Глава 22. Возвращение Муны (2/2)

Влияли на положение дел и природные факторы… Во-первых жаркий для этой планеты субтропический климат, а в жарких климатических поясах развитие девочек начиналось быстрее. Во-вторых, если на Земле самыми распространенными растениями были высшие (цветковые), и они же были основными пищевыми культуры (злаки), то здесь, скажем так, цветковые делили первенство с голосеменными и современными хвощевыми и папоротниковыми, иногда разраставшихся до размеров полноценных деревьев. Найти красивый цветок на гуриассийских полях даже летом было не таким уж простым делом. Именно поэтому Селине, желая угодить Татьяне, дарила ей именно цветы, которые нашла в одном потаенном месте на лугу под снегом. И большой ценностью пользовались приправы и местные пряности. Одна из них, - adellesim была дико популярна и у богатеев, и у простого люда, и считалась уже практически национальным достоянием. Ее использовали все, от мала до велика, как соль на Земле, разве что кроме грудных младенцев. Считалось, что она обладает антисептическими свойствами, убивает вредных микробов, сохраняет пищу от порчи, а кто-то говорил, что она может даже спасти от яда. Так или иначе, национальную приправу ели со всем, что только можно употребить в пищу, продавали за границу вагонами, а производилась она из толченых листьев со спорами одного местного папоротникового и содержала большое количество эстерогенов. Один из земных биологов, Сингх Атами, астроботаник из Стаффордского университета, вполне серьезно предположил, что своей чувственностью, эмоциональностью и повышенной фертильностью гуриассийские женщины обязаны именно своему рациону. А как быть женщины с повышенным либидо, когда ей отсекают возможность к нормальной любви? Правильно, развивать ненормальную... Смех смехом, но кровь гуриассийских женщин действительно отличалась повышенным содержанием эстерогенов и других гормонов примерно в 1,3-1,5 раз относительно уровня гормонов у земных женщин, причем никаких последствий для гуриассиек это не имело. Нормальной температурой тела для гуриассийца считался показатель в 37,3-37,5 градусов Цельсия, нормальным пульсом были 80-90 ударов в минуту, а половозрелой гуриассийская девочка становилась уже в 11-12 лет. Повышенная эмоциональность, горячий темперамент, взрывной характер, речь, будто очередь из пулемета, - на все это Таня насмотрелась, являясь членом экипажа у двух гуриассиек. Даже у трех, считая Ули.

Наконец, были и социальные причины. Гуриассийки находились под постоянным гнетом мужчин, церкви, государства и родственников, в состоянии хронического стресса. Люди жили в грязных замусоренных серых городах или в деревнях, которые по впечатлению Тани походили на пещерные стойбища каменного века. Они плохо питались, их жизненные ресурсы расходовались с катастрофической быстротой, а такая обстановка не слишком-то способствует психическому здоровью. И даже исцеляющие силы природы тут не помогут. Наконец, многие несчастные женщины, особенно из нижних сословий, сносили побои, издевательства, сексуальные посягательства и насилие, как норму жизни. А травмированная психика - благодатная почва для развития различных душевных заболеваний и патологий, в том числе и в сексуальной сфере.

За всеми этими размышлениями они прилетели на базар на окраине уже Киллибура. А вот тут настало время сносить испытания уже Таниной психике.

Она не знала, что значит старое слово «базар», а слово «рынок» на Земле уже давно употреблялось только в виртуальном смысле, как термин из экономики. Так вот, Синицына узрела, что есть базар настоящий. Огромная территория, ограниченная разваливающейся оградой из камня и дерева, застроенная будками, магазинчиками и просто навесами, под которыми валяется различный товар разной степени сохранности, прочности и вонючести. Огромное количество народу, в основном, маргинального вида, все кричат друг на друга, толкаются, хватают друг друга за руки, за ноги, чуть ли не дерутся! Кругом грязь, вонь, отвратительный запах гниения… Рев и ржание различных сельскохозяйственных животных, под ногами горы мусора и нечистот, смешанных с грязью… Первое желание, которое возникло у Татьяны – эвакуировать отсюда людей и животных, привести крейсер с орбиты и комбинированным залпом сжечь к чертовой матери эту зону экологического бедствия!

