Драко (1/2)

Драко Малфой был высоким, стройным юношей с безупречной аристократической внешностью, что сразу выделяло его среди других. Его бледная кожа и серебристые волосы, аккуратно зачёсанные назад, подчеркивали его холодную, почти царственную красоту. Глубокие серые глаза иногда казались ледяными, когда он смотрел на окружающих, но внутри них скрывалась темная страсть, которую он так тщательно скрывал. Его уверенность и безупречный стиль делали его объектом восхищения для многих девушек Хогвартса. Он всегда выглядел так, словно был готов к приему в Малфой Меноре, его костюмы сидели идеально, а в его походке была грация и уверенность.

Он знал, что его внешность — это его оружие, и часто пользовался ею, чтобы соблазнить девушек ради удовлетворения своих плотских утех. Но никто из них не оставался в его сердце надолго. Каждая встреча была лишь способом забыться, скрыться от тех чувств, которые он не хотел признавать. В школе многие считали его идеальным женихом, завидным наследником, но мало кто знал, что за этой внешней уверенностью скрывается непреодолимая боль.

Драко рос в любящей семье, где его родители, Люциус и Нарцисса Малфой, окружили его заботой и роскошью с детства. Для них он был наследником рода Малфоев, и это накладывало на него определенные ожидания. Люциус учил его быть сильным, хладнокровным и расчетливым, а Нарцисса оберегала от излишней жестокости, показывая ему, что в мире всегда должно быть место для заботы и тепла.

Вспоминая свое детство, Драко часто видел себя в Малфой Меноре, среди безупречного интерьера, окруженного книгами, уроками и требованиями соответствовать высокому статусу своей семьи. Он с ранних лет привык к тому, что может получить все, что захочет, но при этом всегда чувствовал определенную одинокость. Его отец, несмотря на любовь к сыну, часто был отстранён, увлеченный делами в Министерстве магии.

Том Реддл был его одноклассником с самого первого курса в Хогвартсе. Они познакомились на первом уроке зельеварения, когда Снейп обратил внимание на их талант. Вскоре Драко понял, что Том — не просто одаренный волшебник, но и человек, с которым он может делить свои мысли и амбиции. Их дружба началась с общих интересов и ночных разговоров в гостиной Слизерина. Том всегда был холодным и расчетливым, но Драко находил в нем то, чего не хватало в других — стремление к величию.

Они вместе делились своими мечтами, строили планы на будущее. Драко помнил, как однажды ночью они обсуждали, что магглорожденные не должны занимать их места в мире магии. Том вдохновлял его на более жесткие действия, и Драко чувствовал себя рядом с ним сильнее. Но с годами он стал замечать, что Том уходит во тьму. Это пугало его, но и притягивало.

Однажды, на третьем курсе, они вместе обсуждали планы на будущее:

—   Мы станем самыми великими волшебниками в мире,   — с уверенностью произнес Том, сидя напротив Драко.

—   Конечно, особенно с твоим талантом,   — ответил Драко, чувствуя, что их амбиции совпадают.

В первый год учебы в Хогвартсе Драко впервые увидел Гермиону Грейнджер на распределении. Она казалась ему совершенно другой — не такой, как остальные ученики. Хотя тогда он еще не осознавал своих чувств, что-то в ней зацепило его. В тот момент он только знал одно: она — грязнокровка, и он обязан держаться от нее подальше. Но, несмотря на это, его взгляд постоянно находил ее среди учеников.

Он пытался отстраниться, чтобы подавить свои внутренние чувства. Постоянно высмеивал ее на глазах у других, что, как ему казалось, помогало скрывать настоящие эмоции. В их разговорах часто проскакивали язвительные реплики:

—   Смешно, что ты вообще попала в Хогвартс, Грейнджер,   — с издевкой бросил он однажды в коридоре.

—   Зависть не к лицу тебе, Малфой,   — она бросила вызов, гордо подняв голову, и его сердце сжалось.

С самого начала он защищался, прячась за язвительные комментарии и унизительные слова. Он называл её   грязнокровкой  , надеясь, что это поможет ему отстраниться. Но каждый раз, когда он видел её, его сердце начинало колотиться быстрее. Внутри него начиналась война между долгом семьи и его собственными чувствами. На протяжении нескольких лет он пытался подавить свои эмоции, скрывая их за пеленой презрения.

