Драконья кровь - Сайлас - HOTD AU - PG-13 (1/2)

Бабушка называла драконов — самыми преданными существами на свете.

Выбирая себе всадника, по каким-то своим особенным критериям, они становились не просто самым чудовищным оружием в руках человека, а самым преданным другом, родственной душой. Не имя крови Таргариен, невозможно понять эту магию. По молодости ей это описывали как «одна душа на двоих», но, к сожалению, за все свои годы бабуля так и не смогла хотя бы на шаг приблизиться к этому чарующему единению. Так она мне, по крайней мере, рассказывала.

А мне довелось на себе прознать, что значит делить душу на двоих с драконом.

Моя бабуля, Леди Джозефинна Корбрей, являлась хозяйкой нашего родового замка, Дома Сердец, находящийся в долине Арренов, ниже по течению от Суровой песни. Нас окружают горы и дремучий Змеиный лес. Наш дом — древний и благородный, и был достаточно богат, пока некое проклятье не нависло над нашим родом.

Что-то пошло не так, когда бабушка попала в Королевскую гавань. Будучи единственной дочерью своих родителей, её хотели выгодно выдать замуж, сыскав достойного жениха в стенах Красного замка. Её старший брат должен был занять место Лорда Дома Сердец, пока ей была уготовлена роль уйти в другую семью. На моё удивление, бабушка с теплом отзывается о всём, чему её научила Гавань. Она видела драконов, она танцевала с таргариевскими принцами и видела сам железный престол. Огромный, пугающий, но притягивающий к себе каждого охотного до власти человека.

Но случилась трагедия. Когда её дорогой брат приехал в Красный замок вместо пожилых родителей, чтобы одобрить помолвку, он внезапно умер. Бабуля держала это в тайне, давно забытой и отброшенной. Самое главное, что она смогла вернуть фамильный валерийский меч «Покинутая», принадлежавший брату, и смогла уже дома быстро выйти замуж за менее высокородного, чем она сама. В стенах Дома Сердец и родилась моя матушка, которую я совсем не помню. Они, вместе с отцом, сгинули в горах, направляясь на поклон в Орлиное гнездо, нашим сюзеренам. Бабушка так и осталась хозяйкой Дома сердец с этим самым разбитым сердцем. Но была я, и меня бабушка оберегала как зеницу ока.

К её прискорбию, росла я очень непоседливым, свободолюбивым ребенком. И с возрастом это не изменилось.

Няньки обо мне никогда плохого слова не говорили. Меня вообще, как благородную дочь, любили в замке. Да, порой сворую пару плюшек с кухни, но всё это было для правого дела. Заботиться о своих верных рыцарях была моя обязанность, как будущей Леди Дома Сердец. Но и устроить им хорошую трепку — дело чести.

Ох, и натерпелся же Калеб в своё время. Он был ненамного старше меня, но огромное сердце бабули, которая приняла его ко двору даже в таком юном возрасте, обязывала его стать лучшим. Самый ответственный, самый отзывчивый, самый благородный и честный. Калеб старался быть примером для меня, а также надежным защитником, который, в нужное время, возьмет в руки мой фамильный валерийский меч и встанет на защиту моего дома. Поварихи шептались в коридорах небольшого замка о том, как скоро Калеб будет назван моим женихом. Год, два или же в следующем месяце? Бабуля не молодела, хотя и была достаточно крепка, чтобы не выдавать меня замуж в 11 лет.

Но внутри…

Моя кровь кипела, когда я сжимала тяжелый меч из валерийской стали. Перед сном я мечтала не о балах, а о парящих в облаках драконах. Я мечтала найти свою родственную душу, которая незримо, но была всегда рядом. Это чувство не покидало меня никогда. Словно ты не один. Тебе никогда не будет грозить одиночество.

Не знаю, виноваты ли в этом сказки, которые рассказывала мне бабушка, а может это всё просто бурное девичье воображение… Когда мне стукнуло 11, я нашла свою родственную душу. Она была, правда, всегда рядом. Мой второй, верный, немного язвительный и своенравный, но рыцарь.

