Твои глаза напоминают сирень... (2/2)

– Причём это больше похоже на одержимость, если он так ограничивает тебя, – Винтер не хотел этого говорить, но всегда лучше горькая правда, нежели сладкая ложь.

– Знаю. И знаю, что надо было прекратить отношения с самого начала, но я думал, что смогу ему помочь перебороть это...

– Все так думают, но они ошибаются. В 99% случаях это невозможно.

***

– Он та ещё сволочь! – возмущалась Ивонн, пока Винтер с вежливым недоумением смотрел на клумбу. И что он здесь забыл?

Ладно, просто из-за отсутствия вдохновения он решил развеяться и погулять в ближайшем парке. Аккуратные дорожки, зеленая листва деревьев, пение птиц и клумбы цветов: кораллово-красных, солнечно-желтых, небесно-голубых, нежно-розовых, ослепительно-белых… Самое то, чтобы начать творить новые эскизы.

Гуляя, он наткнулся неожиданно наткнулся на Эккартов, а точнее – Рейнольда и сестёр. Кажется, он им всё рассказал, так как Ивонн выглядела очень недовольно.

– Угх, почему ты так просто спустил ему это с рук?! Одно дело вы просто поругались, совсем другое – он тебя ударил!

– Ив, успокойся. Он-

– Вот только не говори, что он случайно!

– Ив, прекращай его костерить, – устало сказала Пенелопа. – Это не помогает.

– Леди Пенелопа права, леди Ивонн, – мягко заметил Винтер. Да, не совсем вежливо вмешиваться в чужой разговор, но Рейнольд выглядел таким расстроенным, что сердце невольно сжималось. – Рейнольду будет проще, если вы не будете говорить о его бывшем в таком тоне.

– Почему? – Ивонн недоумевает.

– Потому что после выхода из, не побоюсь этого слова, нездоровых отношений, люди всё ещё испытывают привязанность к своим бывшим возлюбленным. И будет куда проще, если им не придётся защищать их в разговоре с близкими. Вы понимаете, о чём я?

– Да, маркиз, – почти-близняшке Рейнольда это не понравилось, но пришлось признать, в словах Винтера была логика.

– Откуда вы это знаете? – Пенелопа уставилась на мужчину. – Неужели вы сами прошли через это?

– Пенелопа!

– Спокойней, Рейнольд, меня никак это не задело, – юноша фыркнул и отвёл взгляд. Когда Винтер назвал его по имени, в груди что-то ёкнуло. – Вообще, о подобном невежливо спрашивать, но я отвечу: нет, не проходил. Просто люблю читать книги по психологии. Много интересного можно узнать о поведении и чувствах людей.

– То есть, у вас не было отношений?

– Нет и не было, леди. Могу я поинтересоваться, почему вас это интересует? – вежливость и спокойствие Винтера иногда ставило Рейнольда в тупик. Вот как у него так получается?

– Просто интересно, – пожала плечами Ивонн. – То есть… Вы ведь такой галантный, вежливый, внимательный, у вас хорошая работа. Неужели у вас действительно нет девушки?

– Нет, леди Ивонн. Благодарю за комплименты, но я не задумывался об отношениях.

– Даже кандидатов нет? – продолжила Ивонн. – У меня просто вот какие мысли: ведь обычно говорят: «Противоположности сближаются», так?

– Всё так, леди.

– Вот я и думаю, что вам подойдёт кто-нибудь более эмоциональный, резкий, кто-нибудь, кто привносил бы в вашу жизни красок, позволил бы «отпустить себя», если грубо выразиться, – Ивонн с хитрецой посмотрела на брата. – Кто-нибудь, как Рейнольд.

– Ивонн! – Эккарт покраснел, сливаясь с цветом своих волос. Щеки Винтера тоже опалил румянец.

– А что не так, братец? Я же вижу!

– Так, по-моему, им надо поговорить наедине, – Пенелопа подхватывает сестру за локоть и отводит подальше, оставляя брата с модельером наедине.

Воцарилось неловкое молчание. Рейнольд смотрел куда угодно, но только не на собеседника, не зная, куда девать глаза. И что теперь? Что он скажет?

