ГЛАВА 43. Проблемный актив (1/2)

ГЛАВА 43. Проблемный актив

7 июля 1989 года

Монако, Монако-вилль, особняк «Аквамарин»

Мажордом с холодной улыбкой поклонился и пригласил гостью войти:

— Прошу вас, мадам. Дон Деметрио ждет в патио.

Розамунда перевела дыхание, поправила очки с затемненными стеклами, посмотрела на свои руки — и убедилась, что они не дрожат…

Было всего только десять утра, чересчур рано для визитов такого рода — но, получив согласие дона Деметрио на встречу, Розамунда сразу же прыгнула в машину и погнала в Монако как сумасшедшая. Она боялась упустить благоприятный момент, хотя знала, что выглядит паршиво. С лица еще не сошли последствия бурной вечеринки в «Священном трибунале», и ни темные очки, ни тональный крем не могли этого скрыть. Волосы тоже были похожи на паклю, накануне она не озаботилась походом в салон, и сегодня кое-как уложила их феном.

Само собой, дон Деметрио отметит ее отнюдь не блестящий вид, что может повредить делу… и Розамунда, пока шла по наружной галерее особняка в сторону, указанную мажордомом, лихорадочно обдумывала способ, как превратить минус в плюс. И придумала: образ «бедной сиротки», которую обманули и ограбили, если умело его использовать с таким человеком, как Деметрио ДиМартино, мог сработать намного лучше привычной личины «светской львицы».

Деметрио, освеженный купанием и облаченный в шелковое кимоно лазурного цвета, отдыхал в шезлонге на краю бассейна, читал утреннюю прессу и неторопливо дегустировал коктейль из свежевыжатых лимонов, джина и тоника.

При появлении Розамунды в поле его зрения, он не встал, но из вежливости слегка приподнялся — больная нога и трость, прислоненная к шезлонгу, вполне извиняли его поведение с гостьей.

— Дорогая Розамунда, доброе утро! Прошу, располагайтесь! — Деметрио сделал гостеприимный жест в сторону ротангового кресла с мягким сиденьем и сделал знак слуге, чтобы немедленно приготовил новую порцию «Тома Коллинза».

— Доброе утро, дорогой дон Деметрио… Прошу прощения за то, что вот так вламываюсь с утра и нарушаю ваш покой… но дело срочное, и только вы можете мне помочь! — Розамунда упала в кресло, испустила тяжелый вздох и приложила пальцы к вискам:

— Боже, как жарко… у меня со вчерашнего дня дикая мигрень!

— Позвольте помочь вам справиться с этой неприятностью… Жером, принеси тайленол, бутылочку «Виши» похолоднее и скажи на кухне — пусть приготовят салат из мангольда с лососем!

«А тебе, моя розочка, следует умерить количество потребляемого алкоголя, иначе рискуешь составить компанию своей безумной матери раньше срока…»

— О, вы так любезны, дон Деметрио… — Розамунда вымученно улыбнулась. — Мне стало лучше уже от перечисления ваших средств лечения!.. Ах, если бы так же легко вы помогли и в моей беде!

— А что случилось? — красивые густые брови Деметрио, ухоженные, как у кинозвезды, приподнялись в удивлении, хотя никакого сюрприза в спешном визите мадам Занозы для него не таилось. Гульельмо со своим докладом об эскападе Родольфо Колонны опередил нынешнюю владелицу Самума на целых полдня. Заинтригованный всем произошедшим, ДиМартино даже с некоторым нетерпением ждал Занозу с ворохом жалоб и претензий — и дождался. Дочка Маркизы его не разочаровала:

— Меня ограбили, дон Деметрио!.. Самым натуральным и наглым образом ограбили!..

— Оооо… и что же у вас украли, дорогая Розамунда? — полюбопытствовал он с видом крайней озабоченности.

— Моего Самума! Моего золотого мальчика… — Розамунда позволила своему лицу сморщиться и стать совершенно некрасивым — иначе не получилось бы изобразить обиженную школьницу: типаж, перед которым старый козёл никогда не мог устоять.

— Вот как? Но… по моим сведениям, ваш золотой мальчик находится у VIP-клиента, на условиях платинового контракта. И… не далее как вчера принес агентству полтора миллиона франков, а вам, дорогая — семьсот тысяч чистой прибыли. Разве это похоже на ограбление? Или… вы еще не успели получить вашу долю? Не волнуйтесь. Я отдам распоряжение, чтобы казначей передал вам ее как можно скорее.

Это было ударом… Розамунда мгновенно сообразила, что, раз Деметрио в курсе, стало быть, «таинственно исчезнувший» Гульельмо (по словам мамочки — уехавший на Таити), таинственно исчез только для нее… а сам примчался к ДиМартино впереди собственного визга, и пал ему в подагрические ноги.

