Глава 14 (1/2)

Ума не приложу, что ответить Тому на его последние слова. Было похоже, что он так и не собирается сдаваться, как бы и сколько бы я его ни просила. Откровенно говоря, я и сама не знала, радовало это или удручало. Когда кто-то вызывает в тебе столь противоречивые чувства, сложно в этом разобраться. Иногда я думала, что сложного в том, чтобы сменить морозную стужу на цветущую весну и просто дать себе влюбиться. Если противиться своим желаниям, то спустя года будет сложно простить себя за это. До последнего будешь думать: что из этого получилось, если я сдалась?

Из трубки раздался бархатный с легкой хрипотцой:

— Стоит мне вспомнить о тебе, как в глазах темнеет от возбуждения…

Сердце в груди не переставало отбивать чечетку. По-моему, это можно расценивать как признание. Он хотел меня и явно об этом намекал. Однако вместо того, чтобы отдаться волнам страсти, я не переставала думать о том, что мог найти во мне такой красавчик, как Том Хиддлстон. Вокруг него постоянно вились девушки получше, чем я. Я уж не говорю о фанатках…

Кстати, одна такая как раз в этот момент не преминула напомнить о себе.

— Том, куда ты пропал? Я заждалась! — буквально рядом с телефоном раздался лукавый женский.

Сказать, что я опешила, — ничего не сказать. Я услышала, как мужчина тихо чертыхнулся сквозь плотно стиснутые зубы. Похоже, вторгаясь в разговор, незнакомка неожиданно для самого Тома обняла его со спины. Я плотно сжала челюсть, чтобы не сказать что-либо резкое. Но, чего уж греха таить, волна ярости мгновенно захлестнула меня:

— Это так ты по мне скучал?

Ладони задрожали, и чтобы унять злость и разочарование я сжала одеяло. Скучал он?! Да как же! В разъяренном мозгу вновь всплыли слова Софи: «Он же не пропускал ни одной юбки». Неужели я опять чуть не вляпалась в очередное дерьмо? Сначала его подружка-блондинка, теперь это. Поступки Тома говорили против него самого.

— Прекрати, не вешайся на меня, — резкий голос Хиддлстона зазвучал глуше, похоже, он убрал телефон от уха и прикрыл его ладонью, однако я все слышала. — Ты не видишь, что я разговариваю? Иди вниз, я скоро спущусь.

— Давай быстрее, — недовольно цокнула языком девушка.

Почему я до сих пор не бросила трубку, сама не понимаю. В глубине души хотелось знать ответ на мой вопрос. Неужели вот так легко Том мог все перечеркнуть? Теперь между нами точно не могло быть ничего общего. Общаться как друзья и не больше. Внутри я вся тряслась от обиды. Выходило, что все, о чем он мне заливал, это просто для того, чтобы повесить лапшу на уши. Просто для того, чтобы переспать. Поставить галочку, мол, завалил русскую бабу. Чем не повод похвастаться? Я сглотнула ком в горле, стараясь унять дрожь и горечь.

— Ты еще тут? — осторожно проговорил в трубку Томас, понимая, что выглядит сейчас не в самом лучшем свете.

— Еще здесь, — ответила я ему, чувствуя, как в уголках глаз собираются слезы, — почему-то еще здесь…

Теперь я злилась и на себя. С чего бы мне плакать?! Между нами даже ничего не было! Кто-нибудь — например, Мари — непременно посоветовал бы мне не принимать это близко к сердцу. Вот только откуда людям знать, насколько глубоко мое сердце и что для него близко? Я попыталась приручить свой гнев. В конце концов, тот, кто умеет подчинять себе свои же чувства, и считается мудрым. Разгневаться может любой, но лишь глупцы становятся рабами своего гнева. По сути, когда ты злишься, твоя злоба обращается против тебя. Гнев не больше, чем оружие, направленное против нас самих. В любой ситуации следует оставаться с холодной головой и спокойным сердцем.

— Ты снова молчишь, — хриплым баритоном молвил Хиддлстон. — Это такая тактика? Молчанием заставить человека чувствовать себя скотиной?

Отвечать ему было сложно. Такое ощущение, будто он во всем обвинял меня. Хотя что я такого сделала? Переведя дыхание, я спокойно проговорила:

— Заметь, это не я сказала…

Мне порядком надоело сидеть в кровати, и я откинула одеяло, опуская босые ступни на пол. Всунув их в мягкие тапочки, я проследовала на кухню, включая подсветку под гарнитуром. После этого поставила чайник на огонь. Сомневаюсь, что я теперь усну. Из приоткрытой форточки тянуло холодной свежестью мартовского раннего утра. Рассвет наступит только через четыре часа, а я уже на ногах. Сев на стул, я скинула тапочки и забралась на сидение с ногами, прислонившись к гладкой, белоснежной стене.