Аборигены впервые в своей жизни увидели чистенькую небесную барышню, которая вместе со своей служанкой опускается с неба на волшебной летающей площадке. Таня, следуя советам прислуги, надела длинное платье монашеского вида (что одобрила Моане), чтобы не дразнить местное общественное мнение.

Синицына, повинуясь инстинкту, включила объемное силовое поле и не пожалела, - как только она приземлилась, на нее с криком и гиканьем накинулись все торговцы в радиусе мили, предлагая ей купить самый разнообразный товар, который Таня без перчаток химзащиты и в руки бы не взяла.

Пригвоздив аэроплатформу под защитным полем, Таня стала продвигаться к небольшому магазинчику с вывеской «Одежда, мужская, женская, детская, готовые платья и костюмы». Она крепко держала за руку испуганную Селине, хотя сама была готова молиться и молнироваться, - настолько страшна была обезумевшая толпа оборванцев. Спасибо техническому прогрессу, изобретшему силовые поля!

На счастье девушек, в магазине одежды царила почти идеальные покой и чистота, а у хозяйки не было сословных предрассудков. Прикидывая, какую сумму она сдерет с залетной куалийки, она выгнала всех местных посетителей, позвала охрану – здоровенных мужиков с дубьем и ружьями, которые окружили магазин, а то зеваки просто выдавили бы своей массой высокие стеклянные окна. Любезно предложила Тане присесть и спросила, чего изволит высокая госпожа? «Высокая госпожа» хотела лишь одеть-обуть свою iklite и убраться поскорее из этого ада.

Но быстрее не получилось… Дальше настал черед Селине испытывать нервы своей хозяйки. Опьяненная роскошью и количеством товара (для шестнадцатилетней деревенской девушки-язычницы и эти недорогие вещи были роскошью) юная невольница принялась сгребать в кучу все, что ей более-менее подходило по размеру.

Тане пришлась не по душе такая мещанская жадность до вещей, но она понимала, что Селине выросла в обстановке крайней бедности, и была рада одеть-обуть ее по-человечески. А Селине была просто счастлива:

- Я обожаю вас, моя добрая госпожа! Я ваша рабыня навек!

- Давай только не очень долго, хорошо? – попросила ее польщенная Синицына. – Самое необходимое.

- Конечно, моя Ihenna! Я буквально несколько минуточек..!

… Через пару часочков с половинкою «добрая госпожа» не выдержала, взревела на Селине ящером и поставила жесткий ультиматум: либо они сейчас отправляются домой, либо она улетает одна, а Селине со своими двумя сумками вещей может добираться сама, когда ей будет угодно. Юная служанка, впервые увидев гнев своей «повелительницы души и тела», враз торопливо засобиралась на выход, понимая, что халява закончилась. А Синицына с тоской прикинула, во что ей обойдется сегодняшний шопинг. Из этих двух сумок панталончиков, чулочек, туфелек, платьев, бусиков, сережек и сапожек она не купила себе ничего.

Как прогрессивное дитя двадцать четвертого века Синицына просто не понимала этой тяги к украшательству, этого мещанского допотопного вещизма. Ее гардероб с учетом нижнего белья уместился бы в небольшом чемоданчике высотой до колена. Для Тани одежда была сугубо утилитарным предметом, служившим для защиты от погодных условий, ну и выполнявшей эстетическую функцию. Она просто не понимала, зачем человеку десяток платьев из этой грубой, примитивной ткани, которая к тому же не регулируется, не очищает сама себя, не вентилируется и не сохнет. И еще постоянно нужно докупать новые размеры! Слова «стиль» и «мода» были для нее архаизмом старых буржуазных времен, от которых современное общество должно избавиться. А чтобы примерять один наряд за другим, потом откладывать в сторону, потом снова надевать и сравнивать с другим, - ну бред же?!

