...and we'll end up wrecked (2/2)

— У меня к тебе просьба.

— Н-да? Интересно, что на этот раз?

Ему действительно интересно, чем она ещё его удивит. Слишком подавленный у неё вид. Наверное, эта истеричная дамочка попортила ей немало крови, пока они шатались по лесу.

— Эй, Стормар, мы идём вперёд! — кричит один из гостей, и Каспер машет ему рукой. Скарлетт мнётся с ноги на ногу и выглядит сущей овечкой.

— Не говори Винсенту о том, что устроила Сивилла. Представим, что эту истерику устроила я, - говорит она наконец, не поднимая глаз.

Каспер громко смеётся. Ни от одной из девок он не слышал чего-то более бредового. Определённо, Кацен ненормальная. Но он и сам безумен — глупо отрицать очевидное.

— А ты у нас святая Доротея, да?

— Я серьёзно. Каспер, пожалуйста. Она не специально, это просто нервный срыв, и мне её жаль. Я умоляю тебя, охотник, — заканчивает она твёрдо. Н

Она вскидывает на него свои невозможные глаза, наполненные мольбой. Закатный солнечный луч падает на её лицо так мягко, словно приземлившись на все четыре лапы. Золотистые блики радужки — как лучи, запутавшиеся в листве. У Каспера захватывает дух от этого зрелища. Красота и горечь, сплетённые воедино, горящий костёр Варанаси и распятая святыня. Смотреть на неё мучительно, и он отводит взгляд, задыхаясь от

внезапной боли.

Он вспоминает Тенебру. Как она горевала над растерзанной кошкой горлицей. Как просила его воскресить птицу, хотя уже понимала детским своим умом, что это невозможно. Но в её глазах отражалась та же мольба, что и в глазах Скарлетт. Она не плакала, только сильно дрожала. Дрожали угловатые плечики, дрожали тоненькие руки, вытянутые вперед, развёрнутые маленькими ладонями вверх, сложенные, как будто она держала в руках что-то необычайно хрупкое или очень дорогое. Дрожали губы, она не плакала, только силилась что-то сказать, но дрожь сбивала дыхание. Тогда он ничего не смог для неё сделать. Но просьба Скарлетт была осуществима. А Сивилла — та же птица, попавшая в силок.

— Зачем тебе это, Кацен? В чём твоя выгода? — спрашивает он, справившись с эмоциями, мучительно пытаясь отыскать в её лице истинную причину.

— Ни в чём. Но я знаю, как это, когда тебе не верят.

— Хочется спасти её? Бедную богатую девочку? — издевательски спрашивает Каспер, нисколько не скрывая своего пренебрежения. Иллюзия рассеялась — эта девка нисколько не похожа на Тенебру. Скорее, это он сходит с ума на этом проклятом острове.

— Слишком много вопросов, охотник, — печально улыбается Скарлетт. И её молитвенный благообразный вид снова выбивает из него дух. Каспер опирается на сосну и молча сверлит её взглядом. Она терпеливо ждёт, не опуская глаз. Кроткая, слабая, послушная, но вдруг — неожиданно смелая, человечная. Ева, переросшая ребро Адама, выбравшая свой путь.

— Нет, правда, зачем? — спрашивает он уже нормальным голосом.

— Не хочу, чтобы у миссис Аддерли были неприятности с мужем. Он и так считает её… неустойчивой. Она пациентка мистера Синклера.

Это всё объясняет. Каспер догадывался о том, что порой сюда приезжают пациенты Винсента. Что-то об этом говорила и Астрид, но он пропускал мимо ушей всю эту посткоитальную болтовню. Винсент способен практически на всё. Наверное, девчонка знает, что такое боль на его сеансах гипноза, когда кажется, что тебя разрубают на куски. Неудивительно, что она не хочет повторения.

— Каспер, я больше никогда тебя ни о чём не попрошу. Клянусь, даже не подойду к тебе, если я так тебя раздражаю. Просто помоги мне. Один-единственный раз.

— Ты не раздражаешь, — досадливо бросает Каспер, — но таким, как ты, здесь не место.

В зеркалах её глаз отражается непонимание.

— Слабым. Тебе не внушить желание стать чудовищем, поэтому ты здесь не приживёшься.

— О чём ты говоришь?

— Жалость делает тебя слепой, — он досадливо морщится. — Ладно, я помогу. Но ты будешь должна мне желание.

О, это сладкое искушение попросить сделать с её телом всё... Но он знает, каким будет его желание.

Уезжай отсюда, Скарлетт. Убирайся. Проваливай.

Вот что он скажет ей, когда придёт время им воспользоваться.