19. Возвращение [2010 год] (2/2)

Витя кивнул. После слов Саши взаимодействие с женщинами перестало восприниматься как покорение Эвереста. Оказывается, так просто завязать контакт с объектом симпатии — нужно решиться. Но, всё же, Витя хотел взвесить риски…

***

Они прибыли в часть. Как и ожидалось, появление депутата и министра финансов спровоцировало шумиху. На КПП долго проверяли документы Саши и Вити, осматривали вещи, узнавали, пили ли алкоголь. Только после этих мероприятий, Пчёлкин и Белов прошли на территорию части.

— К Ване пойдём?

— Нет, я хочу прийти к нему, когда пойму, что есть шанс спасти его. Сейчас по расписанию должно быть свободное время, я хочу поговорить с сослуживцами, — Саша посмотрел на часы и пошёл по тропинке. Вид мальчиков в форме пробудил в Саше ностальгию. Невольно вспомнилось, как Саша ел одну перловку по утрам, стоял в строю, учился маршировать. Тогда он был совсем юным, даже светлым. Лишь первая служба в Афганистане убила романтические представления, показав, что есть в мире и страшное зло.

Сашу и Витю сопровождали подготовленные офицеры. Они вкратце рассказывали как устроена жизнь в части и Саша понимал, что разницы никакой нет с его службой, и Ваниной — только в обстановке вокруг. Наконец, их привели в казарму и помогли подняться на этаж, где был когда-то Ваня.

— Оставьте нас одних, — сказал Саша офицеру. — Погуляйте, голубчики.

— Вы помните, что без…

— Я прошёл через Афганистан. Я всё знаю лучше тебя, — Саша нахмурил брови, едва не прожигая офицера взглядом. Он также посмотрел на Витю — по трепету в глазах было видно, что он узнал высокопоставленного политика.

Саша открыл дверь и услышал громкие крики. Дима сидел в углу койки, обняв себя за плечи и дрожа. Над ним навис крепкий, высокий парень.

— Из-за тебя Ваня влип, утырок! Куда убежал?! Я с тобой не закончил!

Саша с Витей переглянулись, улыбаясь. Даже разбираться не надо — информация сама пришла в руки.

— Так, дорогой мой! — Саша подошёл к обидчику. — Не трогай пацана, лучше мне расскажи, как дела обстоят.

— А будешь молчать, мы… — Начал угрожать Витя.

— Витя, Витя, спокойно. Рано ещё.

Парень выпустил Диму из рук и подошёл к Саше. Он начал такую пламенную речь, что Белов едва не прослезился.

— Этот жирдяй, — выбросил руку в воздух, указывая пальцем на Диму, — умолчал, что Ваня влез в перепалку с Матвеем из-за него. Матвей оскорблял его, а Белов, как порядочный пацан, заступился за него. Матвей избил Ваню, но потом поставил себе повреждения, чтобы Ваню отправили на гауптвахту.

— Ты не адвокат случайно? Я просто прям вижу тебя, — Саша похлопал парня по плечу. — Кто такой Матвей?

— Это я, — раздался самодовольный голос из-за двери. Матвей широкими шагами вошёл в комнату, задрав подбородок. Он знал, что отец Вани приехал в часть и мечтал осадить его самолюбие, утереть ему нос. Витя начал задирать рукава рубашки, но Саша его остановил, преграждая путь рукой.

— Привет, Матвей, — имя было произнесено с насмешкой, — так это ты, что ли, с Ваней подрался?

— Ага. Дерётся, как девчонка, вы ему передайте, — скрипучий смех Матвея отразился от стен. Витя был готов запрыгнуть на парня и растерзать его. Белов еле удерживал друга, чуть ли не за воротник.

— Он у тебя украл часы, так ведь? — Саша наступал на Матвея, прижав его к стене. Сослуживцы оторвались от своих дел, наблюдая за развитием событий.

Они ожидали драки, чего угодно, но не разговора. А Саша уже придумал план, как доказать невиновность сына без синяков и ссадин — Белов умел ведь успешно вести переговоры.

Витя едва не испортил игру, но Саша наступил ему на ногу. Пчёлкин молчал.

— Да, часы украл. Дорогие, между прочим, вы всю жизнь будете платить! — Злобно прокричал Матвей.

— Офицеры мне говорили о телефоне, дорогой мой. Или ты перепутал мобильник и часы? — Саша улыбался, показывая белоснежные зубы. И Матвей понял, что проиграл.

— Я просто… — Матвей начал пытаться сменить маршрут. — Ну… Я имел в виду мобильник, потому что он служит мне часами.

— Как он мог украсть твой телефон, если в армии запрещены средства связи? — Продолжал допрос Белов. Он не кричал, не орал, был спокоен. Это и пугало Матвея — он не знал, чего ему ждать. Ноги задрожали немного, а глаза забегали.

— Я просто…

— Давай не будем тянуть кота за нежные места и ты скажешь, как всё было.

Витя не мог оставаться в стороне. Он оттолкнул Белова и наклонился к Матвею, тихо говоря:

— Иначе твоя семья лишится всех сбережений.

Эта угроза подействовала на Матвея даже больше, чем то, что крепкий мужик с Афганистана настроен недоброжелательно по отношению к нему. И Матвей начал признаваться во всём. Слова сыпались, как горох, дрожащим голосом, будто блеяние овцы перед бойней.

— Я просто не захотел, чтобы Ваня уходил в увольнение, у него все получалось, он живёт и не знает проблем, у него есть бабки, а у меня нет бабок, мои родители много работают, а его родители нихрена не делают, только коррупцией занимаются, я завидовал сильно, а еще я хотел почувствовать себя сильным и захотел поиздеваться над Димой.

