7.2. Дева и Тьма (1/2)

Она поняла, что переоценила свои силы, когда боль в спине и ногах начала действовать ей на нервы.

С одной стороны, подобное радовало. Чувствовать отрезвляющее живое покалывание в мышцах, лёгкую истому от ходьбы и усталость в бёдрах казалось лучшим подарком из возможных. Яират почти забыла, каково это: ощущать крепкую конскую спину под собой, держать ступни в стремени и вдыхать чистый, освежающий воздух сезона кальт под мерное покачивание седла.

С другой стороны, даже несмотря на ежедневные тренировки, лечебный массаж и постоянный контроль собственного состояния, тело слушалось с трудом. Ноги отвыкли ходить так же бойко и прытко, как раньше, а спина едва выдерживала обрушившуюся на неё нагрузку. От свежих порывов ветра кружилась голова, а мельтешащие перед глазами снежинки только мешали удерживать внимание на дороге.

К тайному облегчению Яират, девчонка-шегрийка заметила её проблему до того, как запасы упрямства магички подошли к концу.

— Эй, леди целительница, давай дуй в повозку, — бесцеремонно остановила процессию Шайни после целого часа лицезрения мук спутницы. — А то, того и глядишь, свалишься с лошади.

— Не свалюсь, — сквозь зубы процедила нортийка, внутренне борясь с одолевавшим её желанием принять столь разумное предложение.

Ей совсем не хотелось показывать свои слабости перед чужаками, однако и спутница оказалась не лыком шита.

— Не, так не пойдёт, Яират, — покачала головой шегрийка. — Мы, конечно, славные ребята, но копать могилу тебе посреди поля не станем. Земля промёрзшая, лопат нет, да и лень как-то. Ну сама понимаешь, да? Так что перемещайся в повозку и отдыхай. А как станет лучше, можешь продолжать заниматься самоистязанием. По рукам?

Магичка буркнула что-то себе под нос, но с лошади слезла и медленно, пошатываясь, прошла к повозке, где её ожидал заинтересованно сверкающий золотистыми глазами Шэйн. Шайни же ловко вспрыгнула на спину вороной кобыле и довольно продолжила путь уже верхом на ней.

— Я Шэйн, — не зная, с чего начать разговор, глупо улыбнулся шегриец.

— Я знаю, — фыркнула девушка, мельком оглядывая небольшой кузов повозки.

Конструкция была хлипкой и явно прошедшей не через одни руки, но каким-то чудом всё ещё держалась на ходу. А места внутри оказалось достаточно даже для парочки тюков с одеждой и чего-то длинного, завёрнутого в грубое потёртое полотно. Юноша заметил скользящий по ткани взгляд магички и добродушно пояснил:

— Это глефы. По одной на каждого. В наши времена без оружия никак. Куда не сунься — везде найдётся пара-тройка желающих перерезать нам глотки и отрубить рога. Так что временами припугиваем самых наглых.

— И что? Помогает? — хмыкнула Яират.

— А то, — самодовольно сверкнул улыбкой Шэйн. — Хотя в последний раз едва ноги унесли. С людьми наше оружие легко справляется, но вот напоролись-то мы не на людей…

Девушка подняла голову и внимательно посмотрела в янтарные, чуть светящиеся в полутьме повозки, глаза юноши.

— Тогда на кого? — закономерно спросила она.

— Да откуда нам знать? — пожал плечами шегриец. — Но выглядели жутко. Как бестелесные духи или тени. Одним словом — нежить.

— Нехорошо это… — согласно пробормотал сидящий на козлах Шегерт.

Снег, непрерывно падающий уже несколько часов, усилился, и мужчина с недовольством посмотрел на хмурое небо. Такие мрачные серые тучи обычно предвещали бурю, а буря была существенной проблемой для хлипкой повозки, покрытой старой парусиной.

— Тогда почему продолжили путь? — прижала колени к груди Яират. — Раз появляться вне поселений так опасно — зачем снова идти навстречу смерти?

— Сидеть в захолустье вроде вашего Тари-Тёрна и трястись за свои жизни весь сезон кальт ещё глупее, — раздался снаружи звонкий голос Шайни. — Мы сумеем постоять за себя, леди целительница. Если, конечно, нам «посчастливится» снова встретиться с полчищем этих тварей.