Сайлас был бастардом Таргариенов. В этом не оставляли сомнений его белые волосы и кровавые глаза. Ходили слухи, что он прибыл в Дом Сердец ещё совсем маленьким мальчиком. Сбежал из Красного замка, или его кто-то сюда отправил, не важно. Сам Сайлас поклялся молчать, хотя мне всегда казалось, что и рассказывать ему было нечего. В Королевской гавани было много бастардов, идентичных царственным отпрыскам, но никто из этих бедняг не имел и шанса на кусочек власти, дарованной им кровью. Я ставила всегда на то, что бабушка в свои годы такую хорошую молву о себе оставила в замке с железным троном, что её отправили Сайласа на воспитание. Но его настоящие родители так и не объявились, не дали о себе хотя бы намека… Так мне казалось.

Пока однажды, когда сам Сайлас посчитал, что я достаточно взрослая, чтобы разделить с ним великую тайну, мы не отправились в горы.

То путешествие я не забуду никогда.

Затихшие звуки ругани, особенно Калеба, из кабинета Леди Корбрей, ознаменовали новую страницу в моей жизни. Калеб смолк, бабуля словно и не проронила ни слова, лишь махнула рукой, дав отмашку Сайласу действовать. И он начал действовать.

— Собирайся, котёнок, я хочу поделиться с тобой одной тайной, — сердце пропустило удар. Он улыбнулся мне легко да взъерошил мне волосы на затылке. Дотянуться до его в ответ я не могла. Сайлас был выше меня на головы четыре, если не больше. И он тактично опустил сам факт того, что встретились мы аккурат под дверями бабули. Он ждал этого. Знал, что я не удержусь.

Впервые без возражений я сменила платья на походный костюм.

Сайлас посадил меня на крепкую лошадь, пока сам разбирался с припасами. Нагромоздили в седельные сумки спальные мешки да съестное, и даже валерийский меч был надежно закреплен на лошади. На себя его надевать Сайлас не стал, что говорило о том, что бабуля его точно не отдала. Средство моей защиты. И только.

— Ты смотришь на него так, словно бы я его украл, — словно прочёл мои мысли. И моё насупившееся лицо быстро дало ему верный ответ, — Никуда я твой меч не забираю. Он для… — и умолк, только сейчас поняв, что маленькому ребенку не стоит знать.

— Защиты? — закончила за него я, — Куда же ты меня везёшь, раз тебе обычного меча не хватит для моей защиты?

Мои неумелые попытки в лесть только рассмешили бастарда, но всё же часть напряжения сняло. Я не буду бояться, пока он не боится. И Сайлас не испытывает страх по отношению к нашему пути. Нет. Он тоже волнуется. Это волнение пробирает до мурашек лучше холодного горного ветра. От него не закрыться плащом, волнение заставляет трястись руки, потеть ладони, а сердце пускает вскачь лучше, чем сам Сайлас управлялся с лошадью.

— Вообще-то я уже умею ездить на лошади.

— Знаю, но в этот раз ты поедешь со мной, — только и ответила юноша на мои бахвальства, плотнее запахивая плащ на нас обоих. Ткань почти полностью закрыла мою голову и большую часть пути в первый день я благополучно проспала.

Было тепло и безопасно. Мерно покачивалась лошадь при ходьбе. Шумел Змеиный лес, убаюкивал меня. И небо, тяжелое, холодное, грозилось разразиться ливнем. Дождь чувствовался в воздухе, в мокрой лоснящейся траве на предгорье, в кучкующихся серых овечках.

Сайлас оставил меня на лошади, попутно закутов меня своим теплым плащом. Сам в черном кожаном кафтане. В нём плечи юноши казались просто широченными, даже в сравнении со взрослым пастухом. В свои 17 лет Сайлас внушал всем страх своим видом. Высокий, ветер колышет белые короткие пряди. И глаза красные, от которых не скроется ничего. Так и сейчас, мелкий обман пастуха не прошел незамеченным от моего рыцаря. Именно потому что его Леди ждала поодаль на лошади, он не стал лишать мужика вороватой руки. Лишь поймал зазевавшуюся овечку, да веревкой привязал к нашему коню.

— Зачем она нам? Мы разве взяли недостаточно еды?

Раздраженный Сайлас дернул веревку, проверяя крепость узла, но его пыл не оценил наш конь, который дернулся от рыцаря в сторону. Я тут же усмирила его, берясь за поводья.

— Для нас достаточно, котёнок, — так же беря под узды свой гнев, ответил рыцарь, — Но завязывать дружбу на голодный желудок никто не захочет. Поэтому это не нам угощение.

Овечка, ничего не подозревая, продолжала щепать траву на зеленых горных склонах.