Всё. Проблема решилась. Саша кивнул. Лицо разгладилось, а глаза перестали сверлить несчастного мальчонку.

— Вот сейчас ты пойдёшь к командиру и перескажешь эту информацию.

— Вообще-то я записал всё на диктофон, — Витя помахал устройством. — Юля учила меня всё фиксировать.

— Я лично всё скажу, честно, — Матвей кивал энергично. Саша устал от страданий и причитаний, поэтому пошёл к командиру. Витя вёл под руки Матвея, чтобы тот не сбежал. Дверь закрылась и начался гул голосов призывников.

— Матвей такой слабак, оказывается.

— Ага, только больше выпендривался.

Но одно, всё-таки, никто не сказал вслух: каждому было стыдно за то, что не сказали ничего, когда Ваню уводили в гауптвахту. Можно было бы помочь Белову-младшему избежать наказания, рассказав правду. Но все испугались Матвея, который, по сути, ничего из себя не представляет.

— А ты, Дима, козёл. За тебя заступаются, а ты рот прикрыл, как крыса, — заявил один парень.

Стрелков кивнул. На душе было паршиво, внутри грызли кошки. Дима знал, что его вина — самая колоссальная. Он не мог поднять глаз, потому что стыд убивал изнутри, ему было не по себе. Хотелось убежать, уйти, чтобы не видеть осуждающих взоров, потому что знал — заслужил…

***

— Я рад, что мы разобрались. — Генерал пожал руку Саше. — Приносим извинения за эту ситуацию. Обещаем, что в личном деле никаких следов не останется.

— Было бы здорово. — Сказал Саша. — Я знаю, что вы не виноваты, потому что у вас была неправильная информация. Что будете делать с Матвеем?

— Займёт место вашего сына, — заверил генерал. Матвей переминался с ноги на ногу и сцепил пальцы в замок. Протестовать не стал, молча принял наказание. Саша спросил, может ли он увидеть сына.

— Конечно, Александр Николаевич. Мы вас и вашего гостя, — кивнули на Витю, который совершенно не понимал, что делать, — с радостью проводим к нему.

И тут Витя, чтобы показать своё участие и не стоять истуканом, приложил руку к виску и крикнул:

— Служу России!

Генерал и Саша уставились на него, как на дурака, но не стали указывать на ошибку. За Сашей и Витей пошло несколько офицеров. Пока Белый шёл, он думал, что скажет Ване и как будет себя с ним вести. Держать ли конфликтную линию? А может, отпустить всё и забыть? Сердце трепетало в волнении от предстоящей встречи с родным сыном. Саша демонстрировал хладнокровие, но очень сильно переживал.

Дверь в изолятор со скрипом открылась. Сердце Белова-старшего пропустило удар, а затем стало чаще биться, к щекам прилил жар. Витя положил руку на спину Саши, тактильно поддерживая его.

Ваня был уверен, что к нему зашли генералы, чтобы позвать на ужин. Его глаза, большие и испуганные, встретились с суровым взглядом отца.

— Я погуляю, ага? — Витя подвигал губами как-то странно, а потом ускользнул на улицу. Ему захотелось покурить.

Саша не решался переступить порог гауптвахты. Он внезапно потерял способность двигаться, потому что был сбит с ног волной противоречивых чувств. Когда Саша увидел Ваню, он понял, как сильно ему не хватало сына. Белов подавлял в себе нежность, старался не поддаваться эмоциям, но сейчас, после полугодичной разлуки, это было невозможно.

— Бать… — С мольбой в голосе сказал Ваня.

— Батюшка в церкви, Белов, — Саша сказал свою любимую фразу и рассмеялся так легко и просто, будто не было конфликта. Ваня вскочил с скамейки и прыжком оказался возле отца. Руки обвили его шею.

— Хватка сильнее стала, — подметил Саша, — не халтуришь?

— С меня глаз не спускают. Хотят, чтобы я был достойным своего отца. Я стараюсь, но раз я оказался здесь, на гауптвахте, то не вышло.

— Мы доказали, что ты ни причём, Вань. Ты свободен. С завтрашнего дня в строю будешь. Эта ситуация, наоборот, показала, как ты изменился. Научился заступаться за слабых, не бояться отстаивать свою позицию. Ты — молодец, Ванька.

Белов-младший распрямил плечи. Улыбка дошла до самых ушей, а внутри стало так хорошо и тепло… Похвала от отца зарядила так, как не зарядило бы ничто на свете.

— Дядя Витя за тебя впрягался.

— Да он, вообще, красава. Поехал в Оренбург ради меня… Как там Настя, кстати?

***

В учительской пятьсот тридцать шестого лицея шла активная подготовка к родительским собраниям. Педагоги сверяли оценки, собирали последние новости. Даша вообще была загружена по горло: конец четверти совпал с собраниями. Котова пожалела, что дала детям проверочные напоследок: ей предстояло провести вечер в обнимку с листочками и красными ручками. Кстати, очень даже качественными. Даша мучалась, потому что ручки из ближайших канцелярских быстро текли, заканчивалась паста. Но ещё Даша пользовалась только этими ручками, потому что они напоминали о Пчёлкине.

— Когда у 6-В собрание? — Спросила Даша невзначай.

— Двадцать второго марта. А что, ты хочешь выступить на нём? У тебя и так 5-А, 5-Б, 5-В, 6-А и 6-Г.

— Ничего страшного, у меня есть окно. Просто я проверяю сейчас контрольные работы и вижу, что дети списывают. Хочу обсудить это с родителями.

Ира всё поняла. Она тайком спросила у Котовой:

— Это тот класс, где учится Настя Пчёлкина?