Магичка пожала плечами. Судя по ране Шэйна и количеству крови, которое он потерял, бахвальство шегрийцев было лишь отчасти оправдано.

— Спусти штаны, — вспомнив о незаконченном деле, приподнялась с места Яират. — Мне нужно осмотреть шрам.

Шэйн тут же оживился и с превеликим удовольствием оголил ногу, демонстрируя крепкие мышцы и жуткий рваный шрам.

— Болит? — присев рядом с путником, спросила девушка.

— Нет, совсем как новая, — горделиво ухмыльнулся шегриец. — Ты мне жизнь спасла. Даже не знаю, как благодарить.

— Не подлизывайся к ней, Шэйн, — послышался смешок Шайни. — Я ведь всё слышу. Только попробуй протянуть к нашей леди целительнице свои загребущие ручонки — сразу вышвырну в поле. И без глефы.

— Молчу-молчу, — притворно залепетал юноша, подмигивая Яират правым глазом. — Я просто хотел сказать Яират, что она прекрасная целительница.

К его недовольству, магичка была гораздо сильнее заинтересована больной ногой, чем её хозяином. В руках девушки загорелось похожее на дымку зеленоватое пламя, и она принялась водить им по шраму, чуть прикрыв глаза и закусив нижнюю губу.

— Дело не в том, что я «прекрасная целительница», — вдруг заявила Яират. — Тебе просто повезло родиться энтрэ. Магией можно без особого труда вылечить мага. С полумагами, вроде тебя, чуть сложнее. А будь ты простым человеком, то давно умер бы от потери крови.

— Это ещё почему? — удивился Шэйн, кутаясь в тёплый плащ.

— В простых людях почти нет чистой энергии. Их резерв так мал, что лечебная магия делает только хуже.

— Значит, будем считать, что я родился под Счастливой Звездой. Как она там называется, а, Шайни?

— Эстэр, — помогла вспомнить сестра. — По крайней мере, нортийцы кличут её так.

Яират вздрогнула. Короткое слово из пяти букв на миг пошатнуло душевное равновесие девушки, но она быстро взяла себя в руки и снова принялась осматривать рану. К счастью, та действительно зажила: остался только рваный шрам, но и он, судя по быстроте регенерации, должен был со временем исчезнуть.

— Шайни, нам лучше не оставаться ночью в открытом поле, — вдруг подал голос молчаливый Шегерт. — Ветер всё поднимается, а к ночи дороги совсем заметёт. Придётся найти место для ночлега.

— Да, ты прав, — кивнула брату шегрийка. — Эй, Яират, не знаешь, есть тут поблизости деревня или селение?

Магичка задумчиво облизнула пересохшие губы. Она не хотела останавливаться, но аргументы возничего были слишком логичны, чтобы игнорировать их. Девушка выглянула из-под навеса повозки, ощущая, как стремительно тают на коже ажурные снежинки, и выдохнула:

— Да, есть одно место.

Следующие пару часов они провели в непринуждённых разговорах о погоде и нравах нортийцев, над которыми шегрийцы то и дело подшучивали. Яират кисло слушала беззлобные насмешки Шайни, тихо перебирая вещи, которые взяла с собой в дорогу. На сборы у неё было не так много времени, а потому в холщовую сумку пошли только лекарства, сменная одежда и книга, которую магичка должна была вернуть её хозяину.

Она взяла потрёпанный том в руки, чувствуя запах вереска и старых, пожелтевших от времени страниц. Четырёхлистный клевер на обложке слегка потрескался, но всё ещё сохранял зеленоватый оттенок.

«Сколько же людей держало её до меня?.. — мельком пронеслось в голове Яират. — Сколько поколений магов училось по этой старой книге? Она выглядит так знакомо, будто я уже видела её раньше. Будто держала этими самыми руками, перелистывая страницу за страницей под светом магической лампы».

Навязчивые мысли, которых так опасалась магичка, на миг заполнили сознание, однако были сметены волной отрицания.

Нет, она не могла держать эту книгу ранее.

Ведь книге, должно быть, сотня-другая триплексов.

А ей, Яират, чуть больше пяти.

— В сезон кальт слишком рано темнеет, — недовольно бросила Шайни, оторвав девушку от её мыслей. — Так где там твоя деревня?