На первом курсе в Хогвартсе, Драко был ещё маленьким мальчиком, но уже знал, что хочет быть лучшим во всём. Его семья воспитала в нём чувство превосходства, власти и ответственности за род Малфоев. Однако, когда он впервые увидел Гермиону, все эти принципы пошатнулись. Она была другой —   грязнокровкой  , как его учили называть таких, как она. Но что-то в её любознательных глазах, в её смелом характере покорило его с первого взгляда.

Это было после одного из уроков Зельеварения, когда Драко поймал себя на том, что всё время смотрел на Гермиону. Она аккуратно варила зелья, читала каждый шаг из учебника, стараясь быть безупречной. Драко вглядывался в неё, удивляясь, почему его так сильно к ней тянет. На перемене он почувствовал необходимость рассказать кому-то об этом и решил поделиться своими чувствами с Нарциссой, когда вернётся домой на выходные.

Воспоминание о том, как он рассказал матери о своей первой влюблённости, осталось в его памяти как одно из самых волнующих и трогательных моментов.

Они сидели в уютной гостиной Малфой-Менора, где свечи мягко освещали комнату. На столике рядом стоял чайник с горячим чаем, и Нарцисса, с любовью глядя на сына, спросила:

– Драко, милый, как твои первые недели в Хогвартсе? Нашёл ли ты себе друзей?

Драко, немного смущённый, молчал несколько мгновений, отводя взгляд. Ему было нелегко говорить о своих чувствах, но в этот раз он чувствовал, что должен поделиться с матерью.

– Мама, – начал он тихо, – я… я думаю, что я влюбился.

Нарцисса, слегка удивившись, подняла брови, но затем улыбнулась.

– Влюбился? Кто эта девочка, Драко? Расскажи мне.

Драко слегка порозовел, понимая, как нелегко ему говорить о Гермионе, ведь она была   грязнокровкой  . Но в то же время ему было важно поделиться этим с матерью.

– Она учится в моём классе, мама, – он медленно посмотрел на Нарциссу, – её зовут Гермиона Грейнджер.

Нарцисса замерла на секунду, но затем продолжила внимательно слушать. Она знала о Гермионе — слышала о её выдающихся успехах в учёбе, и хотя она была магглорождённой, Нарцисса понимала, что эта девочка уникальна.

– Расскажи мне о ней, Драко, – мягко сказала она, не показывая своих первоначальных сомнений.

Драко, чувствуя поддержку матери, продолжил:

– Она… очень умная. Постоянно читает, старается быть лучшей на всех уроках. Но… – его голос затих, – она… она не такая, как все. Она… как-то не боится быть собой, даже если её дразнят. И я не знаю, почему, но мне это нравится.

Нарцисса с теплотой смотрела на сына, понимая, что он впервые испытывает настоящие чувства. Это был первый раз, когда Драко так открыто говорил о своих эмоциях.

– Ты можешь быть с ней рядом, Драко, если она делает тебя счастливым, – сказала Нарцисса, нежно улыбнувшись. – Неважно, кто она. Если она настоящая, как ты говоришь, она достойна твоего внимания.

Драко облегчённо вздохнул, чувствуя, что его мать понимает его чувства. Он был благодарен ей за эту поддержку и запомнил этот разговор как один из самых важных в своей жизни.

Теперь, когда Драко был взрослым, его воспоминания о тех первых годах с Гермионой смешивались с чувством ревности. Он видел, как она сближается с Томом, и это взрывало его изнутри. Он снова и снова возвращался к тому разговору с матерью и к своему детскому восторгу от этой девочки, которая вызвала в нём первые настоящие чувства.

Но теперь всё было иначе. Он любил её по-другому – с жаждой власти, с желанием контролировать её. Он больше не был тем мальчиком, который просто смотрел на неё с восхищением. Теперь он хотел, чтобы она была его полностью, и не только в физическом смысле. Ему нужно было её полное подчинение.