Мой взгляд устремился туда, где тропа скрывалась в низких облаках. Туда, куда лежит наш путь.

— В той стороне никого знатных не живет, — негромко произнесла я ветру, — Целый баран на ужин… Тот, с кем ты хочешь меня познакомить, очень… Важный. Почему раньше вы не устраивали встречу? Бабуля давно меня познакомила со всеми знатными домами долины.

— Ты была ещё слишком мала, — запрыгивая на седло позади меня, — По правде говоря, твоя бабуля всё ещё так считает, но мне удалось уговорить её. Тебе не нужно быть взрослой, чтобы познакомиться с ним.

— Почему ты так считаешь?

— Не я считаю. Он так сказал. Просто поверь мне, котёнок.

Просто поверить. Сайлас говорит это так легко, отлично зная, что я ему уже верю.

С самого детства я доверяла этому юноше больше, чем родной бабуле. Кормилицы смеялись сквозь слёзы, что никому не удавалось успокоить меня в младенчестве, кроме как моей матушке и Сайласу. Тогда ещё сам мальчишка, он нянчился со мной у колыбельной. Мамы не стало, а он продолжает со мной нянчиться, хотя я изо всех сил старалась быть взрослой. Но, как и любой ребенок, я быстро уставала, канючила и упрямо ворчала. Сайлас никогда на меня не кричал. Делал частые остановки, даже раньше, чем я успею пикнуть. Он рассказывал о цветах и травах, которые водятся в ближлежайших от Дома Сердец горах. Как по облакам понять переменчивую здесь погоду.

В первый день мы не успели добраться до нужного нам места, поэтому ночь мы провели под огромной раскидистой елью. Иголки мне казались мягкой периной, а за счёт сухостью ельника, тепло быстро окутало моё маленькое тельце в шерстяной мешке. Облака рассеялись, открывая темное небо, усеянное звездами.

— Сай, — шепнула я в ночи. Рыцарь сидел у огня, лицом ко мне, и пламя отражалось в его кровавых глазах, — Ты ведь не собираешься никуда уходить?

Юноша улыбнулся уголком губ:

— Спи спокойной. Никуда я не уйду.

— Нет. Я не об этом. Мне почему-то кажется, что после этого путешествия ты уйдешь. Словно ты прощаешься, — мой голосок был не громче ветра, но Сайлас всё расслышал.

Блуждали тени среди еловых веток. Звезды безмолвно наблюдали с вышины небосвода, а величественные горы громадами скальными нависали над нами.

Пламя и кровь в его глазах.

— Ничего от тебя не утаить.

Этот тон был до дрожи пугающим. Сайлас никогда на меня не кричал, не ругался, но со всеми другими людьми он был безжалостен. В нём не было такого благородства, как в Калебе. Бескорыстную помощь от Сайласа не дождешься. Его не обмануть, быстрее получишь вспоротую глотку. Но лишь со мной…

— Я ведь даже твоей бабушке не сказал…

— И не нужно! — тут же пискнула я, ощутив вернувшегося моего любимого Сайласа, — Если тебе что-то не нравится у нас дома, то скажи это мне. Я всё исправлю! Я будущая Леди Дома Сердец, меня послушаются!

— Послушаются? — смеется он недобро, — А если я не послушаюсь и уйду, то, что ты сделаешь? Прикажешь мне остаться? Запрешь меня? Закуёшь в цепи? — все озвученные опасения никогда бы не пришли в голову маленькой девочке, которая только вступает в юношескую пору, — Я останусь с тобой, котёнок, не потому что ты мне приказала или твоя бабуля. И не назло этому придурку Калебу. Я хочу всегда быть рядом с тобой, но я должен буду уйти. Рано или поздно.

В его сжатых ладонях читалась вся та сила противоречий, которые сейчас испытывал. Я чувствую их.

— Куда?

— Пока не знаю. Но я уйду, чтобы вернуться за тобой.

— За мной?

Сайлас поднял на меня красные глаза. В них мне чудилось зарево кровавого рассвета. Реки крови и пылающие замки.

— Да. Я заберу тебя туда, где наше место.

Но я, по детской наивности, не восприняла эти слова всерьез. Я совершенно ничего не поняла, а сила этого обещания больше пугала, чем давала покой. Поэтому мой звонкий смех раздался под пышной елью. Он уносился в горы, проходил сквозь них и растворялся в ветре.

— Не может быть места лучше, чем наш дом.

