Мое сердце бьется у тебя в руках (1/1)

Вопреки ожиданиям Николины, после того, как стали известны имена участников Турнира Трех Волшебников, ей стало почти невыносимо находиться в Хогвартсе. Да, как она и надеялась, всеобщего возбуждения уже не наблюдалось, никто не вопил, не шалил и не хулиганил, но дни стали какими-то серыми и пронзительно тоскливыми. Болгаринку томили скука и уныние.С Крамом они больше не тренировались — болгарин делал это в одиночестве, к тому же, отдавая предпочтение метле. Закончилось бабье лето, началась настоящая осень, зарядили дожди. Квиддичное поле размыло и теперь Николина разве что могла посмотреть из окна школы на то, как тренируется ее друг. А вот Гермиона больше не приходила понаблюдать за болгарином. И кто знал, почему?..Однако саму гриффиндорку Николина видела гораздо чаще, чем раньше. В библиотеке. Измученная скукой, болгаринка читала все, что попадалось под руку, от "Истории Хогвартса" до старых номеров "Проныры". Тренироваться было негде, к Грюму на занятия девушка больше не ходила (щека и шея горели от одного воспоминания о его грубых пальцах), незнакомец, с которым они бегали от Филча, больше не давал о себе знать, хоть Ника и искала его каждую ночь...Поэтому девушка все свое время проводила за книгами, пусть это и было для нее несколько непривычным занятием. Компанию же в этом ей время от времени составляла Гермиона. И вот, в один из вечеров, всегда собранная мисс Грэйнджер внезапно разоткровенничалась.— У меня стало гораздо больше времени на книги, — грустно произнесла гриффиндорка, глядя на болгаринку поверх корешка толстого тома, — Гарри полностью занят подготовкой к первому состязанию, а с Роном они поссорились. Очень не хочется во все это ввязываться.Ника подняла взгляд от "Ста великих мракоборцев" и невесело усмехнулась:— Могу представить. А Виктор?..— У меня как не было отношений с мистером Крамом, так и нет, — гордо ответила гриффиндорка. Но где-то в глубине ее глаз блеснула надежда. — Он много тренируется. Ему сейчас точно не до девушек.— Думаю, после первого же испытания он поверит в свои силы и будет меньше времени проводить на поле, — Николина подмигнула. Затем захлопнула книгу и поднялась. — Ну, мне пора. Скоро отбой, а мне что-то совсем не хочется злить ни вашего завхоза, ни декана Слизерина.Гермиона вежливо и устало улыбнулась, снова утыкаясь в книгу. А направившаяся к выходу из библиотеки Ника подумала, что пора напомнить Виктору, что в Хогвартсе он только до окончания турнира, а потом — обратно, в Дурмстранг, к грубым эмансипированным болгаринкам.Николина шла по коридору, напряженно вслушиваясь в гулкий звук своих цокающих по каменным плитам каблуков, потому что единственное, к чему она сейчас могла вернуться мыслями, так это к таинственному незнакомцу, уговорившему ее не бросать свое имя в кубок. По сути, Ника думала о нем все двадцать четыре часа в сутки, но манящий образ витал где-то на задворках сознания и не бередил сердце. Сейчас же, взбудораженная разговором о Краме, болгаринка боялась, что если отвлечется хоть на что-то, перестанет вслушиваться в звук своих шагов, ее накроет с головой леденящая душу тоска. Гермиона же дала ей понять, что одиночество и нереализованные мечты гложут не только Нику. И с этим что-то надо было делать. Правда, как это относится к Виктору, Николина могла себе представить очень хорошо: девушка собиралась напомнить болгарину, как только вернется в гостиную, что кто-то еще полгода назад жаловался на нехватку нормальных девушек вокруг — либо сумасшедшие дурмстрангские студентки, либо уж совершенно чокнутые квиддичные фанатки. А вот что делать ей самой, изнывающей от одиночества, было решительно непонятно.Однако не одна она жаждала встречи, у кое-кого были те же мысли. И этот "кое-кто" не привык действовать медленно или нерешительно.Сильная рука зажала Николине рот, девушку перехватили другой рукой за плечо и увлекли в нишу в стене. Болгаринка не успела даже вздохнуть, не говоря уж о крике, только подумала: "Ну вот! Все-таки замечталась!"Но когда девушка перехватила руку похитителя за запястье, намереваясь укусить недруга в ладонь и вывернуться, пока тот будет выть от боли, на ухо ей зашептал знакомый голос, а от горячего дыхания по телу Ники прошла сладкая дрожь.— Это всего лишь я. Просто не хотел, чтобы ты закричала, — незнакомец, с которым они убегали! Сердце Николины колотилось, как бешеное. — Надеюсь, я тебя не напугал.Рука, зажимавшая девушке рот, исчезла, напоследок по губам гладящим движением прошлись пальцы... Ника непроизвольно вздрогнула. Дыхание сбилось.— Я боялся, что после отбоя тебя будет невозможно поймать, поэтому рискнул выйти сейчас, — тем временем продолжал шептать незнакомец, — а мне это делать и впрямь крайне опасно, поверь, Николина. Сейчас мы не можем куда-то идти, тем более — в Выручай-комнату, но я подумал, что если назначу тебе свидание, то ты придешь в ту комнату после отбоя. Ведь придешь же?.. Мне очень важно видеться с тобой как можно чаще.Взволнованная, Ника ни черта не понимала, что говорит Крауч. Но его бархатный голос гулял по ее коже, словно язык, его влажный прохладный язык, или горячие, как у больного лихорадкой, пальцы... Девушка повернулась, желая рассмотреть мужчину в темноте, но тщетно. Однако это неудобство с лихвой искупал тот факт, что ниша была небольшой — то есть, Николина невольно прижималась к своему похитителю.— Так ты придешь завтра?.. — повторил свой вопрос Крауч. Ника вздрогнула, на сей раз — от неожиданности. Уж слишком она замечталась о чем-то совершенно диком, — В Выручай-Комнату. Помнишь, где она находится?..— Вроде бы, да, — шепнула Николина и приподнялась на цыпочки, пытаясь дотянуться до губ Крауча, — Мне наплевать кто ты, что тут делаешь и почему прячешься, но должна же я знать твое имя... хотя бы...— Зови меня Барти, — он ухмыльнулся, тут же — властным движением прижал болгаринку к себе, мгновенно накрыл ее губы своими и почти против воли партнерши завладел ее ртом.Как и в прошлый раз, Барти не распускал руки, позволяя себе только легкие поглаживания по плечам и талии Ники, но целовался едва ли не вдвое отчаяннее, чем неделю назад, кусаясь почти по-звериному, не оставляя в покое ни губы, ни язык девушки, то причиняя ей боль, то внезапно становясь нежным, как будто в извинение.— Хватит, — внезапно первой отстранилась Ника. Хоть ей и нравилось происходящее, в любую минуту их могли застать. Та же Гермиона — не будет же гриффиндорка ночевать в библиотеке!Однако Крауч не разделял ее мнения. Мужчина резко подался вперед, прижимая болгаринку к стене, снова наклонился, раздвинул языком ее губы и прошелся по зубам. "Поцелуй тигра". Николина охнула, чувствуя, что теряет над собой контроль. Но Барти не продолжил. Он отпустил девушку и отошел к другой стенке ниши. И все равно они находились слишком близко друг к другу, чтобы их сердца успокоились и перестали так бешено колотиться.— Не забудь. Завтра. Выручай-комната, — напомнил Крауч.