— За тем холмом, в низине, — спрятав фолиант обратно в сумку, махнула рукой магичка. — Едем прямо и не сворачиваем. Через час будем на месте.

На самом деле Яират не хотела появляться в родном селении. У неё было плохое предчувствие относительно этого места, но оно было самым близким укрытием для ночлега в предместьях. Так что выбирать не приходилось. К тому же нортийка всё ещё ощущала усталость и втайне мечтала о мягкой постели взамен трясущейся старой повозки.

Снег действительно усилился к вечеру, заставив продрогшую от езды верхом Шайни тихо ругаться на своём малопонятном языке и то и дело таскать у брата флягу с горячительным. Шэйн болтал без умолку всю поездку, рассуждая о том, как здорово они проведут время в Дэстино, который являлся конечным пунктом назначения для компании, и даже приглашал Яират присоединиться к ним в путешествии по тёплым краям.

— Ну заскочим в Сэнэри, отдашь свою книжку, скажешь спасибо отправителю, а потом-то что? — не понимал скепсиса нортийки юноша. — Вернёшься в Тари-Тёрн? Останешься в столице? Сезон кальт долгий, а Норт не самое гостеприимное место для пребывания. Я бы на твоём месте подумал над предложением.

Магичка пожала плечами. Ей не хотелось думать даже о том, что будет, когда она прибудет в Сэнэри, чего уж говорить о более отдалённых событиях. Но странное чувство в груди не позволяло остановиться и поразмышлять над этим. Оно лишь подсказывало, что нужно идти дальше, вперёд, в неизвестность, которой Яират так страшилась и которую так бессознательно жаждала.

— О, кажется, я вижу огоньки, — довольно привстала на стремени Шайни. — Мы почти у цели!

Действительно, сразу за холмом открывался вид на маленькую деревушку в пару десятков домов, из труб которых мерно курился сизый дымок. Посреди пустынных равнин и холмов предместий поселение казалось настоящим оплотом уюта, укрытым от непогоды крепкими крышами и бревенчатыми стенами.

Хлипкая повозка неторопливо спустилась вниз, оставляя за собой след на снегу, и вскоре оказалась посреди родной деревни Яират.

— Надо бы попроситься к кому на ночлег, — задумчиво пробормотала Шайни. — Если, конечно, они не испугаются нас, как те неотёсанные мужланы в Тари-Тёрне.

— Не испугаются, — заверила магичка. — Здесь постоянно останавливаются торговцы, людям не привыкать к новым лицам.

— А к рогам? — недоверчиво поинтересовался Шэйн.

— Вот и узнаем, — хмыкнула Яират. — Впрочем, может, нам и не придётся идти в местную таверну. Мой старый дом совсем рядом.

Шегрийцы бодро кивнули и двинулись по направлению к указанному месту, не обращая внимания на удивлённые лица, посматривающие на них из окон. Правда, уже на подходе магичка ощутила неладное и остановилась.

Из трубы её старого дома, где давно никто не жил, медленно клубился дым. В маленьких окошках сияли отблески нескольких свечей и виднелись силуэты незнакомых Яират людей.

— Эй, а ты точно уверена, что это твой дом? — спросила Шайни, обеспокоенно поглядывая на спутницу.

Целительница не ответила. Её глаза, не мигая, наблюдали за старой бревенчатой лачугой, где она провела всё своё детство и где теперь жили другие люди.

К горлу подступил странный горький ком, но магичка всё же подошла ко входу и неуверенно постучалась.

Дверь открыла молодая девушка с длинной косой до пояса и большим округлым животом. Из-за её спины бойко выглядывал маленький карапуз, вдумчиво посасывающий грязный палец и явно не подозревающий, что скоро его ждёт сюрприз в виде братика или сестрёнки, а может, обоих сразу. Селянка, у которой под глазами уже проступили первые усталые морщинки, недоумённо спросила:

— Вам чего? Если к мужу, то он ещё не вернулся с лесопильни.

Яират моргнула, словно пыталась снять наваждение. Но жительница деревни осталась стоять перед ней такая же реальная, как и сам дом, которому успели залатать вечно протекающую крышу и покрасить ставни на окнах. Всё казалось таким подходящим, что не оставалось сомнений: здесь уже давно живёт другая семья. Только она сама, магичка из Тари-Тёра, казалась единственной неуместной деталью, возникшей на пороге чужого дома, словно гром среди ясного неба.