«Черт! Черт! Черт! Если так — моя стратегия никуда не годится… нужно придумать что-то другое… но что, что?..»

Желая выиграть время, Розамунда растерянно спросила:

— Откуда у вас такие сведения, дон Деметрио? Я — владелица Самума, это теперь мой актив, мой вклад в наше общее дело… но мне известно только то, что его выкрали прямо из «манежа», нарушив при этом добрый десяток важных пунктов контракта…

— И о каких же нарушениях идет речь, позвольте узнать? — лицо Деметрио сохраняло прежнюю безмятежность, но взгляд стал более острым и цепким:

— Возможно, мой источник не раскрыл мне всей правды, так просветите меня вы, дорогая. А заодно уж ответьте — почему мальчик на платиновом контракте вообще оказался в «манеже»?

— Ах… мне странно слышать от вас подобные претензии, дон Деметрио!.. — Розамунда всплеснула руками. — Я, как никто, забочусь о Самуме, и потому так строга в соблюдении принятых у нас правил!

— Да, да, это так… но что вы можете сказать по сути вопроса? Позвольте заметить, что пребывание в «манеже» отнюдь не равнозначно понятию заботы… это мера исключительная, назначаемая за самые серьезные провинности. В чем же так провинился Самум? Ведь клиент им так доволен, что выразил желание продлить свое удовольствие, выразил его собственными деньгами, большими деньгами, прошу заметить…

— В том-то и дело, месье! — Розамунда уцепилась за последний вопрос, как тонущий — за канат, и ринулась из обороны в нападение. — Клиент доволен Самумом… настолько доволен, что… полностью разбаловал его, распустил! Он стал наглым, неуправляемым… Месяцы строгой выучки пошли прахом! Если вы мне не верите, поговорите с мастером Пуни — он подтвердит, что Самум вернулся в «конюшню» совершенно разболтанным! Склонным к бунту! И это произошло всего за какой-то месяц! Вы ведь в курсе, что на исправление подобного поведения уходит в лучшем случае несколько недель! И, положа руку на сердце, все это время Самум не должен видеть клиентов даже в замочную скважину! Ведь неизвестно, во что выльется это его своеволие! И что же — в нарушение всех правил его попросту отдают в работу, на новый контракт! К тому же — клиенту, который и сам допустил несколько грубых нарушений! А это ведь может поставить под угрозу наше общее дело! — под конец своей бурной речи Розамунда едва не сорвалась на крик.

— Ц-ц-ц-ц… — Деметрио, не утратив олимпийского спокойствия, покачал головой и наставительно заметил:

— Помните, на чем основывается благополучие нашего дела, Рози? На правиле, которое гласит, что никому из нас нельзя становиться между клиентом и его страстным желанием. Это верный путь к утрате репутации. Куда более верный и быстрый, чем умение закрывать глаза на то, что наши мальчики могут позволять себе на контракте некоторые вольности, немножко капризничать и сибаритствовать… Если таково желание клиента — пусть, главное, что клиент готов платить! А молодой Колонна готов, более чем готов… и платит наличными!

Розамунда ощутила, как запылали щеки, а в животе сжался холодный комок — отповедь Деметрио не сулила ничего хорошего, но она все же не сдавалась, в надежде обернуть ситуацию в свою пользу:

— Не все измеряется деньгами, дон Деметрио… Самум — исключительный мальчик по своей коммерческой ценности, не спорю, но ведь есть и другие параметры, не менее важные!

— Какие же, например?

— Влияние… влияние, которое он имеет на других мальчиков. Самум для них — авторитет, в каком-то смысле легенда, и пример для подражания…

— Что в этом плохого?

— Ничего, пока Самум следует правилам, служит образцом послушания и хороших манер, скромности в притязаниях, при умении держать на крючке клиента! Но подумайте, что будет, если мальчики насмотрятся на его ненормальные отношения с Колонной и… захотят для себя чего-то подобного? Если обнаглеют, станут грубить, вспоминать о правах, требовать все больше и больше…

— Не преувеличивайте, этот риск исключен совершенно. — усмехнулся ДиМартино. — Другие мальчики не знают, что Самум отправлен к клиенту, для них он по-прежнему находится в «манеже», на исправлении. Об этом Гульельмо позаботился первым делом. Так что, если даже он вовсе не вернется… — Деметрио многозначительно понизил голос. — …мы сможем это использовать для воспитания оставшихся. Как… с тем нашим клиентом, Вайссенфельдом, по прозвищу Султан… помните этот трагический случай?

— О… еще бы не помнить… он обошелся нам в утрату сразу двоих жеребчиков… и я чуть было не потеряла Самума! — Розамунда побледнела при воспоминании о жуткой автомобильной аварии между Ниццей и Грассом.