Хозяйка магазина была чрезвычайно любезна, улыбалась и с удовольствием содрала с Тани двойную цену за каждую вещь. Уже потом, дома, Стелла Жю Сет, узнав о похождениях Синицыной и о размере потраченной суммы, покрутит пальцем у виска и скажет, что на эти деньги тридцать недорогих платьев можно было бы купить, и им бы еще все это с поклонами до транспорта донесли бы. И запретила впредь Синицыной делать покупки без присутствия опытной местной жительницы. Глядя на свой отощавший кошелек, Синицына чувствовала настолько смертельную усталость, что, вернувшись домой, она заявила, что отправляется спать. ОДНА. Ни о каком запланированном занятии по грамматике с Селине не могло идти и речи. И когда Таня в полной тишине легла на постель и закрыла уши мягкой подушкой, крик и ор озверелой толпы с базара не оставлял ее. Помог только специальный стимулятор психологической разгрузки.

А довольная и счастливая Селине все примеряла новые наряды. Она была полностью счастлива. Госпожа Тьяне ей, фактически, целое приданое собрала за один раз!

Не то чтобы юная негритянка была движима только корыстными мотивами… Она действительно любила свою госпожу и, наверное, если нужно было бы, она бы пожертвовала за нее жизнью, как и положено личной рабыне. Но если госпожа добрая и платит за твой каприз, этим же надо пользоваться! От барского подарка какая же дура откажется?! Тем более что молодая хозяйка даже ничего не потребовала взамен. С той же любовью, с которой Селине отдала бы последнюю каплю крови для госпожи, она бы потратила и последний грош из Таниного кошелька. Таков сельский менталитет крепостной рабыни, ничего не поделаешь…

А вот Стелле Жю Сет в это время было не до нарядов. Ее утро началось гораздо раньше, чем у Синицыной. Сегодня утром пришло сообщение от торжествующей Мораитис. Даже не сообщение – фото. Спящий полуобнаженный генерал Благой и рядом с ним – улыбающаяся во все тридцать два зуба молодая гречанка. И комментарий Мораитис: «Похоже, у нас будет ребеночек!» Это была безусловная победа гречанки над ней, многоопытной Стеллой Жю Сет. Битву за Благого она проиграла.

Обматерив про себя Мораитис и смирившись с неизбежным, Стелла позвала с собой Тимофеева (чтобы не болтал дома с девками) и направилась в Киллибур, в посольство. Помня о секретности, она ни слова не сказала про обнаруженные бомбы ни послу, ни О-Коннелу. Теперь Стелла не доверяла никому... А с темнокожим замом по безопасности она обсудила третьи вопросы и гаджет, который отправила на экспертизу в посольство. Этот ноут купила по ее просьбе торговка вином, которая не отдала своего сына даже за миллион ипси. Но она упомянула, что покупательницей является графиня Жю Сет. Про аппарат, отправленный на «Жемчужина Янцзы» она также не упомянула.

- Гаджет как гаджет, ничего примечательного, - развел руками О-Коннел. – Качество, правда, не дай бог… Но при этой дешевизне и для местных сгодится. Не такие уж они знатоки техники… Кстати, наши сотрудники тоже купили контрольные образцы, там качество сборки немного лучше, на уровне Европы.

- В них используются искусственные нейроны и диски памяти по принципу человеческого мозга? – спросил Тимофеев.

- Совершенно верно, – кивнул О-Коннел. – Сейчас Федерация обсуждает, можно ли разрешить ввоз техники, созданной с использованием запрета на биотехнологии. «Глобал Кибердайнз» прикрывается тем, что они не на территории Федерации, поэтому на них запрет не действует. У них уже было несколько процессов с представителями Генеральной прокуратуры ООН... Ни один из федеральных суперсоюзов запретов на ввоз пока не ввел, хотя такая тема поднималась и в Индостане, и в Южноамериканских штатах, да и у вас в СССР…

- Мне сообщили из Центра, что на Марсе шестнадцатого был убит Вронски, - печально сказала Жю Сет – Вырок как будто следит за нами и зачищает концы, опережая нас в каждом деле на шаг. Просто шахматная доска какая-то… Как будто играешь с гроссмейстером или с машиной, которая все твои ходы знает наперед!

