[Часть 4] Всегда рядом (1/2)
Неделю спустя.
Телохранитель не объявлялся в последнее время, тем самым неплохо облегчив мне жизнь. Смутно помнится, как мне удалось выйти сухой из воды в тот день. Мысли крутились вокруг образа холодных пальцев и высокой мужской фигуры, нависающей надо мной ещё долгие часы после, стоило ему только выпустить меня из квартиры, сполна насытившись запуганным состоянием.
«Телохранитель» не беспокоит меня вот уже который день. Никаких внезапных появлений на пороге моей квартиры. Я больше не чувствую едкий, приторный запах мужского одеколона, исходивший от дорогого пиджака. Нет ощущения, что кто-то стоит за твоей спиной, прожигая затылок пристальным взглядом. Спокойствие, которое на протяжении всей жизни так жаждал подарить мне отец, вновь ворвалось в мою жизнь. На мгновение даже показалось, что всё вернулось на круги своя, пошло своим чередом.
Странное беспокойство рябило в мозгу лишь тогда, когда мне приходилось подниматься на четвертый этаж своей квартиры. Косой, настороженный взгляд на чёрную дверь был неизбежен. Напряжение в пространстве почти ощутимое, и я не знаю до конца, с чем это было связано: с человеком, проживающим в помещении или с личной паранойей. Спустя два дня я начала пользоваться лифтом.
В окнах его квартиры никогда не горел свет. Я начала замечать столь странное явление сразу на следующий день после того, как мне удалось живой выбраться из лап психа. Почему-то первый вопрос, который возник в голове: от кого он скрывается? Темная ткань штор по прежнему плотно застилала каждое из окон, отражая любой свет, который пытался проникнуть внутрь.
К счастью или нет, но страдать после чужих манипуляций с моей шеей пришлось недолго. Да, какое-то время воображаемые прикосновения ощущались на коже мимолётом, это заставляло меня из раза в раз дотрагиваться до тех мест, до которых дотрагивался он. Скулы, шея, ключица…
Вот только все мысли и переживания, тяжким грузом скапливающиеся в голове с момента появления в моей жизни странного охранника, разом вылетают из головы, словно короткий дурной сон после пробуждения.
В последние дни Мусе поплохело. Кошка ела, но пить отказывалась, и мне приходилось постоянно поить её из ложечки. На второй день кошка начала мелко подрагивать. Страх за близкое существо заполонил голову, отодвигая все остальные мысли на второй план. С утра пораньше я вылетаю из дома вместе с Мусей, крепко держа кошачью переноску в руках. Собственный тихий шёпот «Всё будет хорошо» предназначался скорее для меня самой, чем для больного животного. Небольшой мешочек с валерьянкой располагался на дне переноски, дабы избежать лишний стресс во время поездки к ветеринару.
Поездка повторилась и на следующий день. Внутри бушевало желание помочь питомцу в кратчайшие сроки, мне не хотелось растягивать её мучения на время отпуска ветеринара, так что пришлось как можно скорее искать другого специалиста.
Такси не заставило долго ждать, и вот я уже выхожу из дома с поникшей Мусей на руках, которой явно не по душе все эти переезды, уколы и градусники. Мне и самой было тошно от запаха медикаментов вперемешку с собачьим кормом, вот только ситуация обязывала.
Пара бессонных ночей с кошкой сказалась и на моём состоянии тоже. Как физическом, так и моральном. Усаживаясь в такси рано утром я даже не замечаю стоящего чуть поодаль телохранителя, который в очередной раз возвращался не пойми откуда. Мужчина в костюме сопровождает меня, расстроенную и невыспавшеюся, удивлённым взором. Сил не хватает даже на банальный хмурый взгляд в его сторону, в ответ на поднятый в усмешке уголок губ. Что его рассмешило?
Сквозь сонную дымку в сознании доносится его вопросительный оклик, но на этот раз мужчина подобрал неподходящий момент для «душевного» разговора. Что-ж, в конце концов, я имею полное право его недолюбливать. Опускаю голову ниже, пряча лицо в запутанных волосах и сажусь в такси, крепче прижимая дышащий белый комочек к груди. Сейчас меня волнует только состояние Муси, но никак не последствия того, с каким показным безразличием я проигнорировала и оставила на дороге своего телохранителя. И что-то тревожное внутри меня подсказывает, что в ближайшем будущем я обязательно поплачусь за данное деяние, что мужчина не оставит этого так просто.
