ГЛАВА 33. Возвращение (1/2)
ГЛАВА 33. Возвращение
6 июля 1989 года
Ницца, Сен-Панкрас-Пессикар —
порт Лимпия
Борт яхты «Нептун»
— Эльмо! Эльмо! — раздался снизу дребезжащий голос матери.
— Да, мамуля? — сонно ответил Гульельмо из гостевой спальни.
— Тебя тут спрашивают какие-то молодые люди! Что мне им сказать? Ты выйдешь?
«Твою ж мать, маман! Старая маразматичка! Опять забыла принять чертовы ноотропы для памяти!»
Рануччи, очень скверно спавший этой ночью, подскочил с кровати и осторожно выглянул в окно. Узрев прямо под дверями малоэтажного кондоминиума нескольких здоровенных парней в кожаных куртках, сидящих верхом на черных байках, Гульельмо живо смекнул, кто это такие:
— Ууууу… Нашел меня все-таки, похотливый бык! — прошептал он, стиснув занавеску вспотевшей рукой, и ощутил самый натуральный приступ паники. Заметавшись по комнатке в одних кальсонах, доктор лихорадочно соображал, получится ли у него сбежать из квартиры матери через крышу, если подняться по пожарной лестнице… И с отчаянием обреченного понял, что даже если решится на такой подвиг, то крепкие парни — явно из матросни — немедленно нагонят и схватят его. А показаться перед соседями в нижнем белье и помятым, и потом еще в таком виде ехать через всю Ниццу, никак не входило в его планы.
Гульельмо прекратил бестолковую беготню, сделал несколько упражнений из курса дыхательной гимнастики, покрутил руками и ногами в разные стороны — и кое-как успокоился и овладел своим страхом.
«Ладно… ладно… чего я так разволновался, ну не убьет же он меня взаправду! Колонна не бандит, он деловой человек, из приличной семьи… а я… что я? Я только исполнял приказ… и плевать, что там потом скажет дочка Маркизы… пусть сама разбирается с Колонной, это был ее каприз в конце концов!»
Рануччи высунулся за дверь и крикнул глуховатой матери:
— Передай им, что я одеваюсь… и выйду через пятнадцать минут! Пусть пока отгонят свои чертовы драндулеты от наших ворот! Здесь им не парковка!
— Что? Эльмо, повтори последнее, что ты сказал? Я не расслышала!
«Глухая тетеря!» — обожаемая мать, день ото дня все больше терявшая слух и представление о порядке, в который раз вызвала у него приступ горечи и острого раздражения.
— А, ладно! Скажи, что я скоро выйду! — на ходу разыскивая носки, брюки поприличнее и свежую рубашку, Рануччи уже начал обмозговывать предстоящую непростую беседу с Родольфо Колонной и строить план защиты своей задницы…
С момента, как парни с веселым гиканьем укатили на байках ловить Рануччи, прошло чуть больше часа. За этот срок Руди окончательно пришел в себя, выпил крепкий кофе и даже что-то съел из того, что наготовил на всю команду заботливый Баламут.
Зная взрывной характер патрона и друга, Пепе на свой манер решил позаботиться о нем в обеих ипостасях, и предложил:
— Давай я тебе заряжу косячок для спокойствия. А то ты этого мудака размажешь по палубе прежде, чем он тебе успеет «здрасьте» сказать…
— Нет, если я буду спокоен, как индийская корова, этот ублюдок будет и дальше думать, что может мне яйца выкручивать и врать в лицо! Мне одного раза хватило, благодарю покорно!
— Окей, окей… Ну а я, пожалуй, курну. А то ты ж его мне поручишь топить… а у меня ж тоже нервы… — флегматично заметил Пепе, и Руди тут же заржал, как конь:
— Кончай меня смешить, чертов садюга! У меня башка все еще тяжелая, и живот болит!
— Да уж лучше смейся, чем сидеть с таким смурным видом, что впору панихиду заказывать!
Руди слегка покоробила похоронная шуточка, он набрал в грудь воздуха, чтобы окоротить расшалившегося приятеля, но не успел: до его слуха донеслось знакомое рычание мощного движка. Так рычать умел только заслуженный «немец», принадлежащий Мики… он и въехал на набережную первым, во главе кавалькады мотоциклов.
Почетный эскорт, которого не постыдился бы и президент Республики, окружал в каре вовсе не правительственный лимузин, а скромный серый ситроен — этакую рухлядь стоило сдать в утиль лет пять назад.