- Ваш салон дал какие-то результаты? – спросил темнокожий ирландец.

- Так себе… - покрутила кистью с растопыренными пальцами графиня. – Ничего определенного. Кроме того, что какой-то тип вывозит детей с Земли.

- И ваши действия?

- Собираюсь встретиться с ним, - ответила Стелла, делая грустные глаза. – Дата пока не определена. Этот тип тоже страхуется.

- Мой Центр рекомендует этого не делать, - почти приказал О-Коннел. – Отправьте кого-нибудь из своих представителей. Для крупной дворянки это будет допустимо.

- Он не станет встречаться ни с кем, кроме непосредственного заказчика, - возразила Жю Сет. – Мои подружки по салону уже об этом предупредили.

- Хорошо… Но работайте с подстраховкой… Да, тут на Земле новая волна гнева, связанная с Гуриасси.

- Что, еще один подпольный притон накрыли? – спросила Жю Сет. – Не в Москве случайно?

В этот момент раздался почтительный стук в дверь и на пороге возник один из сотрудников О-Коннела. Он жестом показал, что ему нужно передать Стелле громадный букет местных темно-красных цветов, похожих на большие мальвы. О-Коннел и Тимофеев с удивлением немо вопрошали даму – от кого это? А весьма довольная в этот момент выпрямилась, улыбнулась, поправила прическу и ангельским голоском извинилась перед советником по безопасности за невольное отвлечение.

Ох, как расцвела, торжествовала в этот момент Стелла, физически ощущая идущие от Тимофеева флюиды ревности и растерянности. Вот его симпатичное лицо стало, как у ребенка, у которого отобрали конфетку. Вот и хорошо! Пусть видит, что у знойной графини и без него поклонников хватает! Поменьше будет со своими девками тараканиться, тем более при ней, при госпоже Жю Сет! Стелла демонстративно взяла из цветов карточку, улыбнулась, подняла брови и язычком коснулась уголка рта. Конечно же эти цветы были от Лихтермана! И ремарочка: «Надеюсь на вашу милость, Госпожа!»

- Простите, я вынужденно оборвала вас? – улыбнулась графиня О-Коннелу. Так это из Москвы? – Она сначала проигнорировала сообщение-вопрос от Тимофеева: «От кого цветы?». Потом не сдержалась и ответила: «У меня хватает поклонников, Василий! И поклонниц тоже!»

- Именно, - сказал резидент ЦРУ. – Позавчера в московское отделение полиции в хилликийской колонии обратилась семейная пара дворян со своей няней. Они рассказали, что тридцать три года назад их няня стала жертвой насильственных действий со стороны некоей Муны Жю Стакхлис, дочери герцога Жю Стакхлис. В результате этих действий была насильно разделена семья, а мать и дочь были распроданы в разные имения. Причем, дочери было меньше года… Вот, ознакомьтесь с материалом…

Жю Сет и Тимофеев посмотрели видео, присланное с Земли капитаном КГБ Макаровым. Жалобные крики и злобное шипение злодейки огласили зал посольства… К видео прилагались и фотоматериалы-модели разыскиваемых лиц.

- Это пока не горит, я знаю, что у вас полно дел, - сказал О-Коннел. – Но обратите внимание в перспективе… Вы не знаете никакой Муны Жю Стакхлис?

- Жю Стакхлис… Это знатная столичная фамилия, но я что-то никакой Муны так не помню… Тридцать три года назад, еще бы век назад… Спохватились! Стоп! Фирне! Это же Фирне, мать Селине! Вот это судьба! А Муна… Черт его знает, никакой Муны я не знаю, но в то же время… В то же время это имя я где-то встречала…

- Мразь конченая эта ваша Муна, - вынес вердикт Василий Тимофеев. – Но если разыскиваемые лица найдены, нужно сообщить об этом в Москву!