— Я… — пытаясь заглянуть внутрь через плечо селянки, растерялась целительница.

В полутьме холла не было видно ничего из прежней утвари вроде любимых игрушек девочки, которую когда-то давно звали Селестой, или набора оловянной посуды, которой мать этой Селесты дорожила больше, чем собственной жизнью. Нет, теперь на полу лежала маленькая детская тележка с глиняными фигурками, а полку с посудой заполняла более новая и начищенная до блеска. Всё стало другим, всё изменилось, всё поменяло цвет и форму.

Да и сама Селеста уже давно превратилась в кого-то другого, кто больше не боится высокородных магичек и носит длинные изящные сапоги вместо деревянных, замызганных уличной грязью башмаков.

— Эй, вы, в капюшонах! — вдруг окликнул путников женский голос. — Прочь от дома! Хотите найти место для ночлега — ступайте в таверну. А девчонку мне тут не пугайте, ей ещё месяц носить ребёнка под сердцем.

Яират обернулась, услышав знакомые полудобродушные-полунастороженные нотки. На пороге соседнего дома стояла дородная женщина в годах с масляной лампой в руке и тёплым платком поверх седеющих волос.

— Каэри… — узнала дотошную соседку целительница.

Женщина в платке сощурила глаза, недоверчиво присматриваясь к лицу незнакомой девушки, и вдруг ахнула:

— Селеста? Это ты?

Детское имя больно резануло слух, но магичка через силу кивнула. Она не знала, может ли по-прежнему притворяться той, кем была раньше, да и вообще с трудом понимала, что делает в такой поздний час рядом с чужим домом.

— Святая Тария, да ты словно стала другим человеком! — подойдя к Яират и внимательно осмотрев её в свете лампы, воскликнула женщина. — Твоё лицо совсем как у взрослой, а твои волосы отросли почти до колен. И твои глаза… они такие яркие теперь, словно жидкое серебро. Что же с тобой произошло, милая? Неужели это та городская ведьма наколдовала?

Целительница поморщилась, чувствуя, как нарастает раздражение, и коротко бросила:

— Пожалуй, мы действительно переночуем в таверне. Этот дом, очевидно, уже давно занят.

Она отвернулась, пытаясь скрыть смятение во взгляде и молча кивнула шегрийцам. Те оказались достаточно понятливыми, чтобы развернуть повозку раньше, чем Яират придётся растолковывать всё на словах.

К счастью, за ними никто не побежал и пускаться в долгие объяснения не пришлось.

В таверне их встретили теплее, чем в случае с Тари-Тёрном. За ножи никто не брался, а говорили здесь куда спокойнее, хоть и буравили путников время от времени недобрыми взглядами. Шайни даже удалось выбить из хозяина комнату с двумя кроватями, которые она тут же застолбила для себя и Яират. Недовольные таким положением дел представители мужской половины компании некоторое время возмущались, но горячий ужин быстро примирил путников, и уже через полчаса все четверо сидели за крепким деревянным столом, поглощая чуть пережаренное мясо и запивая его глинтвейном. Причём захмелевшие от крепости вина шегрийцы умудрились так достать местного музыканта, что тому пришлось аккомпанировать Шайни на дульцимере, пока девушка распевала излюбленные в Норте песни.

Впрочем, именно благодаря этим песням путники всё же получили снисхождение у жителей деревни. Большинство из них оценило хороший звучный голос лохматой золотоглазой шегрийки, которая вдобавок неплохо танцевала, а один из проезжих торговцев, в порыве небывалой щедрости, даже подарил ей тёплую вязаную шаль.

Яират, критически поглядывающая на всё это действо, молча елозила вилкой по тарелке с мясом и искала предлог, чтобы улизнуть подальше из шумной душной таверны хотя бы на пару минут. Но вечно мельтешащая перед глазами Шайни, причудливо выплясывающая с братьями какой-то шегрийский танец под нортийские мелодии, не спускала с магички глаз. Разгорячённая, с лёгким румянцем на смуглых щеках и блестящими глазами, она несколько раз зазывала Яират потанцевать вместе с остальными, однако целительница лишь кисло мотала головой в ответ.

