Часть 1 (2/2)

Их задача — отловить как можно больше приспешников Дамблдора и весь Орден Феникса, пытать их, пока не скажут как можно больше об остальных, а потом убить.

При этом, Хантер и вся его шайка недоумков при поимке и при казни никогда не пользовались волшебными палочками. Только охотничьими ножами. Что вызывало у всех лёгкое недоумение.

Но вот что вызывало недоумение куда больше, так это равнодушная реакция всех вышестоящих колдунов и волшебниц, приверженцев чистой крови и ненавистников как маглов, так и их способов пыток и убийств холодным оружием.

Среди таковых были и отец Хантера и сам Волдеморт.

Хоть и стоит отдать должное этим гончьим псам, как их называли, — за месяц работы они наполнили подвалы Малфой-мэнора дюжиной людей…

Кровь текла рекой, заглушающие чары пошли трещинами, не в силах сдерживать всю адскую боль, скопившуюся в холодных стенах.

Но при всём старании, нужную информацию добыть им так и не удалось.

Поэтому они вырезали их всех. Но уже тихо, аккуратно. Одного за другим.

Сейчас Драко сидит и вспоминает довольную морду Хантера в тот вечер, когда его пригласили на ужин в Малфой-мэнор, а он сидел и всё время рассказывал о том, как совсем недавно «выпускал кишки магловскому выродку».

Тогда Малфой ему тактично намекнул, что о таком за столом не говорят. За что и получил презрительный прищур и кривые губы.

Сейчас Хантер сидит по левую руку от Беллатрисы и на лице его то же выражение, что в тот вечер, и взгляд вновь направлен на Малфоя, который успешно его игнорирует.

Сразу после Розье и его наследника в зал заходит сам Тёмный Лорд, и все опускают лица ещё ниже.

— Все в сборе? Отлично… Пожалуй, можем начать… — тихое шипение, подобное змеиному, заполняет пространство. Смотри, вот-вот, и перепонки лопнут. Невыносимо.

Кто-то начинает зажмуриваться, слегка мотать головой, пересиливая себя, чтобы не сжать руками виски.

Кто-то, но не Драко… Он давно привык. И к этому шипению, и к бессчётным попыткам проникнуть к нему в голову при помощи легилименции.

Хера с два, старик… Я здесь не первый день сижу.

А ведь ему на самом деле даже нечего от него скрывать… Это дело принципа, и не более того.

— Драко… — обращается к нему Волдеморт, надменно задирая подбородок. В его взгляде чувствуется что-то опасное, предвещающее беду.

— Да?

— Слишком долго ты сидишь без дела… Поздравляю тебя, с этого дня ты станешь помощником Хантера. Он введёт тебя в курс дела, — коротко и ясно.

Твою мать…

Малфой не поворачивает головы, но ощущает на своей щеке многообещающий взгляд этого придурка.

— Да, мой Повелитель.

— Вы можете быть свободны.

Не медля ни секунды, Драко поднимается, отвесив лёгкий поклон, и покидает зал собраний.

Следом за ним выходит и Розье.

— Эй, Малфой, — тон его слегка ехидный, но во взгляде более не читается злорадство.

Драко нехотя разворачивается и вопросительно кивает.

— Поздравляю тебя! Теперь ты гончий пёс… — Хантер слегка посмеивается нездоровым смехом. — Знаешь, что надо делать?

— Есть определённые догадки… — парень тихо фыркает.

Поскорее бы свалить отсюда.

— Хорошо. Тогда спустись завтра к нам в подземелья. Получишь распоряжения.

Малфой кивает, но не успевает развернуться, как Хантер уже исчезает из поля зрения, уходя в совершенно противоположном направлении.

— Вот же сукин сын, — тихо ругается он по пути в свои покои.

***Тем же вечером, через пару часов после собрания, к Драко пришёл Люциус.

— Ты не спустился на ужин, — ни упрёка, ни обвинения. Просто констатация факта.

— Благодарю, отец. Я не голоден.

— Понимаю, — Малфой-старший начинает активно кивать, прикусив нижнюю губу.

Драко рассматривает его лицо в полумраке комнаты. В щетине на щеках виднеется проблеск седины, в уголках глаз залегли паутинки глубоких морщин, расползающихся по всему лицу вверх, голубые глаза стали ещё светлее на фоне лопнутых капилляр. Время никого не щадит. Или, может, дело не во времени?

— Ты же знаешь, сам бы я никогда к тебе не пришёл. Нарцисса волнуется за тебя, поговори с ней, успокой…

— Ты знаешь её не хуже, чем я. И знаешь меня. Она ни за что не поверит, если я скажу, что со мной всё хорошо… Ей стоит только посмотреть мне в глаза.

— Да, все мы знаем твоё отношение к нашим методам… Но если ты хочешь расположить к себе нашего господина… Если хочешь подняться в его глазах… Тебе придётся!

— Я не хочу больше ничего слышать, отец. Уходи! — голос Драко тихий, но отчего-то жуткий и даже пугающий.

— Да как ты смеешь, сопляк, так со мной разговаривать? — из горла Люциуса вырывается сдавленный хрип, мешая повышать голос. Он заходится сильным сухим кашлем, отшатываясь назад, в то время, как хотел рвануть вперёд. Руки его тоже не слушаются, мешая замахнуться своей тростью, как он делал это раньше.

Драко смотрит на отца со смесью презрения и сожаления.

Желал ли Люциус для него хорошей жизни? Скорее да, чем нет. Знал ли Люциус, что таковой жизнь точно не будет, если верой и правдой служить тёмному волшебнику до конца своих дней? Знал, но хотел верить в обратное.

Отец говорит: «пресмыкайся!», а сын отвечает: «лучше поем гвоздей».

И оба понимают, что пока всё стоит на прежних местах, — ничего не изменится.

Малфой-старший никогда не попытался бы это исправить… Слава Мерлину, Драко на него ничем не похож.

— Прошу тебя, отец… Уходи. Я поговорю с мамой, даю слово. Только уйди.

И Люциусу ничего не остаётся, кроме как покинуть спальню сына с осадком обиды и непонимания на душе.