Часть 29. Мой подарок. (1/2)

Гермиона ходила насупленная почти все выходные. Впрочем, Гарри с Роном некогда было обращать на это внимание. О той неловкой перепалке с Малфоем они старались не говорить, мысленно сговорившись обсудить что делать дальше и как им реагировать на эти странные отношения с Драко, после окончания экзаменов. Они потратили львиную долю субботы и воскресенья на подготовку к экзамену по зельеварению, назначенному на понедельник. От этого экзамена Гарри ждал самых больших неприятностей; он был уверен, что на нём придет конец его надеждам стать мракоборцем. И действительно, письменное задание оказалось довольно трудным, однако за вопрос об Оборотном зелье Гарри, похоже, набрал максимальное количество баллов: на втором курсе он принимал это запрещенное снадобье и потому сумел описать его действие во всех подробностях.

После обеда выяснилось, что Гарри зря так отчаянно боялся практического экзамена: когда рядом не было Снегга, он чувствовал себя перед котлом гораздо свободнее. Невилл, сидевший совсем близко от Гарри, тоже выглядел намного веселее, чем на уроках зельеварения. Когда профессор Марчбэнкс сказала: «Пожалуйста, отойдите от котлов — ваше время истекло», Гарри закупорил бутылочку с образцом, почти уверенный в том, что по крайней мере не провалился.

— Осталось только четыре экзамена, — устало сказала Парвати Патил, когда они направлялись обратно в гриффиндорскую гостиную.

— Только! — язвительно отозвалась Гермиона. — У меня впереди нумерология, а труднее этого, наверное, ничего нет!

На вторник же назначили экзамен по уходу за магическими существами. Гарри был полон решимости сдать его как можно лучше, чтобы не подставлять Хагрида под удар. Практические испытания проходили на зеленой поляне у опушки Запретного леса. Учеников попросили опознать нарла среди дюжины обыкновенных ежей (правильный метод состоял в том, чтобы предложить им всем по очереди молоко; нарлы, крайне подозрительные существа, чьи иглы обладают целым рядом волшебных свойств, обычно приходят от этого в бешенство, считая, что их пытаются отравить); показать, как нужно обращаться с лукотрусом; покормить и почистить огненного краба, избежав при этом серьезных ожогов, и, наконец, выбрать из множества продуктов те, что не принесут вреда больному единорогу.

Гарри видел, как Хагрид взволнованно наблюдает за ними из окошка своей хижины. Когда экзаменаторша Гарри, симпатичная пухленькая ведьмочка, улыбнулась ему и сообщила, что он может идти, Гарри украдкой показал Хагриду большой палец, а потом направился обратно к замку.

Письменный экзамен по астрономии в среду утром прошел без неприятных сюрпризов. Гарри не был уверен, что правильно назвал все спутники Юпитера, однако не сомневался, что населенных львами среди них нет... Практическая астрономия должна была начаться вечером, а послеобеденное время отвели под прорицания.

Даже по меркам самого Гарри, давно потерявшего надежду освоить эту науку, он выступил из рук вон плохо. Ему легче было бы увидеть движущиеся картинки на пустом столе, чем в магическом кристалле, который упрямо оставался прозрачным; он совершенно растерялся во время гадания по чайному листу, заявив, что ему кажется, будто профессор Марчбэнкс вскоре встретит толстого, смуглокожего и насквозь промокшего незнакомца, и в довершение ко всему спутал линию ума с линией жизни на ее руке и сообщил ей, что она должна была умереть в прошлый вторник.

— Ну уж здесь-то мы обязаны были провалиться, — мрачно пробормотал Рон, когда они поднимались по мраморной лестнице. Только что он заметно поднял Гарри настроение рассказом о том, как подробно описал внешность безобразного мужчины с бородавкой на носу, появившегося в его магическом кристалле, а потом поднял глаза и обнаружил, что это было отражение его экзаменатора.

— Зря мы вообще выбрали этот идиотский предмет, сказал Гарри.