Поняв, что инициативу придется перехватывать в свои руки, Вернанди произнёс:

– Рейнольд, выслушай меня, – юноша отметил, что к нему по-прежнему обращаются на «ты». Как он и просил. – Скрывать не буду, ты мне нравишься. Но я понимаю, тебе нужно время, чтобы отойти от… того, что было. И я тоже не совсем уверен, влюбленность ли это или обычная симпатия. Я не хочу давать тебе или себе ложную надежду. Поэтому я хочу, чтобы мы всё ещё остались друзьями. Но если у тебя вдруг тоже будут какие-то чувства ко мне, я думаю, мы могли бы попробовать.

Прежде чем ответить, Эккарт попытался ещё раз осмыслить происходящее. У Винтера симпатия к нему? А где шанс, что не повторится история с Эклипсом? Вдруг снова неудача?

– Единственное, что могу сказать – ты прав, – отвечает наконец Рейнольд. Мужчина понимающе не торопит его и терпеливо ожидает, пока он выскажется. – Ты мне тоже… Тоже нравишься, но… Как ты и сказал, мне нужно время. Я… Я понимаю, что… Что я правильно поступил, что ушёл от Эклипса, а не стал ждать, пока он… Изменится или что-то ещё… Я понимаю, что он… Не любил меня. И… В общем, мне нужно время, чтобы всё обдумать. А пока я не против оставаться друзьями.

Винтер так же спокойно кивает, словно ожидая подобного ответа.

– Не против прогуляться послезавтра вечером? – невольно вырывается из Рейнольда. А он лишь улыбается и тратит лишь минуту на просмотр блокнота, выполняющую функцию ежедневника.

– Заказов не так много, так что я буду свободен. О времени спишемся позднее?

– Да.

– Хорошо. Прошу меня простить, мне пора на работу. До свидания, – Винтер разворачивается и уходит к выходу из парка. В то же мгновение рядом с немного растерянным Эккартом оказываются сестры.

– Ну что, о чём вы говорили?

– Он признался?!

– Нет, конечно, Ивонн, ты чего? Они общались не так много!

– Ну любовь же с первого взгляда!

– Ив, на деле эта «любовь с первого взгляда» оказывается полной хернёй! И вообще, брат ещё после тех отношений не отошёл, дай ему в себя прийти!

Рейнольд лишь стоял посередине этого дурдома и думал, как же он любит своих сестер… И слишком активную и неугомонную Ивонн, и более спокойную и понимающую Пенелопу.

***

Рейнольду всегда нравилась весна. Нет, не начало, когда ещё остаётся холод, грязь и слякоть, а как бы посередине, когда становится теплее, солнце дольше остаётся на небе, а природа пробуждается ото сна. Хочется того спокойствия, что возникает, когда ты сидишь на берегу озера и наслаждаешься видом: спокойная гладь воды, будто зеркало, по которому бежит солнечная рябь; легкий ветерок заигрывает со всем, чем только можно, будь то волосы прохожих или кроны деревьев; тонкие гибкие ветви плакучих ив свисают вниз, касаясь кончиками листьев воды.

Именно рядом с одной из них они расположились. Рей уже хотел сесть прямо на траву, но Винтер остановил его и расстелил на землю плед.

– Ты его всегда с собой носишь? – в его голосе были слышны нотки любопытства.

– Ты позвал меня в этот парк. Я знаю, что здесь есть озеро, и, так ты такой же дизайнер, я подумал, что ты не упустишь шанс побыть именно здесь. Лавочек тут нет, стоять не очень удобно. Вывод: чтобы посидеть, будет нелишним взять плед.

Рейнольд задумчиво хмыкнул, растянувшись на ткани.

– В логике тебе не откажешь, – он прикрыл глаза, наслаждаясь легким порывом ветра, колыхающего нежно-розовые пряди.

Некоторое время они просто наслаждались тишиной, тихими звуками природы, долгожданным спокойствием. Никто почти не ходил здесь, и это нравилось обоим. Вернанди спокойно делал эскизы, косясь на лежащего юношу. На клетчатой мятно-розовой ткани он выглядел очень даже… Гармонично? Наверное, да, лучшее слово.

Винтер и сам не заметил, как вместо очередного наброска на листе оказался портрет Рейнольда. Чувствуя, как щёки опаляет жаром, он закрыл скетчбук.

– Ты не будешь против, если я расскажу тебе про Эклипса? – неожиданно спрашивает Эккарт, открывая глаза. Замявшись, он отвел их в сторону и продолжил:

– Я чувствую, что мне нужно высказаться, но сестрам я не могу. Не хочу показывать им такое своё состояние, – Рей хмурится, словно готовится уже выслушивать, что так нельзя, ему нужно поделиться с близкими, или вообще ему пора прекращать страдать по бывшему, ведь это были явно нездоровые отношения. Но Винтер лишь спокойно кивает.