Ей не хотелось участвовать во всеобщем бессмысленном веселье. Она только смотрела, как шегрийцы отплясывают наравне с местными, как служанки разносят новые порции пенного эля, а в таверну заходит всё больше привлечённых шумом пирушки селян.

Наверное, девочке по имени Селеста такое пришлось бы по духу. Она бы с восторгом присоединилась к собравшейся толпе и так же, как остальные, затянула бы очередную балладу.

Но Яират больше не была девочкой по имени Селеста.

И особого повода для плясок не видела.

— Эй, леди целительница, чего сидишь киснешь? — вдруг прозвучало над самым ухом магички. — У тебя такой вид, будто съела целую пригоршню чеснока.

Шайни, в очередной раз решившая попытать удачи с идей заманить мрачную нортийку на танцы, плюхнулась на соседний стул. Её тёмно-зелёная приталенная рубаха из-за духоты была расстёгнута до самой груди, а рукава одежды — закатаны до локтей. Тёмные вихры чуть липли ко лбу от пота, однако в золотых глазах не было заметно и толики усталости.

— Не твоё дело, — огрызнулась Яират, перемещая взгляд от глубокого декольте шегрийки на кружку с давно остывшим глинтвейном.

— Конечно моё, мы же путешествуем вместе, — пожала плечами Шайни, мельком посылая воздушный поцелуй незнакомому молодому парню. — А путешествие должно проходить весело.

— Ты слишком легкомысленна, — поморщилась целительница. — Может, для тебя жизнь и похожа на один большой кутёж, но вот я просто хочу добраться до своей цели как можно быстрее. И желательно без похмелья.

— Эй, кто сказал, что жизнь для меня — кутёж?! — с притворным возмущением воскликнула шегрийка.

— А разве нет? По-моему, ты только и делаешь, что ищешь веселья, — холодно буркнула Яират. — Вместо того, чтобы запастись провиантом, проверить лошадей и выспаться перед завтрашней дорогой, ты напилась и скачешь по всей таверне, словно горная коза. Для чего вообще вам понадобилось ехать в такую даль как Дэстино?! Участвовать в пирушках с тем же успехом можно и в Норте.

Улыбка Шайни заметно померкла, уступив место непривычной для её простого лица задумчивости. Однако спутница всё же ответила на резкий выпад магички:

— Значит, хочешь понять, почему я так стремлюсь путешествовать? Дело в том, что я желаю увидеть что-то большее, чем то, что наблюдала с детства. Мне хочется ощутить солёный запах моря, услышать плеск волн и звучание незнакомой музыки, хочется посмотреть на другие народы, на другую жизнь, другие порядки. Дело в том, Яират, что только так я смогу понять, где мой дом, где моё место. Может, я даже вернусь обратно к своей семье. Пока не знаю точно. Но мне это необходимо, мне нужен Путь, понимаешь?

Целительница изумлённо подняла глаза на шегрийку, которая ещё пару минут назад заливисто хохотала над сальными шуточками проезжих торговцев, а теперь с такой неожиданной серьёзностью и осознанностью пыталась говорить о важных для неё вещах.

— Скажи, Яират, ты когда-нибудь чувствовала, что Дорога зовёт тебя, манит отправиться в путь, в неизвестность, в темноту? — тем временем продолжила Шайни, пристально глядя на магичку. — Ты идёшь и идёшь по ней до самого Конца, не боясь того, что будет впереди. Ведь прошлое осталось позади, оно не подвластно нам. Мы лишь можем вынести из него ценный урок. А будущее покрыто завесой неопределённости. Так зачем переживать о том, что было или будет? Дорога нужна для того, чтобы идти. Я хочу посмотреть, куда она меня приведёт. И даже если конечная точка окажется не такой, как я ожидала, у меня всегда будет память о том, как я была счастлива когда-то, танцуя в таверне, «словно горная коза», и путешествуя вместе с дорогими мне людьми.