— Что ж, зато теперь мы наконец сможем от него отказаться.

— Да, — согласился Гарри. — Не надо больше прикидываться, будто нас волнует, что произойдет, если Юпитер с Ураном окончательно рассорятся.

— А я больше не стану переживать, если чайные листья у меня в чашке будут твердить: «Умри, Рон, умри!» — просто возьму да и выкину их в мусорное ведро, там им самое место.

Гарри рассмеялся, и как раз в этот момент их нагнала Гермиона. Он тут же оборвал смех, опасаясь разозлить ее.

— Ну, по-моему, нумерологию я сдала нормально, — сказала она, и оба друга вздохнули с облегчением. — Пожалуй, до ужина еще успеем быстренько просмотреть звездные карты...

В одиннадцать, поднявшись на верхушку Астрономической башни, они убедились, что ночь для наблюдений над звездами выдалась идеальная — тихая и безоблачная. Окрестности замка купались в серебристом лунном свете, воздух был прохладный, бодрящий. Они настроили телескопы и по команде профессора Марчбэнкс принялись заполнять пустые карты, которые им роздали.

Профессора Марчбэнкс и Тофти ходили среди них, наблюдая за тем, как они определяют точные координаты планет и звезд, видимых в телескоп. Тишину изредка нарушали только шелест карт, случайный скрип телескопа, поправляемого на опоре, да царапанье по пергаменту многочисленных перьев. Прошло полчаса, потом час, и маленькие квадратики отраженного золотого света на земле внизу стали исчезать один за другим — это гасли окна в замке.

Однако когда Гарри закончил наносить на карту созвездие Ориона, парадные двери замка распахнулись прямо под парапетом, у которого он стоял, и на каменную лестницу и лужайку перед ней хлынул свет. Поправляя телескоп, Гарри взглянул вниз и, прежде чем двери снова закрылись и лужайка опять погрузилась во мрак, успел заметить на ярко освещенной траве чьи-то удлиненные тени — их было не то пять, не то шесть.

Гарри снова приник к окуляру и подстроил его — теперь он наблюдал Венеру. Посмотрев вниз, он приготовился нанести планету на карту, но что-то ему помешало; его перо замерло над пергаментом.

Он закрыл глаза, пытаясь сосредоточится, пытаясь сопротивляться непонятной тошноте.

«Соберись», — приказал он себе, закрыв лицо руками, а вокруг по-прежнему скрипели перья, строча бесконечные ответы, и песок в часах сыпался тонкой струйкой...

Он снова шел по прохладному темному коридору к Отделу тайн, шагал твердо и целеустремленно, иногда переключаясь на бег, уверенный, что уж теперь-то непременно достигнет цели своего путешествия... Как обычно, черная дверь распахнулась перед ним, и он очутился в круглой комнате с многочисленными дверьми...

Вперед по каменному полу во вторую дверь... пляшущие на стенах и полу световые блики и это странное механическое тиканье, но разбираться нет времени, ему надо спешить. Он миновал последние несколько шагов, отделявшие его от третьей двери, и она распахнулась, как предыдущие...

И вновь он очутился в высоком, как собор, зале со стеллажами, на которых лежали стеклянные шарики... его сердце забилось очень быстро... сейчас он наконец попадет туда, куда нужно... Добравшись до ряда номер девяносто семь, он повернул налево и поспешил дальше по узкому проходу между стеллажами...

Но в самом конце прохода, на полу, была какая-то фигура — эта черная фигура корчилась, словно раненое животное. От испуга и волнения у Гарри сжалось сердце.

И вдруг из его собственных уст раздался голос — высокий, равнодушный, лишенный всякой человеческой теплоты.

— Возьми его и отдай мне... ну же, бери... я не могу до него дотронуться... зато ты можешь...

Черная фигура на полу шевельнулась. Гарри увидел, как перед его глазами появилась белая рука с длинными пальцами, сжимающая палочку, — это была его рука... И снова услышал холодный, высокий голос:

— Круцио!