- Мне говорила эта Фирне про эту историю, - ответила Стелла. – Некоторые аристократы по своей распущенности могут вполне сравниться с нацистами Болхиа. Даже, я бы сказала, нацисты посимпатичнее будут.

Стелла вдруг стала вспоминать историю семилетней давности, когда юная Силве только появилась в ее доме. Вспомнила, как они ездили в гимназию по поводу буллинга Силве… Вспомнила про препирательства с одной из учениц, чей батюшка был дворянином Первой Степени… И тут Стелле стало нехорошо:

- О, господи! Ой, господи! Не может быть! Господин советник, нам срочно надо домой! Тимофеев, боевая тревога! По коням! Возьми мои цветы!

- Что-то случилось? – почти одновременно спросили О-Коннел и Тимофеев.

- Да! Муна в нашем доме! Селине в опасности..! Моане, ответьте мне! Дьявол, не отвечает! Изуми! Таня! Кто-нибудь..!

… Довольная и счастливая Селине в новых нарядах чуть ли не танцевала в своей комнатке. Вот матушка будет рада, когда она ей покажется! Чисто принцесса! ОЙ! А маменьке ничего не купили! А просить госпожу уже просто нагло, - она и так ей столько обновок накупила! Золото, а не госпожа! И чего она одна спит? Почему ее любовь не принимает?! Другая хозяйка бы сама потребовала, - иди мол, в мои покои, благодари за милость! А Тьяне ни словом не упрекнула ее, а разгневалась лишь из-за времени, на наряды потраченное. Недаром говорят – святая! А как она целуется! Счастливая Селине вышла в особенно красивом розовом платьице в коридор, - пусть другие служанки обзавидуются!

Селине «повезло». Первая, кто ее увидел, была ворчливая Илзе, по какой-то надобности забредшая на второй этаж.

- Селине! Ступай в амбар срочно, яиц набери! – скомандовала Илзе, презрительно окинув модницу с головы до ног. – Ишь, бездельница, вырядилась!

- Я не твоя служанка, а госпожи Тьяне! – заупрямилась Селине. – Я только ее приказы исполняю!

- Ты в доме госпожи Стеллы живешь, графини Сеттской, - резонно напомнила ей Илзе. – И твоя барышня здесь только гостья. И к тому же она кадетка, а госпожа графиня моя – целая полковничиха! Ну и кто главней? Я вот пожалуюсь на тебя Ее Светлости, она тебя так высечет, что сидеть не сможешь! И барышня твоя ничего возразить не сможет против старшего чина! А уж сечет госпожа Стелла – не дай бог! Кнутом и плеткой орудует, как божий слуга кадилом! Так что не пойдешь – готовь шкуру свою к трепке!

Делать нечего… Показав вредной Илзе язык, когда та отвернулась, накинула свой старый полушубочек, платочек, и отправилась на двор к птичнику.

С холода ее встретило тепло птичника, запах прокисшей соломы и птичьих нечистот, недовольный птичий клекот… Здесь же валялась старая соломенная корзинка. Селине оглянулась в поиске трофеев, как вдруг ей показалось, что позади кто-то стоит. Очень неприятное ощущение…

Она оглянулась… Никого не было… Прислушалась – вроде тишина.

- Это, кто здесь? – топнула ножкой девушка. – А ну, выходи! Я госпоже Тьяне скажу. Или еще выше – госпоже Изу-Ми!

Угрозы были тщетны… Тьяне спала без задних ног, а длинноглазая Изу-Ми куда-то уехала. Грозить Стеллой Селина не решилась, ибо сама ее боялась.

Вроде никого… Показалось… Да и кто посмеет личную холопку барышни тронуть?