– Тебе не нужно ничего объяснять мне, Рейнольд. Если ты хочешь рассказать это именно мне, я готов тебя выслушать.

– … Мы начали встречаться с Эклипсом где-то в середине второго курса. На втором курсе он начал ходить на тренировки, туда же, куда и я. Так мы начали общаться…

Постепенно, через резь в сердце, Рейнольд рассказывал мужчине всё. Как они с Эклипсом стали друзьями, как признались, как всё было хорошо. Тогда парень излишне ревновал Рея, но до крайностей не доходило. Как первый раз случилась ссора на этой почве. Как сильно они разругались тогда, в последний день. Как было больно, что Эклипс, человек, которого Эккарт любил и кем дорожил, поднял на него руку. Удар по лицу был не болезненным, но очень обидным.

Рассказывать Винтеру было… На удивление, легко. Комфортно. Почему-то Рейнольд знал, что он не осудит его, не будет приставать с ненужным сопереживанием, не начнёт лезть с нравоучениями, что Эклипс поступил плохо там-то и там-то, Рей – тут и тут. Нет, он просто молча слушает его, внимательно смотря на него.

– Рейнольд, ты же понимаешь, что во всём нет твоей вины? – после молчания уточняет Вернанди.

– Да? – прозвучало больше, как вопрос.

– В произошедшем нет твоей вины, – повторяет он. – Ты не сделал ничего неправильного. Правда. Ты не сделал ничего такого, чтобы заставить его ревновать. Максимум два раза, и то, это та ситуация, где всё легко проясняется разговором.

– Но может, я должен был уделять ему больше-

– Ты на третьем курсе, на последнем. Эклипс сам же на третьем, должен знать, что там много работ, сдачи курсовых, диплома, неважно. Логично, что в совокупности с тренировками ты будешь сильно уставать. А по поводу того, что ты «уделяешь много внимания сестрам, почти со мной не общаешься» – Рейнольд, только ты решаешь, как провести своё свободное время, и никто тебе в этом не указ. Смею предположить, что ты старался проводить с ним время, если оно было, и объяснял, почему не можешь.

Рейнольд кивнул.

– Возможно не так часто, как было бы нужно, но старался. Да и мы очень часто встречаемся в колледже, он меня почти до дома провожал. Почти – чтобы отец с братом не увидели.

– Я понимаю. Тогда точно я не вижу твоей вины ни в чём. Любовь ведь не значит проводить всё своё время с человеком.

Снова тишина, нарушаемая лишь звуками природы. Эккарт наконец произносит:

– Спасибо, Винтер. В смысле…Всё это время я думал, может, я и вправду в чём-то тоже виноват. Не углядел, не смог помочь, в нужный момент не был рядом. Мне нужен был этот взгляд со стороны. С Ивонн бы так не получилось, она поддержала бы меня просто потому что я её брат. Не потому что я действительно в чём-то виноват. Не потому что она думает, будто я не способен совершать ошибки, или… Просто потому что она видит, что мне плохо, и не захочет меня расстроить ещё больше. С Пенелопой, возможно, будет то же самое. А ты-

– Я не считаю нужным обелять даже дорогих мне людей. Если бы ты поступил неправильно, я бы сказал об этом.

Снова пауза. Рейнольд чувствовал, как жар приливает к щекам.

«Даже дорогих мне людей…»

Он имел в виду его. Это было непривычно, но оно отзывалось приятным теплом, понемногу оттаивая скованное холодом сердце.

– Сходим сюда завтра?

***

Сегодняшний день выдался холоднее, чем вчера, но это не мешало прогулке. Эккарт эмоционально рассказывал Винтеру обо всём: о скором завале работ, о раздумьях, куда пойти на производственную практику, об идиотах-одноклассниках, и о многом другом, как сзади послышался обманчиво спокойный голос:

– Привет, Рейнольд.

Юноша круто развернулся. Ну, как он и думал. Эклипс Дельман собственной персоной.

Вернанди окинул его взглядом. Пепельные волосы с примесью… Наверное, светлого серо-коричневого цвета. Глаза серые с легким, почти незаметным оттенком голубого. Темных тонов одежда: серая толстовка из-под которой выглядывает воротник черной футболки, коричневая куртка, черные джинсы с потертостями на коленях и черно-белые кроссовки.