Человек на полу закричал от боли, попытался встать, но сразу же, корчась, рухнул снова. Гарри смеялся. Он поднял палочку, исходящий из нее луч тоже поднялся, и человек на полу застонал, но остался недвижим.

— Лорд Волан-де-Морт ждет!

Очень медленно, опираясь на дрожащие руки, человек приподнял плечи и голову. Его худое лицо было залито кровью, искажено страданием, но на нем застыло выражение непокорства...

— Тебе придется убить меня, — прошептал Сириус.

— Рано или поздно — разумеется, — произнес холодный голос. — Но сначала ты дашь мне его, Блэк... Думаешь, тебе уже известно, что такое боль? Подумай еще... у нас впереди долгие часы, и никто не услышит твоего крика...

Но едва Волан-де-Морт вновь опустил палочку, как кто-то отчаянно закричал и боком рухнул из-за горячего стола на холодный каменный пол. От падения Гарри проснулся, — его шрам невыносимо жгло, а вокруг вместо Отдела тайн внезапно выросли привычные стены больничного крыла, залитые мягким светом ночных ламп.

— Гарри! — Гермиона, заметив его пробуждение, встала со стула, толкая спящего Рона в плечо. Её голос был полон тревоги, а в глазах читалась беспокойство. — Ты как?

Ноги затекли, а в глазах всё размыто, как в тумане. Гарри не мог сразу понять, что происходит. Рука тянется к прикроватной тумбочке и нащупывает очки, желая прояснить происходящее вокруг.

— Что случилось? — Надев очки, он наконец-то отчетливо может разглядеть обеспокоенные лица друзей, а также и то, что за окном глубокая ночь.

— Ты упал в обморок прямо во время экзамена и весь корчился от боли... — Уизли, встревоженно взглянув на Гарри, налил в стакан воды и подал его брюнету.

— Мне... Я видел как Волан-де-Морт схватил Сириуса. — Голос Гарри стал громче, благо все свободные больничные койки были пусты и он мог не сдерживать себя. Страх и гнев смешивались в его душе, как шторм, готовый разразиться.

— Но... но где? Как? — Гермиона побелела.

— Не знаю я как, — сказал Гарри. — Зато точно знаю где. В Отделе тайн есть комната со стеллажами, на которых лежат стеклянные шарики, и Волан-де-Морт с Сириусом находились в конце девяносто седьмого ряда... Он хочет заставить Сириуса взять оттуда что-то, очень ему нужное... Он пытает его... Говорит, что рано или поздно убьет!

Гарри заметил, что у него дрожат не только руки, но и голос. Он запустил их в растрепанные волосы, стараясь успокоиться.

— Как нам туда попасть? — спросил он. Наступила недолгая пауза. Потом Рон промямлил:

— К-куда?

— В Отдел тайн, чтобы спасти Сириуса! — громко сказал Гарри.

— Но... Гарри... — слабо пробормотал Рон.

— Что? Что?

Гарри не понимал, почему они оба смотрят на него так, словно он предлагает что-то немыслимое.

— Гарри, — в голосе Гермионы звучал испуг. — Но как... думаешь, Волан-де-Морт сумел проникнуть в Отдел тайн незаметно для всех волшебников?

— Откуда я знаю? — прорычал Гарри. — Вопрос в том, как нам туда проникнуть!

— Но... сам посуди, Гарри. — Гермиона сделала шаг к нему. — В Министерстве магии полно сотрудников... разве Волан-де-Морт с Сириусом могли бы пробраться туда так, чтобы никто не видел? Гарри... ведь за их поимку назначена огромная награда... и, по-твоему, они могли проникнуть в здание, битком набитое мракоборцами, и остаться незамеченными?

— Я не знаю, может, Волан-де-Морт воспользовался мантией-невидимкой или еще чем-нибудь! — закричал Гарри. — К тому же я сам много раз бывал в Отделе тайн и никогда не видел там ни одной живой души!

