Василиск (2/2)

Все замерли. Тишина, которая последовала за этим, была пронзительной. Джинни стояла с широко раскрытыми глазами, не веря в то, что увидела. Гарри мгновенно напрягся, осознавая, что это может означать. А Драко... Его лицо было маской сдержанных эмоций, но в его глазах читалось всё — удивление, боль, гнев, а главное — ревность.

— Что за чертовщина это была? — тихо, но зло прошипел Драко, его взгляд был сосредоточен на Гермионе. Он шагнул ближе, его голос дрожал от напряжения. — Ты назвала себя его женой?

Гермиона обернулась к нему, её лицо оставалось спокойным, но внутри всё бурлило.

— Это единственный способ открыть вход, — ответила она холодно, её голос был полон скрытой решимости. — Если бы я не сделала этого, мы бы никогда не вошли.

Драко сжал кулаки, его глаза сверкнули гневом.

— Это о кольцо, которое ты мне солгала что сняла? — спросил он резко, его голос был полон ревности и боли.

Гермиона не могла сейчас отвлекаться на объяснения.

— Это не важно, Драко, — ответила она твёрдо, хотя её сердце сжималось от чувства вины и страха. — Главное, что мы нашли вход.

Она отвернулась от него, чтобы не встретиться с его взглядом.

Гарри шагнул вперёд, пытаясь разрядить обстановку.

— Нам нужно идти, — сказал он, его голос был полон решимости. Он почувствовал, что в их ситуации нет времени на выяснение отношений. — Мы уже близко.

Джинни кивнула, всё ещё находясь под впечатлением от того, что произошло. — Гермиона, как ты это сделала? — спросила она, её голос был полон недоумения.

— Это неважно, — ответила Гермиона, всё ещё холодно, хотя внутри её раздирали сомнения. Она попыталась успокоить своё сердце, но её мысли всё ещё были заняты Томом. — Главное, что дверь открыта.

Драко, всё ещё не сводя глаз с Гермионы, медленно кивнул, но напряжение в его голосе было очевидно.

— Это ещё не конец, — сказал он, его голос был полон скрытой угрозы, но он понимал, что сейчас не время для разборок. Он шагнул вперёд, сделав первый шаг в сторону входа.

Вход в Тайную комнату открылся полностью, и перед ними появилась тёмная, пугающая лестница, ведущая вниз, вглубь подземелий Хогвартса. Все замерли, понимая, что их ждёт впереди, но никто не отступил.

— Пора идти, — произнесла Гермиона, её голос был тихим, но полным решимости. Она шагнула вперёд, не оглядываясь на остальных.

Гарри, Джинни и Драко последовали за ней, но Драко всё ещё чувствовал, как ревность и гнев раздирают его изнутри. Он знал, что разговор о кольце и роли Тома в жизни Гермионы не окончен, но сейчас им предстояло сразиться с куда большей угрозой.

Коридоры, ведущие к Василиску, становились всё темнее и страшнее. Воздух был влажным и холодным, казалось, что сами стены шепчут о древней опасности, скрывающейся в глубине Тайной комнаты. Гермиона шла впереди, её сердце бешено колотилось, а в голове снова начал звучать знакомый голос — голос Тома.

— Гермиона, остановись... — его голос звучал отчаянно, но в то же время настойчиво. Он заполнял всё её сознание, становясь всё громче и настойчивее. — Не уничтожай Василиска, ты не понимаешь, что делаешь. Я тебя люблю... Это всё ради тебя...

Гермиона резко остановилась, её руки начали дрожать, а голова заполнилась невыносимой болью. Она почувствовала, как её ноги подкашиваются, и упала на каменный пол. Её пальцы впились в волосы, пытаясь сдержать рвущую её голову боль.

— Остановись, — снова прозвучал голос Тома, его слова пронзали её разум, вызывая слёзы на глазах. — Ты не должна этого делать... Если ты уничтожишь Василиска, всё пропадёт...

Она больше не могла сдерживаться. Боль была слишком сильной, и её накрыла волна истерики. Слёзы потекли по её щекам, она сжалась на холодном полу, пытаясь хоть как-то справиться с мучением. Её дыхание стало прерывистым, и каждый вздох давался с трудом.