Через пару минут Рануччи, одетый под стать своей невзрачной машине — в потрепанный серый костюмчик, поднялся на борт «Нептуна» в сопровождении пиратов. Его тут же провели в кают-компанию, где ждал Родольфо Колонна.
Руди встретил появление доктора недружелюбным взглядом, руки не подал, но все же не стал сходу делать то, о чем так мечтал. Вместо того, чтобы сразу скинуть ублюдка в грязную воду гавани, предложил присесть на диван — учтиво и сухо:
— Располагайтесь. Нам предстоит решить очень важный вопрос…
— Благодарю, синьор Колонна! — Рануччи уселся и зажал ладони между коленей, скрывая дрожь. — Признаться, вы избрали довольно эксцентричный способ заставить меня ускорить нашу встречу… Я планировал повидаться с вами, но не ранее понедельника.
Ярость Родольфо вскипела и забурлила, как смола в адском котле, едва проклятый докторишка опять вздумал затеять свою ублюдочную игру. Он резко подался вперед, впился в Рануччи свирепым взглядом и, отбросив всякую напускную любезность, зарычал:
— Ты, тварь, позволяешь себе игнорировать мои звонки три дня подряд! Вынуждаешь оторваться от дел, чтобы нанести сюда личный визит! И что же? Контора закрыта, телефон молчит, а время идет впустую! Мое терпение на пределе! Где мой парень?
— А… а… а… он… он… — залепетал Гульельмо, мгновенно утратив остатки уверенности и самообладания. В этот миг ему очень хотелось стать маленьким, превратиться в жучка или червячка, в любую мошку, способную забиться в трещинку на штукатурке — и вообще оказаться где угодно, но как можно дальше от Родольфо Колонны с налитыми кровью глазами.
— Что? Будешь в глаза мне врать, что парень лечит нервишки в «Сан Вивиан»?! Или принимает спа-процедуры и делает эпиляцию задницы в «Бруссей»? Или попивает мартини в люксе «Негреско»? Так вот, ублюдок! Мне известно, что пациента по имени Анхель Корсини нет ни в одной из долбанных клиник Ривьеры! И ни одна из лабораторий еще не получала никаких его сраных анализов! Вопрос: где он прямо сейчас? Что вы, ебаные скоты, сделали с парнем, за которого я уже отдал почти полмиллиона франков? И готов отвалить за него вашей задроченной конторе еще полтора миллиона! Наличными!
— Я… я… я… не… это не я! Не я, си… си. синьор Колонна! Это не мое было решение!..
«Какое, к дьяволу, решение? Что они сделали с моим ангелом?» — от ужаса внутренности Руди скрутило жестким спазмом, но он подавил всякое проявление страха или слабости и рявкнул в сторону дверей:
— Пепе!
— Да, патрон? У меня все уже приготовлено! — в проеме немедленно нарисовался гориллоподобный великан и продемонстрировал тазик в одной руке, а в другой — мешок с цементом быстрозастывающей марки…
Увидев этого Кинг-Конга с орудиями немилосердной мафиозной казни, Гульельмо затрясся, как эпилептик, и застучал зубами…
— Приступай! — свирепо приказал Колонна. Он второй раз в жизни чувствовал такую ярость, что без раздумий готов был отправить ублюдка на тот свет…
Пепе надвинулся на Рануччи и флегматично спросил:
— Ну что, дотторе, ботиночки будешь снимать или прямо так залью? Дорогие, поди?
— Н-н-нееет, н-н-неееет, н-нееет!!! — заверещал Гульельмо, теперь уже точно уверенный, что настал его последний час, и замахал руками, в напрасной попытке отогнать страшного великана!
— Ну нет так нет… Не снимай. — гигант бросил таз к ногам доктора и, разорвав плотную бумагу пакета, как фантик, щедро сыпанул цемента на дно. — Эй, парни, тащите сюда воду и чем это говно перемешать! А, ну и канат тоже, а то клиент уже нервничает.
— А кляп? — деловито спросил кто-то с палубы.
— И кляп.