— Ты никогда там не бывал, Гарри, — тихо сказала Гермиона. — Все это тебе снилось, и только.

— Это не обычные сны! — крикнул Гарри прямо ей в лицо, поднявшись с кровати. Ему хотелось схватить ее за плечи и как следует встряхнуть, но в глазах снова потемнело и он сел на край. — Как ты тогда объяснишь случай с отцом Рона? Откуда, по-твоему, я узнал, что произошло с ним?

— Тут он прав, — спокойно подтвердил Рон, глядя на Гермиону.

— Но это ведь... это почти невероятно! — в отчаянии воскликнула Гермиона. — Как, скажи на милость, Волан-де-Морт мог схватить Сириуса, если Сириус все время сидел на площади Гриммо?

— Наверное, Сириус не выдержал и решил, что, если он на минутку отлучится, большой беды не будет, — взволнованно сказал Рон. — Этот дом надоел ему хуже горькой редьки, вот он и...

— Но почему, — настойчиво сказала Гермиона, — почему, объясните мне пожалуйста, Волан-де-Морту понадобился именно Сириус? Почему он не может без него раздобыть свое оружие или что там ему нужно?

— Не знаю, на это могут быть тысячи причин! — завопил на нее Гарри. — Может, Волан-де-Морту приятно смотреть, как Сириус мучается...

— Послушайте-ка, я вот что подумал, — негромко сказал Рон. — Брат Сириуса был Пожирателем смерти, так? А вдруг он поделился с Сириусом тайной, как добыть оружие?

— Да-да... потому-то Дамблдор и настаивал на том, чтобы держать Сириуса под замком! — сказал Гарри.

— Постойте! — воскликнула Гермиона. — Прошу прощения, но вы оба несете чепуху. У нас нет никаких доказательств, мы даже не уверены, действительно ли Волан-де-Морт с Сириусом находятся там...

— Гермиона! Гарри их видел! — рявкнул на нее Рон.

— Ну хорошо, — сказала она испуганно, но решительно. — Вы только не забывайте, что ты, Гарри, нужен ему не меньше. Даже если всё это правда, мы можем... сказать взрослым... Я тебя никуда не отпущу, особенно учитывая в каком ты состоянии сейчас.

Наступила мучительная тишина, после чего Рон тяжело выдохнул:

— Гермиона права, Гарри...

— Ясно. Я вас понял, — отрубил Гарри, снимая очки и резко ложась обратно в кровать, чувствуя, как усталость всё больше накрывает его. Он закрыл глаза, стараясь отгородиться от навязчивых мыслей и забот, которые не покидали его даже в этот момент, когда тело взывало к отдыху.

— Пойдем, Рон, — Гермиона стиснула зубы, её лицо отражало серьезность и настойчивость. — Только не думай, что мы против тебя, не действуй безрассудно, пожалуйста. — В её голосе звучала забота, но также и осознание того, насколько всё теперь может стать опасным.

— Хорошо, — ответил Гриффиндорец, его взгляд блуждал по комнате, пока он наблюдал за тем, как фигуры друзей исчезают за деревянными дверьми. Он дал себе обещание, что как только поспит и наберется сил, утром же сразу помчится в министерство, с Роном и Гермионой или без них.

Звук закрывающейся двери отозвался в пустоте, и в палате вновь воцарилась тишина.

Шрам всё ещё горел, словно напоминание о том, что его переживания не закончились, но боль поутихла, уступая место сонливому состоянию, и вскоре Гарри, помимо своей воли, задремал на пару часов. Покой оказался недолгим; его разбудил звук шелеста страниц — тихий, но достаточно очевидный, что бы обратить на это внимание.

Аккуратно повернув голову в сторону шума, он медленно открыл глаза. В полутьме, залитой мягким светом из настольной лампы, он различил длинные тонкие пальцы, которые пролистывали какую-то потёртую тетрадку.