– «Многослойность одежды – человек замкнут и обладает противоречивыми чертами характера. Иногда это говорит о стеснительности, но не думаю, что это тот случай…» – размышлял Винтер. – «А темные цвета также говорят о закрытости и отчужденности. И как он сошёлся с Рейнольдом?»

– Ну и что тебе нужно? – Эккарт явно был не расположен к беседе, но Эклипсу, казалось, было абсолютно плевать.

– Да вот, решил прогуляться. И увидел, что ты разгуливаешь тут с другим мужчиной, – он скрестил руки на груди, исподлобья смотря на юношу. – А помнится, мне ты говорил, что у тебя нет времени…

– Во-первых, тогда на меня и правда навалилось очень много заданий и докладов, ещё и экзамены. Единственное, о чём я мечтал по приходу домой – проспать всю неделю. Я уже тебе это объяснял, и мне казалось, ты понял.

– Может и понял. Ты ничего не хочешь мне сказать? – он кивнул на Винтера.

– А что? Я уже не могу ни с кем встречаться, даже если свободен?

– В смысле?

– А ты думал, я тогда сгоряча крикнул, что мы расстаёмся? Думал, я пошутил так? Я был абсолютно серьёзен.

– Ничего страшного ведь не произошло, – пожал плечами Дельман, отчего Рейнольд мгновенно вспылил:

– «Ничего страшного»?! Ты поднял на меня руку!

– Мне правда жаль, что я вспылил. Обещаю, что больше так не поступлю. И готов загладить свою вину всем, чем захочешь, – голос приобрёл особые, ласкающие слух, нотки. Если бы Эклипс был магом, Винтер бы подумал, что он пытается загипнотизировать Рейнольда.

Но в словах, в глазах, даже в выражении лица ни капли искренности. Лишь желание подчинить, навязать свою волю, заполучить себе желанное сокровище. И Рейнольд ни капли не поддался.

– Нет. Этого я не прощу никогда, – прозвучал твердый ответ. – Ищи себе другого идиота, который поведется на твои речи.

– Ну почему же? Ты думаешь, что найдёшь того, кто примет твои желания?

– Уж поверь, я найду того, кто не воспримет это, как ты.

– А было что-то не так? – Эклипс словно напрочь забыл о том, что рядом стоит Вернанди. Спасибо, хоть другие люди не ходят здесь. – Ты же сам просил, чтобы я доминировал над тобой.

Рейнольд с красным лицом тихо, но зло процедил:

– А с каких это пор «я хочу, чтобы ты доминировал надо мной» означает «я буду твоей игрушкой»?

– Не думаю, что понимаю, о чём ты, любимый, – Эклипс сделал шаг вперед к юноше и теперь смотрел сверху вниз, невзирая на небольшую разницу в росте. – Ты просил доминировать – я согласился. Если ты хотел другого, надо было говорить. А теперь пошли домой. Я заглажу твою вину перед тобой… Очень хорошо заглажу.

Он протянул руку к щеке Рейнольда, словно намереваясь успокоить, но тот сразу же отстранился.

– Ты врёшь, говоря, что любишь меня.

– Вовсе нет. Я тебя очень люблю, Рей.

– Если ты любил, где был всё это время? – тихо произнёс Эккарт. – Когда я выбежал из твоей квартиры после ссоры, ты разве побежал за мной? Это было две или даже три недели назад. Ты ни разу не позвонил, не написал, не связался ни с кем, чтобы хотя бы через кого-то узнать, как я. Но, увидев, что я гуляю с другим мужчиной, сразу же решил заговорить, ещё и начать выставлять свои претензии? Это, по-твоему, признак любви?

– Я знал, что ты не ответишь, ведь злишься на меня. Это отвечает на твой вопрос, почему меня не было? – Эклипс терпелив, но Винтер подмечает нетерпение в его глазах.

– У тебя был номер Ивонн, номер Пенелопы, ты мог написать им и хотя бы спросить, как я. Ты мог, наконец, узнать через моих одногруппников. Если бы ты правда волновался за меня, ты бы любым способом узнал, что со мной. Особенно зная, насколько ты упрямый, когда чего-то хочешь.

– Рейнольд, я всё понял. Пожалуйста, дай мне последний шанс. Я обещаю, что буду прислушиваться к тебе, – снова уговаривает Дельман. На лице Эккарта мелькает сомнения.