– Ты моя, Гермиона, – шептал он себе, когда видел её с Томом или когда она смотрела в окно, задумываясь о прошлом.

Его ревность заставляла его действовать решительно. Когда они были одни, он постоянно проверял её привязанность к нему. И хотя Гермиона была холодна, он знал, что со временем добьётся её полного подчинения.

Каждую ночь он думал о том, как однажды она скажет ему те слова, которые он так жаждал услышать с первого курса:

Когда Драко осознал, что его притяжение к Гермионе не исчезает, он погрузился в мир алкоголя и других девушек. Он надеялся, что сможет заглушить эту странную привязанность, которая не давала ему покоя. Но ничто не могло заменить то, что он чувствовал к ней. Он вспоминал её улыбку, её упорство, и его тянуло к ней всё сильнее.

Однажды, в одном из своих воспоминаний, он вспомнил, как стоял в тени колонн Хогвартса и наблюдал за тем, как она готовилась к экзаменам, обняв учебники. В тот момент он понял, что это не просто увлечение — он влюблён в неё. Но она была вне его досягаемости, и он ненавидел себя за это.

Позже, на пороге взросления, Драко осознавал, что Гермиона для него — больше, чем просто объект желания. Он любил её за её ум, за её храбрость. Но она не любила его. Возможно, она никогда не полюбит. Он пытался быть лучше для неё, но также знал, что, несмотря на его усилия, ей нужен был другой. Том, которого он называл своим другом, также испытывал к ней чувства, и это разрушало Драко изнутри. Он был в ловушке между долгом и любовью, и эта война, возможно, никогда не закончится.

Когда Драко впервые узнал о том, что Том и Гермиона встречаются, его мир перевернулся. Это было неожиданно и болезненно для него. Он всегда считал, что его чувства к Гермионе были скрытыми и безопасными, что она никогда не обратила бы на него внимание, особенно с учетом их прошлого. Он знал, что Том всегда был сильнее и харизматичнее его, но не ожидал, что именно его лучший друг сможет завоевать ту, которую он так долго любил втайне.

Они сидели в большой библиотеке Малфой-Менора. Драко, как обычно, листал старые магические книги, пытаясь отвлечься от своих мыслей о Гермионе. Том же, напротив, выглядел спокойным и сосредоточенным, как будто у него был план. Их дружба всегда строилась на взаимопонимании и скрытых мотивах, но в этот день что-то было не так. Том вдруг заговорил, не отрывая глаз от книги.

—   Ты ведь всегда был умным, Драко. Всегда понимал, что важно и что не имеет значения, верно?   — Том говорил спокойно, но в его голосе была скрытая игра.

Драко поднял голову, чувствуя, что за этим скрывается нечто большее.

—   К чему ты ведешь, Том?   — его голос был спокойным, но внутри что-то начинало тревожно сжиматься.

Том, наконец, отложил книгу, глядя прямо в глаза Драко.

—   Гермиона Грейнджер и я… мы встречаемся.   — Он сказал это без лишней драматичности, как будто обсуждал погодные условия.

Секунда тишины пронеслась в воздухе, пока смысл его слов не дошел до сознания Драко. Он почувствовал, как его кровь резко отхлынула от лица. Мир, в котором он жил последние несколько лет, рухнул в этот момент.

—   Что?   — его голос прозвучал слабо, почти как шепот.

Том посмотрел на него с легкой улыбкой, как будто изучая его реакцию.

—   Ты не ослышался, Драко. Мы с Гермионой вместе. Ты же понимаешь, я не мог позволить ей остаться с кем-то вроде Поттера или Уизли. Я мог только ей предложить настоящее будущее.

Внутри Драко все кипело. Он сжал кулаки под столом так сильно, что его ногти вонзились в кожу. Ревность сжигала его, как огонь. Он всегда видел в Томе своего союзника, но теперь чувствовал, что его предали. Как он мог допустить это? Как мог позволить ему занять место рядом с той, которую он любил втайне? В голове Драко все еще звучали слова Тома, как зловещий шепот.

—   Как давно?   — выдавил он, с трудом сохраняя самообладание.

—   Уже несколько месяцев. Все это время она была со мной,   — Том говорил с такой уверенностью, как будто это было самое естественное в мире.