И он обязательно спросит то, о чём хотел спросить меня минуту назад. «Спросит, приставляя к горлу лезвие ножа. Спросит, прижимая женское тело к дивану.»
Молчаливый таксист отнёсся к просьбе поторопиться со всей серьёзностью, и машина резко трогается с места, оставляя объект моей затянувшейся в последние дни тахикардии далеко позади. Пальцы нервно перебирают белоснежную шерстку лежащей на худых коленках Муси, тельце которой продолжает бить мелкая дрожь.
Её дрожь передаётся и мне. Сердце болезненно сжимается, страх за здоровье питомца и страх от нахлынувших воспоминаний смешивается воедино, стоило только высокому мужчине в смокинге спустя долгое время мелькнуть на горизонте. Интересно, осознаёт ли он, насколько далеко зашёл в своём рвении «получать удовольствие от работы»?
Неприятный озноб трогает кончики пальцев, затем поднимается выше, касается груди, задевает плечи и, наконец, шею. Кожа стремительно краснеет, становится чувствительнее, вновь реагирует на обжигающие прикосновения. Это только сон, иллюзия, кошмар… воспоминание. Воспоминание, которое мозг прокручивает из раза в раз, будто запись старинной плёнки.
Он жадно впивается в женскую шею губами, оставляя за собой дорожку красных следов. Тонкие запястья крепко зажаты над головой одной рукой — не вырваться. Ледяные пальцы второй руки мучительно-медленно проникают под широкую домашнюю футболку. Холод его прикосновения обжигает рёбра, поднимается выше, и женское тело машинально выгибается дугой. Горячий язык движется вдоль шеи. Она мычит, плотно смыкая губы, старается сдержать рвущиеся наружу стоны…
В момент, когда сердце угрожает сорваться в пропасть, я распахиваю глаза.
Муся устремляет на меня взор цвета чистого янтаря, и её взгляд показался мне обеспокоенным. Автомобиль мягко тормозит, водитель сухо оповещает об окончании поездки. Приехали…
***
После укола и выматывающего обследования кошка перестала дрожать, расслабилась и по приходу домой сразу улеглась спать. Ветеринары говорят, что ничего страшного с ней не случилось. Недостаток глюкозы в крови часто встречается, в следствии этого и возникает дрожь.
Меня предупредили, что если к вечеру кошку снова начнёт трясти, то придётся второпях ехать к ветеринару на дом. Заниматься самодеятельностью и вводить инъекции Мусе самостоятельно мне не хотелось, в таком деле всё-таки предпочитаю доверять специалистам. Везение оказалось не на моей стороне, и получилось, как получилось.
Предварительно я звоню доктору аж в пол двенадцатого ночи, предупреждая о нашем скором приезде. Женщина оказалась довольно заботливой и понимающей, к тому же, она занимается этим не бесплатно, так что с энтузиазмом согласилась поставить укол у себя на дому. Женщина средних лет заверила, что спустя некоторое время сахар в крови стабилизируется. Первые два-три дня после инъекций кошку будет клонить в сон, но уколов больше не понадобится и мне останется только следить за общим состоянием Муси первое время, ездить в клинику на обследования хотя-бы раз в полгода.
На этой спокойной ноте мы с доктором и попрощались. Садясь в такси, я позволяю себе улыбнуться и наконец выдохнуть, поглаживая засыпающую Мусю на руках. За эти дни стресса и в моем организме тоже накопилось не мало, бесконечные переживания за здоровье питомца изрядно утомляли, и бессонные ночи с дрожащей кошкой на руках дали свой эффект. С предвкушением закрываю глаза, думая лишь о предстоящем долгом сне в мягкой постели, и в планах у меня проспать минимум десять часов, заслуженно отсыпаясь за всю неделю разом.