Селине отвернулась и подошла к кладке яиц. И вдруг ее с быстротой хищника схватила какая-то сильная рука, зажала ей рот, чтобы жертва не вскрикнула. Чуть живая от ужаса Селине только пискнуть успела. Тут же ее шеи коснулось строгое предупреждение - острое дуговидное лезвие серпа.

- Пикнешь – голову отрежу! – прошипел из-за спины злющий женский голос.

Селине была настолько парализована страхом, что даже слова сказать не могла. А неизвестная злодейка, зажимая ей рот и не отнимая серпа от шеи, за шиворот потащила ее за шиворот к деревянной балке, придавила к ней. Острый серп больно надрезал кожу на шее, из-под лезвия поползла струйка крови. Селине расплакалась, чувствуя, что настает ее последний час. Но позвать на помощь не решалась, а то страшная дьяволица зарежет!

Сильная женская рука сдавила ей горло серпом так, что чуть не сломала ей трахею. Правда, нападавшая сейчас немного наклонила инструмент, чтобы не перерезать ей горло сразу.

А потом Селине с ужасом почувствовала, как ее руки привязывают веревкой к балке, а рот стянули обрывком мешковины. Она застонала от ужаса, но сильная рука снова сдавила ей горло.

Из-за балки, из-за спины вышла сама святая мать Моане с серпом в руке. Злющими глазами она жгла насквозь несчастную Селине. Моане снова приставила лезвие серпа к шее юной негритянки, абсолютно равнодушная к стонам и слезам жертвы:

- Вот и пробил твой час, дьявольское отродье! – злобно сказала матушка госпожи Тьяне. – Думала, мою дочь с пути совратить, да в свои бесовские игрища втянуть, да научить ее над Богом глумиться? Не выйдет! Я за свою Тьяне, за Господнее мне утешение, горло перегрызу! Хоть тебе, хоть самому дьяволу! Проклятое ведьминское семя! Нужно было твою мамашу тогда в бочке утопить, когда она еще младенцем была, тогда бы и ты не родилась!

Селине застонала, замотала головой, будто пытаясь попросить о милости, сказать, что она ни в чем не виновата. Она не верила, что хилликианская священнослужительница, которая должна проповедовать добро и любовь, способна убить ее. Да и за что? За то, что она любит ее дочь?! Ведь богиня Ирада сама сказала, что для любви нет преград! А она после старого барина просто не могла смотреть на мужчин и тем более, влюбиться в кого-нибудь из них. Что же она виновата, что влюбилась в небесную девушку? Но, видно, хилликианский бог более кровожаден и жесток.

А Моане, глядя безумными глазами на бедную пленницу, посмотрела в сторону небес, осенила себя Молнией и низко поклонилась:

- Прости меня, Господи! Не ради кровожадности я это делаю! А для того, чтобы оградить честные юные души от дьявольского развратного учения! Чтобы спасти свою Тьяне! Ты не дал мне моих детей за грехи мои, но послал мне Силве и Тьяне! Чтобы защитить свою глупенькую Тьяне, я, исстрадавшаяся мать, готова на все!

Завершив молитву, Моане взяла серп и решительно сделала шаг к Селине. Девочка пыталась кричать, вырываться, распутать веревки, стянувшие ее запястья, но все тщетно. Она поняла, что обречена.

Моане, словно хищник зажала ей рот ладонью и приставила к горлу серп. В глазах ее читалась лютая ненависть, на какую только способен живой человек:

- Молись своим языческим богам, несчастная! Дни твои сочтены! Во имя Господа и Пророка!