— Но мы же не клялись друг другу в вечной верности… — продолжил разговор Томас, и я тяжко вздохнула.

— Еще одно слово, и я кладу трубку. — Я запустила свободную ладонь в волосы и оперлась локтями о столешницу.

Лучше бы мне сейчас положить трубку и не развивать эту тему дальше. В данный момент я не была настроена на разговор. Все вызывало раздражение. В первую очередь тот факт, что Том был прав. Он ничего не обещал мне, как и я ему, поэтому он был абсолютно свободен. Не знаю, в праве ли я была думать, что если ты пытаешься ухаживать за девушкой, которая отвечает тебе со скрипом, то хотя бы заводи интрижку так, чтобы она об этом не узнала. Кто бы дал мне ответ, как поступить.

— Я всякий раз ломаю голову над тем, что ты творишь, Том. — В трубке звучало тихое хриплое дыхание мужчины и далекие звуки музыки на заднем плане. — Ты же помнишь, что я не так давно закончила болезненные отношения? Я не хочу это повторять. — Повисла пауза; он слушал. — Так скажи мне, почему я должна доверять тебе, когда ты дважды провалил один единственный и простой тест?

Голос его прозвучал не сразу, а лишь спустя мгновение:

— Если бы я был уверен в том, что между нами что-то возможно… Больше всего на свете я хочу оказаться сейчас рядом с тобой и знать, что у нас есть завтра.

— Но мы едва знакомы! — я вслушивалась в громкое тиканье настенных часов в виде филина, висевших над моей головой.

— Спрашивай обо всем, что хочешь, — уверенно заявил актер.

Я тихо хмыкнула. Будто это так просто! Вкус горечи так и растекался по небу. Первой мыслью было узнать, что за девушка обнимала его секунду назад и какие отношения их связывали, но я подумала, что это не то, что я в действительности хотела бы знать. Лучше о таких вещах и вовсе не знать.

— И я могу задавать тебе любой вопрос? — с сомнением поинтересовалась я.

— Любой.

— Даже самый мерзкий, какой придет мне в голову?

— Думаю, да.

Он говорил серьезно, без увиливаний. Засвистел чайник, и я поднялась с места, чтобы выключить газ. Сомневаюсь, что в данный момент Томас осознавал, что делает. За него говорил алкоголь, поэтому он без стеснения согласился на подобный разговор.

— Без утайки честно ответишь? — продолжала допытываться я, доставая из посудомойки чашку, а затем открывая дверцу верхнего шкафчика и доставая из коробки пакетик с чаем.

— Ты думаешь, я совру? — голос мужчины звучал слегка обиженно.

— Ты актер, лицедей, — пожала я плечами, хоть он и не видел этого. — Тебе не составит труда солгать мне и глазом не моргнув.

Выбрав из ящика чайную ложку, я вместе с чашкой направилась к столу, на котором у стены стояла стеклянная пузатая сахарница. Рядом — коробка с печеньями. Я уселась обратно на стул, накладывая сахар в чашку, все время держа телефон у уха.

— Клянусь, что тебе отвечу правду. — Он казался искренним.

— Хорошо… — протянула я и задумалась. Вопрос, который крутился в моей голове, не был самым провокационным из тех, что я хотела бы задать. Еще с прошлым парнем я наслушалась красивых слов. Томас запросто мог наступить на мою больную мозоль, а это последнее, чего мне сейчас хотелось. Тем более, если в перспективе маячили отношения. Я так и не была уверена, хочу или нет этого. Без сомнения, Том мне нравился, но начинать новый роман страшно. Не только из-за того, что с прошлым мне не повезло. Достаточно того факта, что Томас публичная фигура. Вся моя жизнь может оказаться на ладони перед множеством глаз. — Что для тебя важнее: любовь или секс?

Том тяжко вздохнул, едва прозвучал вопрос. Молчание длилось несколько минут. Я уже было хотела поинтересоваться не уснул ли он часом, когда Хиддлстон, наконец, ответил:

— Любовь, несомненно, важнее, но секс необходим. И вообще, друг без друга эти две вещи неполноценны. — С шумом мужчина выпустил воздух из легких: — Ты задала очень сложный вопрос. Размышления на эту тему не могут быть ограничены телефонным звонком…

— Что ты хочешь этим сказать? — я поморщилась: снова увиливания, которые я так терпеть не могла.

— Думаю, скоро мне удастся выкрасть из своего графика пару дней, — закончил Томас. — Могу ли я пригласить тебя куда-нибудь, когда вернусь в Лондон?

— Посмотрим, как ты будешь себя вести, — недовольно хмыкнула я.

— Честное слово, обещаю больше не делать ошибок! — словно бойскаут воодушевился актер.