***
— Простите, вы свернули не туда, — таксист, что любезно согласился подождать меня с Мусей возле подъезда, сейчас наворачивал уже второй круг вокруг богом забытого района, состоящего из пустырей и нескольких разваленных домов, строительство которых забросили давным-давно. И если на первом круге хоть как-то утешала мысль, что водитель случайно пропустил нужный поворот, то сейчас, когда худой мужчина за рулём в очередной раз сворачивает в какой-то сомнительный закоулок, возникают тревожные подозрения, что что-то здесь не так.
— Вы меня слышите?
Попытка дозваться до худощавого мужчины за рулём в который раз заканчивается провалом, и в душе разжигается огонёк паники. Только сейчас замечаю, что водитель со шрамом на впалой щеке выглядит максимально отталкивающе. Да что там, он на таксиста то мало похож! Он крепко сжимает руль, искоса поглядывая на меня в зеркальце заднего вида. Дыхание предательски учащается, в бешеном темпе разгоняет адреналин в крови. Одной рукой продолжаю сжимать спящую на бёдрах кошку, другая инстинктивно ныряет в карман куртки, нащупывая телефон.
Мелкая дрожь в пальцах не сразу поддаётся инстинкту самосохранения. Я наотмашь листаю список контактов, украдкой поглядывая на водителя, который на что-то отвлёкся, вытянув голову в сторону лобового стекла. Времени мало. Выбираю нужный контакт и пишу первое, что приходит в голову в критической ситуации. «Я в машине» хотелось было написать мне, но из-за дрожи в пальцах успеваю набрать только первые три буквы.
Звонкий щелчок раздаётся со стороны водительского кресла, и я только сейчас замечаю, что автомобиль припарковался у обочины.
— Отдавай телефон, — взгляд, не предвещающий ничего хорошего, направлен на меня. Грубый тон заставляет повиноваться, но я почти не слышу его голоса. Голубые глаза направлены чётко на дуло чёрного пистолета в метре от меня. В горле стремительно пересыхает, дыхание застревает в глотке. Никогда не доводилось видеть настоящее огнестрельное оружие вблизи, и лучше бы всё так и оставалось. Мой ступор явно не порадовал таксиста-бандита, который, как оказалось, куда-то спешит. — Ну живей, живей!
Как только пистолет несколько раз дёргается в мою сторону в желании поторопить, я крупно вздрагиваю всем телом и машинально протягиваю выключенный телефон в протянутую ладонь бандита. Он даже не смотрит на экран, и в следующую секунду устройство летит на соседнее сиденье. Вероятно, забрал его только для того, чтобы лишить возможности вызвать помощь.
— Выходи из машины, — до меня не сразу доходит смысл агрессивных слов, буквально выплюнутых мне в лицо. Несколько секунд я продолжаю потупленно смотреть на перекошенного непонятным гневом мужчину, не понимая, как правильно поступить. — Живо!
Раскатистый возглас будоражит во мне всё живое, и я направляю испуганный взгляд в окно. Трое взрослых мужчин поджидают меня возле входа в заброшенное здание, состоящее из голого бетона и торчащих арматур.
Неужели меня убьют в подворотне за чужие долги? Хотя, этот сброд будет мстить скорее за своего товарища, который сейчас наверняка лежит в больнице с перевязанной головой. Но разве есть моя вина в его проблемах?
— Тебе чо, помощь в виде пули в колене нужна, я не понял?
— У меня кошка…
— Бросай свою скотину в тачке, пока я её не пристрелил и выходи!
Угроза жизни питомцу заставляет сердце болезненно сжаться, хоть я и понимаю, что со стороны бандита это лишь мухлеж. Первые слёзы так и норовят скатиться тонкой струйкой по щекам. Я поспешно оставляю спящий белый комочек в укромном уголке салона, мысленно прося прощение за вынужденное одиночество. Не факт, что я смогу вернуться за ней. Будет грустно, если Муся проснётся в совершенно незнакомом месте, и не обнаружит рядом хозяйку.
Покидая салон автомобиля, я быстрым движением смахиваю подступающие к глазам слёзы тыльной стороной ладони. Фигуры рядом одеты во всё чёрное, и сгущающиеся краски ночи не позволяют испуганному сознанию разглядеть образ каждого из них.