Рануччи, повинуясь инстинкту самосохранения, принял единственно возможное в данной ситуации решение, способное хоть как-то облегчить его участь. Скатившись с дивана, упал на колени, пополз к Родольфо, с громкими стонами и рыданиями обхватил его ноги, и, заикаясь, заголосил:
— Синьор К-к-колонна! Синьор К-к-колонна! Умоляю! П-п-пощадите меня… Я н-н-не виноват! Это все Метресса! Дочь Маркизы… это был ее п-п-приказ! Она захотела с-с-свидания с Самумом, я был п-п-против, но я не решаю, я нич-ч-чего не смог с-с-сделать! П-п-пришлось отправить вашего м-м-мальчика в один зак-закрытый к-к-клуб… для уч-ч-частия в в-в-вип-ш-ш-шоу… но он ск-к-коро будет у вас! К-к-клянусь! Умоляю, п-п-пощадите! Если вы м-м-меня сейчас у-у-убьете, вам н-н-никогда его не отыскать с-с-самому!
— Где и когда состоится это чертово шоу? — Руди похолодел, вспомнив свой яркий и отвратительно-натуралистичный сон. — Адрес! Пароль! Быстро!
«Если они заставят Анхеля участвовать в подобной мерзости, я сам им устрою вип-шоу! Всех в цемент закатаю и отправлю лангустов развлекать на дно залива Ангелов!»
— Оно… оно уже б-б-было! — прорыдал Гульельмо.
— Что ты сказал сейчас, тварь?!!! — взревел Колонна и, схватив негодяя за горло, заставил задрать лицо вверх. Гульельмо рвано всхрапнул, зажмурился, вцепился обеими руками в локоть Родольфо и, по-прежнему заикаясь, затараторил:
— Т-т-т-телефон! Я с-с-ам п-п-позвоню и расп-п-поряжусь, чтобы Анхеля п-п-п-ривезли к вам п-п-прямо с-с-сейчас! Но… но если т-т-там что-то зап-п-подозрят, то могут не отдать его, п-п-поэтому вы… вы д-д-должны п-п-поверить мне… и п-п-пообещать, что с-с-сохраните мне жизнь!
— Ах ты, гнида! — тяжелая ладонь Пепе опустилась на загривок Рануччи и вздернула его вверх, как тряпичную куклу. — Условия он будет ставить патрону, ишь! Тебе задали вопрос — где? Адрес живо выкладывай!
— Подожди, Пепе! — Руди, едва подавивший новый приступ тошноты, сделал властный жест в сторону помощника. — Отпусти его.
— Как скажете, патрон.
— Принесите ему трубку! Пусть исправляет, что натворил!
Пепе с гримасой отвращения толкнул Гульельмо обратно на диван:
— Живи пока, скользкая мразота… — и встал над ним, сложив могучие ручищи, как ифрит (1), в готовности исполнить любое приказание Колонны.
Другой помощник тут же принес радиотрубку и сунул ее в трясущиеся руки Рануччи, но тот, вместо того, чтобы набирать нужный номер, проблеял:
— Синьор Родольфо… обещайте, что отп-п-п-пустите меня… что не убьете п-п-после того, к-к-как я выполню в-в-ваше т-т-требование! У меня есть ст-т-тарая мать… она б-б-больна… у нее нет никого, к-к-кроме меня!
— Мать? Таких мерзавцев, как ты, находят в навозных кучах! — Родольфо скривился, подавил приступ гадливой жалости и холодно отчеканил свое условие:
— Даю слово Родольфо Колонны, что отпущу тебя восвояси, если через час, самое большее — через два, здесь будет сидеть Анхель, живой и здоровый. Давай, звони, ты достаточно искусен в том, чтобы изворачиваться и лгать по телефону. Твое время пошло.
***
6 июля 1989 года
Приморские Альпы, между Ниццей и Грассом,
вилла «Священный Трибунал»
Шоу закончилось около четырех утра, но невольников, принимавших участие в представлении, отпустили спать только в шесть, после вип-завтрака — отдельного удовольствия для самых важных гостей. Молодым и красивым парням была отведена роль ручных леопардов, что сидели у ног вельмож и дам, прячущих лица за венецианскими масками или плотными вуалями — и получали из их рук кусочки изысканных лакомств… правда, в благодарность за угощение «леопардам» приходилось обсасывать пальцы и лизать другие подставленные части тела. И это не всегда оказывалась ладонь…
В процессе «кормления зверюшек» Анхель настолько плохо справлялся со своей задачей, что вызвал недовольство Женщины в Красном, не отпускавшей его от себя несколько часов, с самого начала шоу… Когда Самум дернулся из-под ее юбок и его вывернуло на пол желчью, едва не забрызгавшей ее драгоценное платье, она отхлестала его по щекам, позвала Пуни и капризно нажаловалась ему на «невоспитанного котика».