Джинни и Гарри, которые шли позади, внезапно наткнулись на невидимый барьер. Они с ужасом смотрели на Гермиону, которая лежала на полу, но не могли пройти дальше.

— Что происходит?! — закричала Джинни, её голос был полон паники. Она попыталась прорваться через барьер, но невидимая стена останавливала её.

— Это Том, — выдохнул Гарри, глядя на Гермиону с тревогой. Его лицо побледнело, и он начал колотить по барьеру кулаками, но это было бесполезно.

Драко, стоя рядом, увидел всё это и быстро оценил ситуацию. Его лицо исказилось от гнева, но он не позволил себе поддаться панике. Он смотрел на Гермиону, как она корчится от боли, и его сердце разрывалось.

— Гермиона! — закричал Драко, понимая, что должен помочь. Он не мог пройти через барьер, но у него был план.

Он быстро достал свою палочку и бросил её Гермионе, которая лежала на полу. — Гермиона, возьми мою палочку! — закричал он с отчаянием. — Ты должна пойти дальше сама, мы не можем пройти!

Гермиона, всё ещё дрожащая от боли и истерики, медленно подняла глаза на палочку, которая лежала рядом. Она слышала голос Драко, его крик эхом отдавался в её сознании, но голос Тома был слишком громким, слишком всепоглощающим.

— Я не могу... — прошептала она сквозь слёзы, её голос был слабым и надломленным.

— Ты можешь! — закричал Драко снова, его голос был полон решимости и боли. — Ты должна это сделать, Гермиона! Мы не можем пройти, только ты!

Она посмотрела на палочку, её руки всё ещё дрожали, но она знала, что должна продолжать. Её голова пульсировала от боли, но она заставила себя подняться. С усилием, опираясь на стену, она встала на ноги и, дрожащими руками, взяла палочку Драко.

— Ты должна снять кольцо! — внезапно крикнул Драко, его голос прозвучал резко, словно удар. — Оно контролирует тебя! Том доведёт тебя до безумия, если ты не снимешь его!

Гермиона замерла. Её взгляд опустился на кольцо Тома на её левой руке. Оно пульсировало, словно живое, и она чувствовала, как его магия заполняет её разум. Её сердце замерло, и она почувствовала, как внутренняя борьба снова вспыхнула с новой силой.

— Он не остановится, Гермиона! — продолжал Драко, его голос был полон отчаяния и боли. — Ты должна избавиться от него, иначе он уничтожит тебя!

Гермиона стояла, держа палочку Драко, её сердце бешено колотилось, а в голове раздавались слова Тома и крики Драко. Она знала, что должна сделать, но её сердце не позволяло ей легко принять это решение.

Том снова начал шептать ей в голову. — Не слушай их... Ты моя. Я защищу тебя, Гермиона. Мир слишком жесток для тебя, и только я могу спасти тебя от него.

Слёзы снова потекли по её щекам, но она заставила себя двигаться вперёд. Она сделала первый шаг по направлению к Василиску, её тело дрожало от боли и эмоций, но она знала, что должна пойти дальше. Её рука медленно потянулась к кольцу, но она не могла заставить себя снять его.

Её сердце было разорвано на две части. С одной стороны, Том, который манил её к себе, обещая защиту и любовь. С другой — Драко, который любил её и пытался спасти. Гермиона чувствовала, что стоит на грани, и любое её решение могло изменить всё навсегда.

— Сними кольцо, Гермиона! — закричал Драко ещё раз, его голос эхом раздавался в коридоре.

Но она продолжала идти, палочка Драко крепко сжата в её руке, а кольцо Тома всё ещё на её пальце. Её разум был захвачен, но она знала, что путь вперёд был единственным вариантом.

Коридор стал более влажным, холодным и зловещим, когда Гермиона подошла к входу в нору Василиска. Слёзы, которые недавно катились по её щекам, теперь высохли, оставив на лице лишь следы усталости и внутренней борьбы. Её сердце продолжало колотиться, но что-то внутри неё успокоилось — как будто она знала, что Василиск не причинит ей вреда.

Она остановилась перед огромным, мрачным проходом в пещеру, где жил Василиск. Его дыхание было слышно издалека, как тяжёлый шёпот древнего существа, которое давно не покидало своего убежища. Гермиона выпрямилась, собрав всю свою волю, и, сделав глубокий вдох, позвала его:

— Василиск, иди ко мне...