Мой ответ остался без комментариев.

В силу своего возраста и скудности имеющейся информации, я не могла понять, почему Сайласа выжигает изнутри гнев, обида и боль. Почему он так старательно делает вид покорного слуги в глазах Леди Дома Сердец, почему терпит Калеба. Сайлас был удобен и безжалостен к врагам. Что ещё можно было требовать от него?

Напротив, это именно Сайлас должен был требовать от нас всего, что ему причитается по праву.

Потому что клинок из валерийской стали идеально смотрится в его руках. Большой рубин в навершии загорается ярче, блестит пылающим закатом. Я со стыдом признаю, что Покинутая на поясе Сайласа выглядит лучше, чем в руках Калеба.

Сайлас мог просить у моей семьи всё. Все королевства должны были склониться перед ним, как в свою пору перед Эйгоном Завоевателем.

Потому что тот, с кем меня хотел познакомить Сайлас — был дракон.

— Не бойся, котёнок, — чувствую тяжесть его руки на своём плече, — Он боится больше всех нас.

— Не буду бояться я, — онемевшими губами, — Не будет бояться он.

Сайлас одобрительно кивнул, садясь прямо на траву рядом со мной. Я же встала как истукан, продолжая смотреть, как дракон сжирает бедную овечку.

В горах, где-то между небом и землей, среди низких облаков, скрывается пещера с заточённым в ней драконом. Обычно он не рычит, сотрясая скалы, а поёт грустную песню, едва ли отличающуюся от воющего ветра. Чешуя его была чернее ночи. В полумраке пещеры она переливалась багровым и стальным. Его голову венчали два изгибающихся рога, настолько острых, что сомнений в их опасности не было. Как и когтей. Дракон не мог в пещере расправить крылья полностью, но красные перепонки с рубиновым рисунком вен, меня восхитили до мурашек. А ещё глаза… Глаза его были такого же цвета, как у Сайласа.

Судорожно обернувшись, я встречаюсь с таким же взглядом. Юноша на меня смотрел с той же тоской, что и дракон в пещере.

Мне захотелось плакать. За них двоих.

Я прячу слёзы от их взглядов, устремляя лицо навстречу ветру. Носом стараюсь шмыгать негромко, но эти позорные слёзы не получается сдержать, видя… чудовище? Самого опасного существа на свете? Дракона.

— Как он… — шмыг, — …здесь оказался?

Сайлас позволял мне оплакивать его тяжкую судьбу.

— Твоя бабушка приказала его заковать здесь.

— Зачем?

— Это лучше, чем убить его. Ты ведь не глупая, котёнок. Хотя… Наверное тебе стоит действительно всё объяснить.

Тяжелый вздох Сайласа был чем-то похож на скулёж лежащего в пещере дракона. Вновь юноша погружается в собственные размышления, молчит, как и весь путь сюда. Он так и не смог сделать выбор. Тогда я решила сделать его за него.

Первый шаг был самым страшным. Казалось, земля уходят из-под ног, шатается, такая неустойчивая. Летать было проще, чем идти к нему. Но я не остановилась. Теплый плащ по моему росту шуршал о невысокую траву. Ветер трепал мои выбившиеся из косы волосы. Я боялась моргнуть и потерять эту нить, которая вела меня к нему.

Он боялся, как и я. Но ещё он безумно скучал. Ему было очень одиноко все эти годы. В нём было столько боли, скопившейся нежности, но ни капли гнева на меня. Моей вины во всём этом он не видел. Не осуждал.

Поэтому мне удалось подойти к дракону так близко.

Его морда была испачкана бараньей кровью, но меня это не отталкивало. Рубиновые глаза с вертикальным зрачком святились изнутри каким-то дымчатым светом. Как зарево пожара в дыму. Дракон распахнул пасть, когда я протянула ему ручку. Клыки влажно блестели.

Позади раздался скрежет обнаженного клинка.

— Поранишь её, ящерица, я тебя лично обезглавлю.

Валерийская сталь нужна была для дракона. Сайлас сам первый вскрыл бы себе глотку этим клинком, чем позволил мне пострадать по его вине.

— Всё хорошо, — говорю я им обоим. Мой голос эхом разносится по небольшой пещере.