И как мне ему верить, когда он находится от меня через чертов океан? Только на слово… Ну ничего, месть моя будет сладка. Если он правда хочет встречаться со мной, то пусть помучается. Посмотрим, как долго он продержится. А эту деваху, которая сегодня вешалась ему на шею, я долго не забуду, ведь никто не говорил, что я не мстительная особа. Томас просто меня совершенно не знал.

— Тогда до скорого! — и не слова не говоря больше, я отключилась.

В голове кружился рой мыслей. На черта он позвонил мне, когда сидит сейчас на тусовке с друзьями. Наверняка среди фанаток. Том Хиддлстон мог бы заполучить любую из них, едва поманив пальчиком. Да и тот факт, что он рассказал обо мне кому-то из друзей, отчего-то раздражал. Хвастался? Только нечем тут пока что хвастаться. Мы не пара, а пока только знакомые. Даже не друзья. Посмотрим, как он будет замаливать свои «грехи». Еще и разбудил в три часа ночи… Этого я ему точно не забуду, хе-хе. Я мстительно ухмыльнулась, глядя на отблеск уличного фонаря в своей чашке.

* * *

Сегодня была пятница. Намечался грандиозный праздник. Вся семья миссис Нельсон должна была явиться на вечернее торжество. Возможно, цифра шестьдесят пять не такая красивая, как шестьдесят или семьдесят, но кого это волновало, если моя арендодательница обожала отмечать дни рождения.

Еще с утра я поздравила ее с именинами, подарила скромный букетик с белыми хризантемами и коробку с дорогим индийским чаем. Грейс, а именно так звали миссис Нельсон, обожала 5 o'clock, и нередко приглашала меня на чайные посиделки. Так что, подарок ей пришелся по вкусу.

Пока домработница прибиралась у Грейс в ее квартире на втором этаже, я взялась помочь с готовкой, и женщина впервые согласилась. Но хочу заметить, это не значило, что я не могла справиться самостоятельно. Как любая домохозяйка, Грейс обожала готовить, но, к сожалению, с недавних пор у нее развился артрит кистей рук. Ее дочери работали, а у меня очень кстати выдался выходной день. Так почему бы не помочь, если уж я все равно приглашена на званый ужин?

Творила я у себя на кухне, а готовые блюда потом собиралась просто перенести на второй этаж. Маленькая комната была залита закатным светом, а оранжевые полосы света блестели на белоснежном кафеле. Из старого деревянного радиоприемника, купленного на том же блошином рынке и теперь нашедшего почетное место на подоконнике, играла музыка в стиле альт-кантри. Дверь в мою квартиру была приоткрыта, поскольку с восьми утра я бегала туда-сюда, и, в конце концов, решила не закрываться. Никого постороннего я все равно не ждала, да и общая входная дверь всегда была заперта. Пять дверных звонков располагались у входа, и когда гости приходили к кому-то из соседей или ко мне, у того и раздавался звонок. Так что, я особо не парилась с запираниями.

Утром Грейс вручила мне свою кулинарную книгу, которая была написана, кажется, еще при жизни короля Георга VI. Книгу берегли, как зеницу ока, и несмотря на древность, выглядела она почти не изношенной. Заботливо пометив рецепты, которые мне следовало приготовить, миссис Нельсон наставляла в том, какие собственные изюминки она добавляла к уже готовым описаниям. Хорошо, что продуктами мы закупились еще вчера. С доставкой нам помог муж Софи, у которого имелся личный автомобиль.

На кухне витали самые умопомрачительные запахи, от которых уже сводило желудок. За весь день я успела только выпить кофе с утра и закинуть в себя бутерброд. В духовке доходил до готовности пирог с патокой, а холодильник ломился от нарезанных и скрученных закусок, от сервировочных тарелок с десертами, капкейками, сконами, кучи разных соусов, булочек. После пяти часов почти беспрерывной готовки я была как конь в мыле! Оставалось самое главное блюдо — индейка с хрустящей корочкой. Обычно британцы делали ее на Рождество, но внучка миссис Нельсон просто обожала индейку, и последняя с радостью потакала капризам любимицы. Кроме Софи и ее семьи обязательно должны были прийти Мари со своим бойфрендом, а еще Джерри Пирс. Парень давно стал, как и я, едва ли не полноценным членом семьи. Поначалу Грейс все мечтала, что Джерри и я станем парой, но к ее огорчению этому так и не суждено было случиться. На всеобщее удивление, консервативная миссис Нельсон тепло приняла его нетрадиционную ориентацию.

Задумавшись об этом, я потрошила птицу и совсем не услышала, как в кухню заглянула соседка из квартиры напротив. Она и ее муж жили в доме миссис Нельсон намного дольше, чем я, и мы в принципе ладили, хотя приятной она была не во всем.