Каждое слово резало Драко, как нож. Его чувства к Гермионе, которые он так долго подавлял и скрывал, теперь вышли наружу в виде ярости. Он видел перед собой Тома, друга, который, похоже, получил все, чего хотел — и Гермиону, и его уважение.

—   И ты думаешь, что она действительно любит тебя?   — Драко попытался скрыть свои эмоции за сарказмом, но голос предательски дрогнул.

Том усмехнулся, в его глазах блеснул тот самый хитрый огонек, который всегда пугал и восхищал Драко одновременно.

—   Она моя, Драко. Она знает это. И я не собираюсь отдавать ее никому. Даже тебе.   — Он сказал это как окончательный приговор.

Драко молчал, его мысли были хаотичными. Он осознал, что потерял все шансы на то, чтобы когда-либо быть с Гермионой. Ее выбор был сделан. Она выбрала Тома. Его сердце сжалось от боли, но он не мог позволить себе проявить слабость.

Он молча встал, отбросив стул, и направился к выходу из библиотеки. Его шаги были быстрыми, но в душе бурлила ярость. В тот момент он знал одно: его чувства к Гермионе, которые он так старательно скрывал, теперь стали его проклятием. Том был его другом, но теперь Драко видел в нем врага.

Драко, всегда чувствовавший себя уверенным в себе, в этот раз был напряжен и взволнован. Признаться в своих чувствах отцу — дело непростое, особенно когда речь шла о Гермионе, ведь Люциус никогда не был в восторге от   грязнокровок  . Но Драко понимал, что ему больше не к кому обратиться.

Люциус сидел за массивным дубовым столом, перелистывая старинные документы. Свет магических ламп мягко освещал кабинет, придавая ему таинственную атмосферу. Драко вошел, постучав в дверь. Он чувствовал нервозность, но скрывал ее за маской хладнокровия. Люциус поднял глаза от бумаг и посмотрел на сына.

—   Отец, могу я поговорить с тобой?   — голос Драко был тверд, но внутри он ощущал напряжение.

—   Конечно, сын,   — Люциус жестом пригласил его войти и сесть на стул напротив, закрывая документы. —   Что тебя беспокоит?

Драко сел, но не сразу начал говорить. Он знал, что его просьба будет неожиданной и, возможно, вызовет гнев отца, но ему нужно было действовать. Вдохнув глубже, он заговорил:

—   Я… хочу поговорить о Гермионе Грейнджер.

Люциус приподнял бровь, услышав имя, которое ему явно не нравилось. Он сложил руки перед собой и наклонился вперед.

—   Что ты хочешь сказать? Грейнджер? Этот разговор уже интересен,   — в его голосе проскользнула ирония, но за ней скрывался явный интерес.

Драко тяжело вздохнул, собираясь с мыслями.

—   Отец… Я люблю её.   — эти слова вышли тихо, но с глубоким чувством.

Люциус молчал несколько секунд, переваривая услышанное. Он внимательно посмотрел на сына, будто изучая его эмоции.

—   Ты любишь её?   — повторил Люциус медленно, как будто проверяя, правильно ли он понял. —   Ту самую Грейнджер? Грязнокровку? Это шутка, Драко?

Драко сжал кулаки, но постарался оставаться спокойным.

—   Это не шутка, отец. Я люблю её, и я хочу, чтобы она была со мной. Мы с тобой знаем, как работают такие вещи. Её родители… не особо заботятся о ней. Я прошу тебя… купи её для меня.

Эти слова были сказаны с невероятной решительностью. Драко знал, что именно это предложение может повлиять на отца. Люциус, всегда прагматичный и расчетливый, скорее подумает о сделке, чем о чувствах сына.

Люциус наклонился к столу, слегка касаясь пальцами подбородка. В его глазах сверкнул огонек интереса, но лицо оставалось невозмутимым.

—   Ты хочешь, чтобы я купил её у её родителей? Ты понимаешь, что говоришь, Драко?   — его голос был низким, почти шепчущим, но в нем чувствовалась власть и сила.