Мои руки пачкаются в крови, когда дракон дает мне себя коснуться. Гладить драконью морду оказалось так странно, чешуя была не холодной, а теплой, словно кожа живого создания. Рокот из пасти низко зазвучал, не давая никак Сайласу расслабиться. Юноша вскакивает с травы, держа в руках Покинутую, когда я падаю на обуглившуюся землю, придавленная мордой дракона. Нет, он не пытался напасть на меня. Так сильно ему хотелось моих касаний.

— Ну что за нахальная ящерица… — ворчал Сайлас, уже чуть спокойнее относясь к происходящему. Меч не убрал, но был до глубины души оскорблён, когда дракон уже с угрозой зарычал на него.

Драконы те ещё собственники.

А я смеюсь, обнимая морду чудовища. Моя одежда пачкается кровью. Вся я в крови. Драконий язык, который вылизывал мои крошечные ладони, делу не помогал от слова совсем.

Когда Сайлас точно понял, что мне не угрожает никакая опасность, он убрал клинок с рубином обратно в ножны и сел чуть поодаль. Всё же именно для этого он и привел меня.

— И всё же, я не понимаю, почему он в цепях здесь, — попыталась вернуться к мучащим меня вопросам, — Разве драконы не должны быть на Драконьем камне или в Драконьем логове?

Рыцарь терпеливо держал ответ.

— Должны быть. Но в Драконьем логове держат только прирученных королевской семьей, так же, на цепи, под землей. И выпускают их только по прихоти хозяев. На Драконьем камне дело обстоит несколько иначе. Там живут прирученные драконы по своей воле, насколько это вообще возможно. Там они гнездятся охотнее, всё же именно на этот остров драконы прибыли в Вестерос после падения Древней Валлирии. Но существуют и дикие. Их не много. Их никто удержать не может. Летают где хотят.

— Тогда почему этот дракон в цепях?

— Драконы не вылупляются просто так. Для этого нужен Таргариен с сильной кровью. Это магия, котёнок. И право на эту магию есть только у законных представителей дома. Возникнут вопросы, каким образом вылупилось яйцо. Захотят его забрать, а может и убить. Я не хотел ни одного из этих исходов.

— Ты украл его? Яйцо, из которого он вылупился.

— Возможно ли назвать кражей то, что никому не нужно? Оно обрело ценность только здесь, в Доме Сердец. Поэтому оно моё. Этот дракон наш, котёнок.

Но я чувствую — Сайлас не договаривает. Он слишком тщательно подбирает слова. Он мне не доверяет? Или может считает слишком маленькой знать всю правду? Ничего из этого не подходит.

У него были свои планы на счёт всей правды. У него вообще, были грандиозные планы, спрятанные от меня облаками. Потому что знай я всё тогда, ничего бы не произошло. Не пролилось бы столько крови. На мне самой не оказалось бы цепей. И не было бы столько крови на руках.

— Раз он наш, тогда мы обязаны о нем позаботиться!

Дракон недовольно заворчал, когда его голова упала на землю. Я поднялась порывисто. Стала рассматривать его мощные лапы. Железо уродливо впивалось в плоть, ломало чешуйки и уже давно оставило неисправимые шрамы.

— Мы должны освободить его!

Сайлас качает головой:

— Это слишком опасно. Он зверь, рано или поздно он подастся голоду и спустится с гор. Драконы растут пока едят. На воле драконы вырастают до исполинских размеров. Нам не удастся его скрыть! — повышает голос по мере моего наплевательства на его слова, — Да послушай же ты меня!

Дракон зарычал не из-за боли, а из-за хватки на моём детском плече.

— Мы сделаем ему новые оковы. Свободнее. Пока не станет безопасно для него.

Пытаясь донести до меня свою мысль, рыцарь опускается перед мной на колени. Смотрит глаза в глаза, да рукам обнимает плечи. Больше он не кричал.

— Котёнок, ты же понимаешь, что безопасно для него станет только в двух случаях. Когда я стану законным представителем Таргариенов, или когда право владения драконом распространится на бастардов. И оба этих варианта невозможны. Короли слишком жадные до своей власти.

— Тогда сам стань королём!

Детская, совершенно глупая прихоть прозвучала раскатом грома в пещере. Даже дракон обратил на меня свои рубиновые глаза.

Сайлас поражённо смотрел на меня пару мгновений, прежде чем расплыться в счастливой улыбке. Самой теплой, самой сердечной. Таким я его ни разу в жизни не видела. В этот момент я перестала испытывать разрывающую меня боль от несправедливости. Я ощутила покой и единение.