Её голос прозвучал мягко, но уверенно. В ответ она услышала лёгкое шуршание, которое постепенно становилось громче. Из темноты начали появляться огромные чешуйчатые кольца чудовища, его глаза были закрыты, чтобы не превратить её в камень. Но самое странное — в нём не было угрозы. Вместо того чтобы атаковать, Василиск плавно выполз из своей норы и направился прямо к Гермионе.

Её сердце замерло, когда огромная змея приблизилась к ней. Но Василиск не угрожал — он вёл себя покорно, словно признал её своей хозяйкой. Его чешуйчатое тело ласково скользило рядом с её ногами, а огромная голова с почтением склонилась к её руке.

— Ты больше не подчиняешься Тому, — прошептала Гермиона, её голос был тихим, но твёрдым. Она протянула руку и осторожно коснулась головы Василиска, как будто он был обычным домашним животным. — Теперь ты только мой. Том слишком сильно обидел меня.

Василиск медленно покачал головой, словно понимая её слова. Его тело закрутилось вокруг её ног, а затем он улёгся у её ног, как послушное существо, готовое защищать свою новую хозяйку.

Учителя и Люциус, которые подоспели, стояли на расстоянии, не в силах пробраться через магический барьер, наколдованный Томом. Они могли только наблюдать, как Гермиона управляет древним существом, и это зрелище привело их в шок.

— Это невозможно... — прошептал Люциус, его глаза расширились от удивления. Он не мог поверить, что Гермиона, одна из тех, кого он считал ниже по крови, смогла подчинить Василиска.

Но самым потрясённым был Драко. Его лицо побледнело, и в глазах читались ревность и ярость. Он видел, как Гермиона взаимодействует с Василиском, и понимал, что её связь с Томом оказалась гораздо глубже, чем он мог себе представить. Его руки сжались в кулаки, и гнев закипал в груди.

— Как она это делает... — прорычал он сквозь зубы, его взгляд метался между Гермионой и Василиском. Он не мог поверить, что она подчинила себе самое опасное существо в Хогвартсе.

Но прежде чем кто-либо смог сделать хоть шаг, из задней стены, скрытой водопадом, появился Том. Он вышел из тени, как будто был там всё это время, наблюдая за происходящим. Его тёмные глаза блестели, а на лице играла тень усмешки.

— Я знал, что ты особенная, — произнёс Том, его голос был полон мягкости и восхищения. Он подошёл к Гермионе, его шаги были медленными и плавными, как у хищника, приближающегося к своей добыче.

Гермиона напряглась, чувствуя его приближение. Её сердце снова начало бешено колотиться, но Василиск остался спокойным, его огромная голова всё ещё покоилась у её ног.

Том подошёл к ней и аккуратно провёл рукой по её щеке, его прикосновение было неожиданно нежным. — Ты такая умная и красивая девочка, — прошептал он, его голос был полон восхищения и чувства владения. Его тёмные глаза впились в её, и в них было что-то гипнотическое. — Я люблю тебя.

Гермиона замерла, её дыхание стало прерывистым. Она чувствовала, как он контролирует её, как его магия снова окутывает её разум. Но внезапно звук резкого шипения разорвал это напряжение.

Василиск поднял свою огромную голову и зашипел на Тома, его глаза оставались закрытыми, но даже без этого шипение звучало как угроза. Змея изогнулась, готовая защищать свою новую хозяйку.

— Ты больше не его хозяин, Том, — произнесла Гермиона, её голос был тихим, но решительным. Она смотрела на Тома, и в её глазах больше не было страха. — Он принадлежит мне.

Том остановился, его лицо на мгновение исказилось от недовольства. Он сделал шаг назад, посмотрев на Василиска, который явно не собирался подчиняться ему. Его глаза сузились, и он медленно наклонился ближе к Гермионе.

— Это всё ради тебя, — прошептал он, его голос был полон страсти и мрака. Он попытался приблизиться к её губам, но Василиск снова издал грозное шипение, предупреждая его. — Гермиона, я все сделаю ради тебя. Я завоюю весь мир и положу его к твоим ногам, ты не обязана будешь быть с Драко. Я выкуплю тебя у Люциуса, или у родителей, как угодно, но я разрушу этот брак и этот непреложный обет.