—   Да,   — уверенно ответил Драко. —   Я не могу просто стоять в стороне и смотреть, как она живет с теми, кто никогда не ценил её. Она достойна большего, отец. И она… должна быть со мной.

Люциус долго смотрел на сына, прежде чем заговорить снова.

—   Ты всегда был решительным, Драко. Но в этот раз ты просишь о большем, чем просто сделка. Ты просишь меня вмешаться в то, что для нашей семьи всегда было… проблемой. Грязнокровка в Малфой-Меноре?

—   Гермиона — не просто грязнокровка, отец. Она умна, сильна и… я знаю, что ты не хочешь этого слышать, но она изменила мою жизнь. Я не могу её потерять.

Люциус снова откинулся на спинку кресла, сложив руки на груди. Он молчал несколько долгих секунд, обдумывая ситуацию. В конце концов, его сын был его гордостью, и если Драко хотел чего-то настолько сильно, Люциус не мог просто проигнорировать это.

—   Хорошо,   — наконец сказал Люциус, его голос был тихим, но твердым. —   Я поговорю с её родителями. Но помни, Драко, эта сделка будет иметь последствия. Твоя любовь к ней — это твой выбор. Но ты должен быть готов к тому, что она может никогда не стать полностью твоей.

Драко выпрямился, ощутив, как внутри него разлилось облегчение.

—   Спасибо, отец. Я готов на всё, чтобы она была со мной.

Люциус кивнул, его лицо оставалось непроницаемым, но в глазах мелькнуло что-то вроде понимания. Он поднялся из-за стола и положил руку на плечо Драко.

—   Я сделаю, что в моих силах. Но помни, Драко, любовь — это не всегда то, что мы себе представляем.

Драко лишь кивнул в ответ, понимая, что только что заключил сделку, которая изменит его жизнь. Он знал, что путь к сердцу Гермионы будет непростым, но был готов бороться за нее до конца.

Люциус задумчиво посмотрел на сына, его глаза слегка прищурились. Он знал гораздо больше, чем говорил, и понимал, что дело касалось не только чувств Драко к Гермионе. Люциус давно знал об отношениях между Гермионой и Томом. В глубине души он осознавал, что это было опасно. Том Реддл, мальчик с потенциалом стать великим, но также с тягой к темной магии, был тесно связан с Гермионой. Люциус также знал о пророчестве, о возможном падении Тома во тьму. И в этой игре Гермиона была не просто объектом любви его сына — она была ключевой фигурой.

Он откинулся на спинку кресла, его лицо оставалось невозмутимым, но в глубине глаз блеснул интерес. Он медленно начал говорить, его голос был бархатным, но с холодным подтекстом.

—   Драко, я знаю о твоих чувствах. И понимаю, что любовь может ослепить. Но ты должен осознавать, что Гермиона — не просто девушка. Ты просишь меня о серьезной услуге. И я предупреждаю тебя… её связь с другими людьми может быть опасной.

Драко нахмурился, его глаза сузились. Он понял, что отец знает о Томe.

—   Ты говоришь о Томе?   — спросил Драко, хотя знал ответ заранее.

Люциус, не теряя хладнокровия, слегка кивнул.

—   Конечно, Том. Его потенциал огромен, но его амбиции и тьма в душе настораживают меня. Он опасен, сын. И как бы ты ни старался игнорировать это, его связь с Гермионой может стать причиной того, что он соскользнет в бездну. Ты готов взять на себя такую ответственность?

Драко вздохнул, чувствуя тяжесть этих слов, но его решимость не поколебалась.

—   Я понимаю, отец. Но я не могу просто стоять в стороне. Я люблю её. Том… он может стать кем угодно, но я не позволю, чтобы он снова вмешался в её жизнь. Я позабочусь о ней.

Люциус внимательно смотрел на сына, взвешивая его слова.

—   Ты действительно понимаешь, на что идёшь? Гермиона может быть той, кто изменит судьбу не только Тома, но и твою. В её руках сосредоточены силы, о которых ты даже не подозреваешь. И если пророчество сбудется, Реддл может стать тёмным волшебником, а Гермиона окажется в эпицентре этого безумия. И, если ты решил забрать её, это будет не просто покупка, а заключение договора, в котором ты станешь её защитником.