Селина почувствовала, как острый серп все сильнее вгрызается в кожу на горле. Бедная девушка обмочилась от ужаса. Она попыталась закричать, но тряпка надежно стянула ей рот, и получился только сдавленный хрип. Селине даже плакать перестала… Она закрыла глаза, обреченно ожидая, когда придет смерть…

…Стелла и Василий Тимофеев чуть ли не на ховерцикле влетели в сам дом, жаль дверь была очень узкая. Тимофеев бросился смотреть по комнатам первого этажа, Жю Сет бегом бросилась на кухню в надежде отыскать там Моане, Илзе, Таню, Селине, хоть кого-нибудь…

От Илзе и Клонто Стелла узнала, что Моане вышла в парк еще с час назад, да так и не вернулась. Она же попросила послать кого-нибудь за яйцами, так как хотела вечером печь пирог. Илзе и отправила болтавшуюся без дела Селине, с полчаса назад. Да так до сих пор эта тунеядка и не вернулась!

Не слыша больше ничего, графиня бегом метнулась к крыльцу, по-ковбойски вскочила в седло ховера:

- Василий, найди Таню и Моане! Осмотри все помещения! Я на скотном дворе посмотрю!

Стелла нажала акселератор и «Планета», взвизгнув, сорвалась с места в сторону хозяйственных построек. Положение было хуже некуда… Синицына спала мертвым сном (так сказала Землада, ответив на звонок по Сети), Моане не было, Селине не было, Сайто была в Сетте по делам. И, похоже, Селине они уже живой не увидят.

«Опоздала!» - кляла себя Стелла Жю Сет, боясь даже представить, какие будут последствия.

Как молния она пролетела милю с небольшим. Вот и птичник… Вынув на всякий случай бластер, графиня бурей ворвалась в бревенчатое строение.

А там на куче сена у деревянной балке сидела Моане с растерянными, полными слез, глазами. Она обнимала и гладила по голове ревущую в голос Селине, которая уткнулась ей в грудь и, задыхаясь от рыданий, только и приговаривала:

- Не виновата я ни в чем, барыня! Простите меня, госпожа Моане! Не виновата я ни в чем!

А рядом валялись изодранные веревки, лоскуты из мешковины, стальной серп... Стелла с замиранием сердца увидела на лезвии сельскохозяйственного орудия полоски крови.

Моане машинально гладила по голове юную язычницу, твердя одно и тоже:

- Я не смогла… Стелла, я не смогла… Не могу я погубить живую душу, хоть и грешницу! Господи, что же я сотворить хотела?! Девочка-то эта ни в чем не виновата! Какой грех чуть на душу не взяла! Пророк Хилликий, моли бога о нас!

Где-то что-то загрохотало… Или снег обрушился, или вся округа услышала, какой огромный камень свалился сейчас с души Стеллы. Ноги ее подогнулись от усталости, и она, чуть не упав, опустилась на деревянную кадушку, трижды перекрестившись по православному обычаю.

- Слава Богу! Селине, быстро иди сюда! Ты ранена?

Стелла буквально рывком за руку подняла на ноги рыдающую Селине, которая от страха дрожала, как лист на ветру. Жю Сет быстро осмотрела ее рану, залепила ее пластырем, а потом уставилась своими глазищами-парализаторами прямо в глаза Селине, гипнотизируя ее. Селине быстро впала в транс, перестала плакать.

- Здесь ничего не было, ты поняла, Селине? – продиктовала девушке Стелла. – Ты пошла за яйцами, но поскользнулась на ледяной корке и упала на серп, валяющийся на земле. Ты поранилась, но на твое счастье рядом оказалась мать Моане. Она тебя и спасла. Проснись!

- Госпожа Стелла? – с недоумением оглянулась вокруг Селине. – А что случилось? Я ничего не помню! Почему мне так страшно?

- У тебя был резкий скачок давления из-за меняющейся погоды, - ответила Стелла и еще раз повторила версию произошедшего.

- Правда? – испугалась бедная девочка. – Спасибо, госпожа Стелла. Спасибо, святая мать!

- Пожалуйста, пусть она уйдет! – простонала рыдающая Моане, закрывая глаза руками.

- Я тебе уже корзинку набрала. – Стелла протянула негритянке корзину с яйцами, которую неизвестно откуда взяла. – Беги домой, Илзе ждет. И разбуди Таню, находись пока при ней.

- Хорошо… - промолвила испуганная Селине, вытирая слезы.