«А вдруг и правда исправится?..»

– Ну же пошли домой, – Эклипс, похоже, принимает молчание юноши за согласие. – Извините, что разрушаю ваше свидание, но нам с моим парнем надо уйти.

Он совершает ошибку. Рейнольд моментально загорается яростью.

– Да чёрт возьми, я ненавижу тебя! – кричит он, сжав руку в кулак. – Не успел я ещё ничего ответить, как ты снова начал решать всё за меня!

– Рей, я-

– Я тебе собачка, на привязи дома сидеть?! Должен голос только по твоей команде подавать?! Заебал уже со своей ебучей ревностью!

Не сдержавшись, Эклипс уже замахивается, чтобы влепить вопящему Эккарту пощечину, но до этого молчащий Винтер перехватывает его руку.

– Не советую тебе этого делать, – спокойный, но в то же время угрожающий тон заставил парня заткнуться. Аура холодной ярости чувствовалась почти физически.

Эклипс вырвал свою руку из хватки мужчины и пошёл дальше, бросив напоследок в сторону Рейнольда:

– Ублюдок.

– От ублюдка слышу! – рявкнул ему вслед Эккарт.

– Рейнольд, спокойнее, – мягкий голос Винтера действовал умиротворяюще, подобно шелесту волн, омывающих берег. Именно та «мелодия моря», которую хочется слушать бесконечно, вглядываясь в холодную синюю воду, скрывающую под собой множество тайн. Таким казался юноше и Винтер. – Пойдём домой или ты хочешь продолжить прогулку?

– Настроение, конечно, испорчено… Но я не хочу прерывать прогулку из-за него, – Рейнольд сделал неприличный жест вслед ушедшему Эклипсу, на что Вернанди лишь неодобрительно качает головой, но продолжает смотреть на него мягким, понимающим взглядом.

Не лезет с нравоучениями. Не осуждает. Не пытается воззвать к совести. Показывает своё мнение, но не пытается переубедить Рейнольда.

И это очень важно для него.

– Я бы хотел что-нибудь выпить.

– Ты имеешь в виду алкоголь?

– А разве...?

– Я не буду возмущаться, если ты об этом, – мгновенно улавливает Вернанди. – Только не перебарщивай.

Сердце Эккарта замирает от нежности.

***

Приближался конец мая, а Винтер и Рейнольд так и не признались друг другу в чувствах. Да и некогда им было: Рейнольд погряз в учебе, а Винтер – в работе. Он не знал, почему так сильно увеличивалось количество заказов, но он откровенно не успевал. Двое человек уже отказались от своих, узнав сроки выполнения, не желая ждать.

Рейнольд: Чего?! Отказались?!

Винтер слабо улыбнулся и напечатал:

Винтер: Я погребен под заказами. Иногда и есть не успеваю

Рейнольд: Какой же ты все-таки… Завтра я приду в ателье после обеда, там поговорим. Спокойной ночи

Улыбка мужчины стала шире.

Винтер: Спокойной ночи, Рейнольд

***

На следующий день, как и обещал в районе обеда, Рейнольд зашёл в ателье и повесил сумку на вешалку вместе с курткой – на диванчиках не оставалось места.

– День добрый. Сильно дохера заказов?

– Добрый день. Очень много, – ответил Вернанди, не отвлекаясь от пошива.

– Долго подводить не буду, так что, Винтер. Я буду работать с тобой.

У мужчины выпала иголка из рук.

– Что?

– Что слышал. Раз ты погребен под заказами, я облегчу тебе работу. Не пытайся меня переубедить, я уже всё решил. А теперь говори с чем я могу помочь.

Понимая, что спорить с Рейнольдом абсолютно бесполезно, Винтер кивнул на пачку листов с эскизами и мерками.

– Можешь начать делать какой-нибудь.

Работа вовсю кипела. Мужчины носились по всему ателье, ища подходящие инструменты, ткани, копаясь в многочисленных заметках и согласовывая мельчайшие детали. Сливались в одно различные звуки: лязганье ножниц, шум работающей швейной машинки, тихие маты юноши, когда иголка случайно укалывает палец, легкий шелест шелка, бархата и прочих материй…

Было уже девять часов вечера, когда Рейнольд наконец собрался домой. Он уже подошёл к дверям, как Винтер окликнул его.