Нортийка резко опустила голову, не выдержав испытующего взгляда оппонентки. Стыд за резкие необдуманные слова настиг её слишком быстро, и теперь целительница растерянно пыталась собраться с мыслями, чтобы выдавить из себя хоть какое-то извинение. Шайни, такая шумная и весёлая, вдруг перестала казаться ей просто легкомысленной молодой девчонкой с ветром в голове. Наоборот, теперь это она, Яират, выглядела глупо со всеми своими упрёками. В конце концов, даже если отбросить рассуждения, Шайни и без чужих нареканий знает, как ей жить. У магички не было права осуждать её. А уж тем более —

оскорблять.

— Слушай, я… — начала девушка.

Договорить она не успела, потому как пританцовывающий неподалёку Шэйн вдруг плюхнулся на соседний стул и заговорщическим тоном возвестил:

— Не верь ей, Яират. Я почти полностью уверен, что она сбежала из семьи лишь потому, что ей не дали Золотую Глефу.

— Чушь! — тут же среагировала Шайни, возмущённо скрестив руки на груди.

— Да-да, конечно, и бобов в еду Старосте ты просто так подсыпала, от широкой и доброй души. Бедный старик сутки не выходил из кустов, — ехидно заметил Шэйн, показывая сестре язык.

— Нечего было засуживать меня! — парировала шегрийка.

— Он просто отказался вручать ей Золотую Глефу из-за того, что она чуть не прибила своего партнёра по спаррингу, который оказался внучком Старосты, — коротко пояснил юноша, заметив недоумённый взгляд Яират.

— Что ещё за Золотая Глефа? — удивлённо подняла брови целительница. — И почему она так важна?

— Это награда за высшее мастерство бойца, — бросил Шэйн. — Её дают тем из нас, кто прошёл все Испытания Воина и показал значительные результаты. Обычно такой привилегии удостаиваются только мужчины, поэтому Шайни с детства пускает слюни на Золотую Глефу. Она ведь одна из немногих женщин нашего народа, которая избрала путь Воительницы. Впрочем, оно и неудивительно: моя сестра с самого детства только и делала, что дубасила парней. Ты бы видела, как они верещали и разбегались, стоило ей появиться в людном месте. Знали бы бедняги, что она таким образом всего лишь пыталась подружиться.

Шегрийка обильно покраснела, принявшись сверлить брата недовольным взглядом. Шэйн же сделал вид, будто не замечает ярости сестры, и продолжил:

— Так вот на чём я там остановился? В общем, к совершеннолетию Шайни перебила всех своих сверстников и тем самым отвоевала себе сначала Бронзовую, а потом и Серебряную Глефу. Но лакомым куском для неё всегда была Золотая. Только наш Староста — упрямый осёл, а потому всё брюзжал, что Шайни «женщина» и что «женщинам пора бы научиться чтить традиции». Но моя сестра тоже не промах: перелопатила все способы получить Золотую Глефу и нашла среди них один безотказный. Суть была в том, чтобы вызывать на Дуэль Чести самого сильного противника своего возраста. Ну а внучок Старосты как раз оказался таковым. Досталось же бедняге. Хотя Шайни тоже неплохо отхватила: до сих пор шрамы не зажили.

Шегриец рассмеялся, отхлёбывая из кружки пенного эля, в то время как его сестра едва ли не закипала от злости.

— Ну и гад же ты… — прошипела она, насупившись.

Её пальцы крепко сжались на деревянном подносе, и Шэйн нервно сглотнул, предчувствуя беду.

— Я тебя тоже люблю, сестра, — торопливо ответил юноша и, прежде чем шегрийка успела метнуть в него своим орудием, ретировался обратно в толпу танцующих.

— Ну вылитый гадёныш! — стукнула кулаком по столу Шайни, тщетно пытаясь рассмотреть среди толпы знакомые рога. — Не верь ему, Яират, всё было совершенно не так.

— Разумеется, — хмыкнула магичка, поднимаясь с насиженного места.

В таверне стало так шумно и жарко, что у целительницы разболелась голова. Ей хотелось вдохнуть свежего воздуха, а снег за окнами дома как раз утих. Лучшего повода для того, чтобы совершить маленькую прогулку, нельзя было и придумать.

— Ты куда? — настороженно спросила Шайни.

— Проветрюсь, — коротко бросила Яират.

Она толкнула массивную деревянную дверь и вышла наружу, с облегчением понимая, что головокружение медленно отступает. На улице было не слишком ветрено, но достаточно морозно, чтобы тёплый пар струйкой вылетал изо рта при каждом выдохе. Девушка без труда выбралась на главную улицу деревни и по памяти зашагала к намеченному месту.

