День кристальной ясности (1/1)

И вот — судьбоносный вечер. Все ученики Хогвартса собрались в Большом Зале. Тысяча сердец* учащенно билась, предвкушая раскрытие тайны, кого же выберут участниками Турнира.Вот Дамблдор медленно и торжественно подошел к Кубку, из которого вырываются языки синего пламени, вскинул руки, призывая к тишине.— Сейчас мы узнаем имена трех чемпионов Турнира! — сказал директор и протянул руку. На его раскрытую ладонь из Кубка поочередно спланировали три записки."Флер Делакур", гласила первая.Сидевшие за столом Когтеврана француженки восторженно завизжали (хотя некоторые подносили к глазам платки вовсе не от умиления, это было очевидно). Флер, определенно, самая красивая из приехавших студенток, направилась в комнату, отведенную для чемпионов Турнира.Вторая же записка содержала в себе имя участника от команды Болгарии — "Виктор Крам".Болгары вскочили, зааплодировали и затопали. Пробирающегося меж рядов Крама одобрительно хлопали по плечу, а Петра даже чмокнула в щеку.— Удачи, — сказала Николина, когда болгарин проходил мимо нее. В таком шуме ей не пришлось даже понижать голоса.На третьей же бумажке было имя чемпиона Хогвартса. "Седрик Диггори".Из-за стола Пуффендуя поднялся высокий симпатичный парень. Девушки трех факультетов (кроме Слизерина), а также француженки, синхронно вздохнули, провожая его взглядами.Однако на том церемония не закончилась. Кубок выбросил еще одно имя."Гарри Поттер".В гостиной Слизерина все еще было шумно и многолюдно, словно воскресным днем, хоть и близилось время отбоя. Все обсуждали выбор Кубка, многие выкрикивали оскорбления в адрес Гарри Поттера, обзывали его лжецом и пройдохой.Ника сидела на подлокотнике кресла и мрачно смотрела на огонь в камине. Она надеялась, что все разойдутся по спальням и будет можно выйти в коридор, поискать незнакомца, с которым они в прошлый вечер убегали от Филча. Но, похоже, ее планам было не суждено сбыться — возбужденные ученики то и дело выходили из гостиной, по-видимому, не страшась завхоза. Разумеется, так было бы проще пройти пол-школы и не попасться, или, в крайнейм случае, не в одиночку, но Николина подозревала, что кем бы ни был ее новый знакомый, в эту ночь он не решится пройти по коридорам Хогвартса. И она была права.Рядом с болгаринкой в кресле сидел Крам с кубком чего-то резко пахнущего и, вероятно, крепкого (Каркаров считал Виктора уже взрослым, и потому парню позволялось много такого, о чем его одногодки могли только мечтать) и мрачно смотрел в огонь. Многие хотели бы подойти к участнику от команды Болгарии и поздравить его, но не решались — такое суровое было у парня лицо.— Ты что, не рад? — осторожно спросила Николина, тронув друга за плечо. Виктор вскинулся, будто не ожидал прикосновения и посмотрел на девушку сонными глазами.— Не знаю. Это большая ответственность. А ты... не расстроена, что кубок выбрал не тебя?Николина прикусила уже начавшую подживать губу.— Моего имени не было в Кубке. Я... его так и не бросила.Крам изумленно приподнял брови, что для малоэмоциональнго болгарина было просто верхом проявления чувств.— Почему?Николина не ответила. Подумала, покусала нижнюю губу и неожиданно спросила:— Что ты думаешь о Гермионе Грэйнджер из Гриффиндора? По-моему, она весьма умна.Где-то в глубине темных глаз Крама загорелся огонек интереса.— Она хорошо учится, еще лучше себя ведет, и я, кажется, даже пару раз видела ее в юбке, — Ника знала, чем можно покорить Виктора.— Я обращу на нее внимание, — серьезно ответил Крам. Затем резко поднялся и, сдвинув брови, направился в спальню мальчиков.Ника проводила его взглядом. Уж если Виктор сказал, что сделает что-то, будьте уверены — он свое обещание сдержит.

Крауч сидел, скорчившись, на своей постели. Точнее, на постели Аластора Грюма. И размышлял.Ника Любчева манила его так, как никто другой. Конечно, можно было сослаться на то, что у Крауча больше десяти лет не было женщины. Это, конечно, факт. Можно было сослаться на то, что она невольно приворожила его своей славянской магией. Это тоже звучало правдоподобно: от болгаринки исходили такие сильные призывные флюиды, что только держись.Мужчина ткнулся лбом в подтянутое к груди колено.Темный Лорд хочет ее. Ее силу.Но он сам хочет ее не меньше. Ее тело.И если Крауч сможет убедить болгаринку примкнуть к Пожирателям, оба они получать то, что хотят. Если Темному Лорду достанется сила славянской магии, то разрешить тому, кто достал столь ценный приз, иногда пользоваться его притягательной оболочкой... ничего не стоит. Ведь правда?Однако, нельзя было исключать и того, что самому Темному Лорду может понравиться ладная крепкая студентка. И он захочет оставить ее подле себя. Не деля ни с кем.Бартемиус взвыл и откинулся на кровать, раскинув руки в стороны. Эта мысль разрывала ему мозг. Преданность господину, доходившая у Крауча до бессознательности вступала в противоборство с жгучим желанием обладать. Барти уже давно не получал того, что хотел. Он только ждал, терпел и смирялся. Но он хотел иного! Он — Пожиратель смерти! И когда он приведет к Темному Лорду его славянку, тот сделает его своей правой рукой вместо отвратительного Хвоста. Лорд станет королем мира, темным королем. Барти же будет его любимцем. А Николину Лорд назначит темной принцессой.Бартемиус улыбнулся своим грезам, не догадываясь, насколько смешны и утопичны его мечты.Крауч плохо представлял себе, что такое любовь, даже в теории. Однако он очень четко представлял, что значит "испепеляющее желание". Желание обладать.Он жаждал Николину, как путешественник, прошедший пол-пустыни и увидевший оазис.И Барти четко решил — как только суматоха в школе уляжется, он выйдет на охоту.А уж своевольная болгаринка сама попадется ему в руки, об этом можно было догадаться.Она же, в конце концов, поцеловала его.___________________* Я предположила, что в каждом классе около тридцати учеников. Четыре факультета, семь классов, плюс — по тридцать учеников семнадцати и восемнадцати лет от Шармбатона и Дурмстранга. Итого — около тысячи.