– Рейнольд? – блондин вздохнул и произнёс, смотря на него. – Производственную практику проходишь у меня.

– Спасибо, – несмотря на усталость, лицо Эккарта озарила улыбка. Вернанди был известен тем, что работает один, и если он решил взять его на практику…

Он точно счастливчик.

***

К концу июня Рейнольд успел выпить столько кофе, сколько за свою жизнь не пил, за что, конечно, получил по шапке от сестер. Заказов всё ещё оставалось нескончаемая гора.

Забежав домой, закинув вещи и быстро приняв контрастный душ, дабы избавиться от сонливости хоть как-то, Эккарт поспешил к Винтеру.

– Много на сегодня?

– Достаточно, – ответил тот, зашивая порванную юбку, которую отдали на починку. – Ты прости, что занимаю всё твоё свободное время…

Доставая распарыватель, чтобы распустить неудавшийся шов, Рейнольд закатил глаза:

– Опять? Винтер, я уже говорил, что хочу тебе помочь. Всё в порядке.

– И всё-таки… – нерешительно начал Вернанди, на что юноша выпалил:

– Слушай, что такого в том, чтобы помочь любимому человеку? Неважно, сколько времени и сил это отнимает.

– Повтори… – сиреневые глаза расширились. Модельер недоверчиво смотрел на розоволосого парня, который, поняв, что сказал, залился румянцем.

– Что именно? Что хочу помочь? Или то, что ты любимый человек? – лицо Рейнольда уже сливалось с его цветом волос. – Да, я имел в виду именно то, что люблю тебя, черт возьми!

Щеки Винтера опалило жаром. Сердце невольно забилось чаще. Тот, кого он любит, наконец признался ему в любви. Наконец готов ответить на его чувства, довериться, попробовать снова.

И он сделает всё, чтобы оправдать его доверие.

– Так… Это ведь взаимно? – тихо уточняет Эккарт, не зная куда деть руки, куда прятать взгляд. Мягко усмехнувшись, мужчина подходит к нему и чуть приподнимает его подбородок, заставляя его посмотреть ему в глаза.

– Я тоже тебя люблю, – так же тихо, отчетливо произносит Винтер, после чего медленно и нежно касается губ Рея своими.

Тот замирает, не желая невольно разрушить этот момент. Ураган ощущений захватывает его с головой. Время замедляется, весь остальной мир перестаёт существовать. Банальность, но чёрт возьми, идеально описывающая, что происходит сейчас между двумя влюбленными.

Мягкие, почти бархатистые губы Винтера трепетно и нежно целуют тонкие и искусанные губы Рейнольда. Теплые прикосновения изящных умелых пальцев к щеке вызывает у ёршистого юноши приятную дрожь и слабость в коленях, усиливающую эмоции. Он слышит каждый вздох Винтера и наслаждается ею словно прекраснейшей музыкой.

Они медленно разрывают поцелуй и долгие секунды просто смотрят друг на друга. Сиреневые с синими искорками глаза и кристально-голубые, напоминающие драгоценный камень.

– У меня есть для тебя кое-что, – Вернанди нехотя отстраняется от юноши и подходит к своему рабочему месту. Достав запакованный свёрток, он протягивает его Эккарту. – Я сделал его для тебя. Подумал, что это отлично дополнит твой образ.

Рейнольд распаковывает сверток и не сдерживает восхищенного вздоха. Подарком оказался пиджак светло-медного цвета с каштановым воротником. Внутренняя часть была отделана фиолетово-синей тканью. На длинных рукавах и воротнике красовались золотые пуговицы с тончайшей гравировкой в виде розы: символа дома Эккарт.

– Ну-ка, накинь, – Винтер забирает пиджак с его рук и накидывает Рейнольду на плечи. – Тебе очень идёт.

Белая рубашка, кофейный жилет в тонкую розовую полоску и темно-вишневые брюки идеально сочетались с красивым пиджаком. Покрутившись перед зеркалом и вдоволь насмотревшись на своё отражение, Рейнольд повернулся к Винтеру.

– То есть ты тратил время ещё и на это, пока сам был занят работой?

– А что плохого в том, чтобы сделать подарок любимому человеку? Неважно, сколько сил и времени это займёт, – «возвращает» его фразу мужчина. Рейнольд широко улыбается и почти шепчет немного дрогнувшим голосом.

– Спасибо.

Их губы соприкасаются вновь.