— Привет, Хелена! — поздоровалась Дороти. — С самого утра как пчелка кружишься?

— Здравствуйте, миссис Форман, — я оторвала голову от птичьей тушки и глянула на женщину. — Да вот, помогаю миссис Нельсон. Вы же знаете, у нее артрит.

— Да-да, такая неприятность… Были бы у нее такие же дочери, как ты… — хмыкнула она. — А ты не знаешь, Мари до сих пор так и не замужем?

Сплетничать я не любила, поэтому просто пожала плечами. Смысла оправдывать кого-либо перед Дороти я не видела, у той все равно свои предубеждения. Она оценила мои кулинарные навыки, впрочем, все же не преминула сделать пару замечаний, и после этого попрощалась. А я подумала, что надо все-таки дверь закрыть на ключ. Не хватало мне тут еще какого-нибудь доброжелателя. Помыв руки с мылом и вытерев их о фартук, я двинулась к двери и внезапно столкнулась в кухонном проеме с шикарным букетом из роз нежно-персикового цвета. Невероятно сногсшибательные цветы элегантно лежали в красивых мужских руках мистера Совершенство.

— Твою мать! — выругалась я по-русски, вытаращив на мужчину серо-зеленые глаза и даже не поприветствовав его от неожиданности. — Том? Ты что тут забыл? Как вошел?

Сделав пару шагов назад, я поспешно стянула грязный фартук. Вот уж кого я точно не ожидала сейчас здесь увидеть… Господи, а выгляжу я, должно быть, как черт! На мне были домашние леггинсы и старая футболка с Микки Маусом, а волосы на голове намекали на то, что там бы неплохо устроил гнездо какой-нибудь воробей. В это время Том напротив меня стоял весь идеальный, одетый с иголочки в узкие брюки и белоснежную рубашку, расстегнутую на две верхние пуговицы, открывающую вид на выпирающие ключицы и сексуальную ямочку между ними. Актер ангельски улыбнулся, как ни в чем не бывало.

— Привет! Я хотел сделать сюрприз! — невинно признался он и протянул розы в шуршащей упаковке.

Таких шикарных и дорогих цветов мне никогда в жизни не дарили. Они имели нежно абрикосовый оттенок и источали тонкий проникновенный аромат. Если не ошибаюсь, сорт назывался sweet juliet. Дорогие ведь! Одна такая розочка стоила порядка двадцати пяти долларов, а букет состоял, по меньшей мере, из двадцати роз. Я не стала считать их количество, поражаясь и одновременно прикусывая нижнюю губу. Это все прекрасно, но Том пришел не вовремя, о чем я и поспешила его предупредить.

— У тебя намечается праздник? — посмотрел он поверх моей головы на стол с угощениями.

— У миссис Нельсон; она сдает мне квартиру, — уточнила я, выходя в прихожую и закрывая входную дверь, после чего обернулась к мужчине. — Как ты вошел?

— Соседка впустила. — Он все еще стоял с цветами посреди коридора. — Хочу сказать, это была милая леди. — Из его уст звучал сарказм.

— Мне надо разобраться с индейкой, — я кивнула на кухню, — пройди в гостиную, там где-то в шкафу должна быть ваза, а воду можешь набрать в ванной комнате.

Том выглядел растерянным:

— А куда потом поставить?

— Куда-нибудь на стол, — бросила я мужчине, возвращаясь к готовке, и под нос пробормотала: — Если, конечно, найдешь там местечко…

Первой мыслью было: выпроводить его. В конце концов, я не готова к его визиту. В гостиной настоящий бардак. Вчера я протирала от пыли полки в шкафу и не успела расставить по местам все книги. Часть из них сейчас лежали на диване, а часть на полу. Рабочий стол был завален документами, рабочими рукописями, какими-то бумагами и прочим барахлом. Я не совсем помнила, где ваза. В любом случае, Томас не ребенок, разберется.

Пока я разделывала индейку, потрошила ее, подготавливала специи, Том что-то делал у меня в гостиной. Кажется, он и сам уже понял, что пришел не ко времени. Надо отчитать его за то, что заранее не позвонил. Должен же он понимать, что у меня могут быть свои дела.

Через десять минут я услышала шаги в коридоре и обернулась через плечо. Сложив руки на груди и прислонившись к косяку, он стоял в дверном проеме. Одна нога заведена назад, поза расслаблена. Взгляд ярких голубых глаз внимательно изучает меня. Моих губ коснулась неловкая улыбка, и я повернулась обратно к птице, продолжив фаршировать начинкой и натирать специями. Через один удар сердца раздался проникновенный голос Тома, приправленный нежной мелодией, звучащей из радиоприемника: