал от пережитого катарсиса, и обнял его поперек груди, нежно глядя на него. Нанду ответил ему таким же влюбленным взглядом. Они лежали так несколько минут, постепенно приходя в себя.
— Мне давно не было так хорошо с кем-либо. И вообще, мне не кажется странным то, что происходит между нами. Как будто… — Нанду запнулся, пытаюсь подобрать слова.
— Как будто все так и должно быть, — подсказал Сесеу, водя кончиками пальцев по волосам и лицу Нанду.
— Да, наверно. Как будто я влюблен в тебя всю жизнь, — Нанду поймал его руку и поцеловал костяшки пальцев, запястье, ладонь. Сесеу застонал уже от такого невинного жеста.
— Я чувствую то же самое, — обволакивающий приглушенный голос, темные глаза, светящиеся восхищением. — Нанду, ты удивительный, признай это и не стыдись себя больше, пожалуйста. И ты заслуживаешь всего, что я делаю для тебя, и даже большего.
— Хорошо, я постараюсь. Мне очень приятно, что ты в меня веришь. Только сейчас уже спать хочется… как же здорово, что можно не ютиться на узкой койке, — Нанду сладко потянулся и Сесеу залюбовался им. — Пойдем, примем душ, и если ты не хочешь спать, то можешь почитать что-нибудь в гостиной…
— Нет уж, ты от меня не отвертишься, — засмеялся Сесеу и добавил. — Я тоже уже хочу лечь.
— Тогда почитаешь мне на ночь? — спросил Нанду. Конечно, Сесеу ответил согласием, и после освежающего душа и поцелуев Нанду засыпал под обволакивающий голос человека, который за несколько месяцев стал для него по-настоящему родным. Сесеу же время от времени касался упругих завитков на голове возлюбленного, пока сам не начал проваливаться в сон. Они и не догадывались, что прямо за дверью их квартиры в одиночестве и абсолютно разбитом состоянии на полу засыпала рыжая девушка, игравшая некогда важную роль в жизни Нанду.