Когда Моане и Стелла остались одни, графиня быстро схватила с земли серп, протерла его особым составом, стерла кровь, а особенно тщательно обработала рукоять, чтобы стереть отпечатки пальцев своей названной сестрицы. Повесив символ крестьянского труда на гвоздь, Стелла вернулась к Моане. Пораженная священница так и сидела на куче сена, приговаривая.

- Я не смогла… Стелла, я чуть не убила ее!

- Ты не только ее чуть не убила! – зло сказала графиня-чекистка. – Ты целую семью уничтожила, уголовница чертова! Господи, мало мне Вырока! Ориентировка с Земли пришла!

- Что? Я не знаю, что это такое, - пролепетала Моане. – Выражайтесь яснее!

- С удовольствием! – зло процедила Жю Сет.

И, не удержавшись, вмазала Моане звонкую пощечину:

– Так достаточно ясно?! Или обращаться к вам «Госпожа Муна»?! Муна, дочь Гаррау Жю Стакхлиса!

Моане ахнула, отшатнулась, схватилась за больное место и с болью с мольбой посмотрела на Стеллу. В ее глазая и безо всякой телепатии читался немой вопрос: «Почему?!»

- Убила бы гадину! – разразилась гневной бранью Стелла. – Сама бы собственной персоной запрограммировала бы на самоуничтожение! Ты кем себя возомнилв здесь? Вершительницей судеб?! Господом Богом?! Одного ребенка в бочку, другого серпом зарезать из-за того, что мужик не дал! А если у меня сейчас башню снесет, и я тебе разум сотру к хренам, без суда и следствия?! Будешь сидеть тут, слюни пускать и на губе тренькать! Я и за меньшие вещи людей ликвидировала!

- Что вы такое говорите? – пролепетала в ужасе Моане. – Кого я бочке топила?

- Забыла?! – закричала Стелла. – Фирне, дочь рабыни Мире! Во дворе, ночью, при свете факелов! Которая тогда младенцем была!

Она показала Моане запись мнемограммы няни Мире, присланную с Земли.

- Спрашиваю, как офицер госбезопасности! Узнаете ли вы кого-либо на этой записи, ГРАЖДАНКА МОАНЕ?

- Откуда у вас это?! – Лицо Моане перекосило от ужаса и стыда, лицо вспыхнуло огнем. – Господи! Неужели ты мне не простил мой грех?! Неужели я мало наказана за это?!

- Мало! Прокурор добавит! – Злющая Стелла, нервно закуривая свою вечную «Яву».

- Откуда у вас ЭТО?!

- Оттуда! – Стелла показала пальцем в небо. – Как говорят куалийцы: «Никто не забыт и ничто не забыто!» У Мире оказались добрые и порядочные хозяева, которые привели ее в полицию, а дальше на основании ее воспоминаний был составлен сей занятный фильм! С вами в главной роли!

- Мире? Так она еще жива?

- А вас это не устраивает?

Воцарилось молчание. Моане, сидя на соломе, в полной прострации смотрела снизу вверх на Стеллу, которую она когда-то изобличала в грехах с кафедры священницы. А Стелла Жю Сет, Черная Ведьма, яростно втягивала дым из сигареты, и в глазах ее читались усталость и разочарование.

- Помогите мне, Стелла! Спасите меня от позора! – взмолилась Моане. – Я уже давно не такая! Вся моя жизнь перевернулась с того дня! Посмотрите в мой разум, если не верите мне! Помогите мне искупить этот грех! Я перед вами, как на исповеди!

- Давайте-ка, грешница, еще раз опишите мне тот день! Расскажите мне об обстоятельствах этого дела, и что вас заставило поступить так?! И с подробностями, пожалуйста! Госпожа Муна! А потом я вам покажу, какое послание вам жители Земли отправили! Если захотите, конечно...

-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

ПОЯСНЕНИЯ И РАСШИФРОВКИ - *

«Крылья бабочки» - здесь: преддверие женских половых органов