Тучи на небе слегка рассеялись, обнажив тонкий ломтик луны, однако звёзд почти не было видно. Только одна, самая яркая чуть мерцала алым, пробиваясь сквозь поволоку из облаков. Яират неторопливо шла по заметённой дороге, с удивлением отмечая, как мягко застревают ноги в сугробах, как приятно скрипит под подошвой снег и как недовольно реагируют на подобные «муки» усталые мышцы.

Будучи маленькой, она никогда не обращала внимание на такие глупые с виду мелочи, которые теперь безмерно радовали её. Способность ходить, умение произвольно распоряжаться своими ногами — всё это было лишь приятным дополнением к жизни, вечным и абсолютным. В три-четыре триплекса Яират и представить не могла, что этого вообще можно лишиться. Болезни для целительницы были уделом стариков, немощных и хворающих, а уж точно не её — молодой, пышущей здоровьем, жизнерадостной.

К счастью, Яират смогла вынести из всего этого урок.

— Вот я и здесь, — тихо шепнула девушка, присаживаясь рядом с неотшлифованным воткнутым в землю камнем.

Она зажгла в руке небольшой сгусток пламени, чтобы осветить пространство вокруг, и её взгляду предстали многочисленные рядки таких же серых, необтёсанных камней, на которых виднелись криво выцарапанные зубилом имена семей. Валун под названием «Кастэр» был чуть меньше остальных и не очень прочно держался в земле, однако Яират знала, что делать.

Магичка повела рукой, рисуя в голове мыслеобраз, и камень вдруг заскрежетал, забурлил, принимая ту форму, которую представила целительница. Он превратился в прямоугольную гладкую плиту, прочно примёрзшую к заснеженной могиле в вертикальном положении.

Яират довольно кивнула в пустоту и присела на корточки. Тишина вокруг была так сильна, что девушка невольно поёжилась. Деревенское кладбище едва ли подходило для уютных вечерних посиделок, но магичка не замечала этого. Она, как зачарованная, смотрела на пригоршню земли, под которой покоились останки некогда близких ей людей, а её мысли ускользали куда-то далеко-далеко, теряясь меж складок памяти. Обрывки детства, полупрозрачные и эфемерные, невольно всплывали в голове целительницы, и она торопливо ловила их, пытаясь вспомнить отдельные события, дни, минуты.

Однако беззаботные мгновения детства будто выцвели и стали бледнее. Теперь Яират с трудом вспоминала, как бегала босиком по холмам предместий, как заваривала вместе с матерью терпкий мятный чай, как ходила с отцом на лесопильню, где он работал всю жизнь, и как веселилась с другими детьми. Кажется, у той девочки по имени Селеста даже была сестра. Правда, теперь магичка не могла вспомнить ни её имени, ни лица, ни голоса…

«Дыши, — ощущая нарастающий приступ паники, приказала себе девушка. — Никто больше не тронет тебя. Ничто не сможет причинить тебе боль. Ты прочнее всего в этом мире. Поэтому просто дыши».

Яират с трудом вдохнула колкий морозный воздух и хрипло выдохнула облачко пара. Руки начали дрожать, как это нередко случалось раньше, в самые первые дни после травмы. Тогда, несколько месяцев назад, целительница едва находила в себе силы открывать глаза по утрам, прожёвывать безвкусную пищу и терпеть унизительную помощь со стороны окружающих. Магичка не могла забыть, насколько страшно ей было оставаться наедине с собой, какие жуткие мысли приходили в её голову и как она тонула, как беспомощно трепыхалась в этой вязкой тёмной пустоте совершенно одна.

Может, если бы тогда рядом оказалась мать или кто-то столь же близкий, кто смог бы по-настоящему утешить её, Яират не было бы так плохо. И она, юная магичка из Тари-Тёрна, не называлась бы теперь другим именем, не ехала бы в такую даль посреди сезона кальт, а сидела бы дома, у огня, потягивая мятный отвар и поигрывая в ханк с родными.

Но вся её семья уже давно лежит здесь, в этой твёрдой промёрзшей земле.

Может, и Яират стало бы легче, присоединись она к своим родственникам?