Воздух в Тайной комнате стал ещё тяжелее. Том стоял перед Гермионой, его тёмные глаза были полны мрака, а улыбка на лице не предвещала ничего хорошего. Всё вокруг казалось застывшим, как будто мир затаил дыхание в ожидании того, что произойдёт дальше. Слезы застилали глаза от услышанного.

— Том... — голос Гермионы дрожал, но в нём всё ещё звучала решимость. Она медленно подняла руку и посмотрела на кольцо, которое он надел на неё, словно клеймо его власти. — Сними с меня своё кольцо... Или же...

Том прищурился, его лицо исказилось злобной ухмылкой. Он сделал шаг вперёд, его тёмные глаза блестели от злобы и недоверия.

— Или что? — произнёс он с ядовитой насмешкой, его голос был полон язвительности. Он медленно приблизился к ней, словно желая показать своё превосходство. — Маленькая принцесса Малфоев угрожает мне? Ты можешь быть королевой всего мира! —  Он рассмеялся, но его смех был холодным, почти безумным.

Гермиона крепче сжала палочку в руке, её сердце бешено колотилось, но она не могла позволить себе слабость. Внутри неё бушевал шторм — она любила Тома, но его тёмная сторона поглощала его, и она знала, что не сможет его спасти, если не решится на этот шаг.

— Том... — её голос стал холодным, как лёд, она подняла палочку, направив её прямо на него. Её взгляд был полон боли, но в нём было больше решимости, чем когда-либо прежде.

Том остановился, его глаза сузились от неожиданности. Он прищурился, изучая её лицо. Он не ожидал этого.

— Ты не посмеешь поднять на меня палочку, Гермиона. — Его голос был полон уверенности и удивления.

Но Гермиона не дрогнула. Она знала, что если сейчас не сделает этого, то потеряет себя навсегда.

— Обливейт, — произнесла она, и заклинание вырвалось из её палочки с ярким вспышкой света.

Том мгновенно замер. Его глаза потускнели, словно свет внутри них погас, и он остался стоять неподвижно, как кукла, лишённая жизни. Его надменная ухмылка исчезла, а лицо стало безжизненным, лишённым эмоций.

Гермиона почувствовала, как её руки начали дрожать, но она заставила себя удержать палочку направленной на него. Её сердце разрывалось от боли, но она знала, что у неё нет другого выбора.

Два часа. Два долгих, мучительных часа она сидела перед Томом, направив на него свою палочку, работая с его воспоминаниями. Она аккуратно, шаг за шагом, вытесняла себя из каждого момента его жизни, стирая их совместные воспоминания, словно они никогда не существовали.

Она видела их прогулки по Хогвартсу, их разговоры, их прикосновения, ночи, когда они оставались вместе... Но с каждым вспоминанием, которое она удаляла, её сердце разрывалось на части. Слёзы катились по её щекам, но она не могла остановиться.

— Я любила тебя, Том, — прошептала она, её голос был полон боли и отчаяния. Каждое слово резало её душу, но она знала, что это единственный путь.

Том, сидя перед ней, был безжизненным, словно не осознавал, что происходит. Его глаза оставались пустыми, а его лицо — мёртвым.

Когда она закончила, её руки дрожали от усталости и внутренней борьбы. Внутри неё всё кричало от боли, но она заставила себя оставаться сильной. Ей удалось стереть себя из его воспоминаний, но она знала, что этот шаг изменил её навсегда.

Она медленно опустила палочку, её лицо было покрыто слезами. Том сидел неподвижно, его глаза больше не смотрели на неё с тем огнём, который когда-то захватывал её сердце. Он больше её не помнил.

Она не могла больше смотреть на него, зная, что теперь для него она — никто. Собрав последние силы, Гермиона медленно отлевитировала его тело. Её сердце колотилось от усталости и внутренней борьбы, но она направила его в сторону больничного крыла.

— Прости меня, — прошептала она, её голос был полон горечи и сожаления, но она знала, что это был единственный путь, чтобы спасти себя и всех остальных.

Том бесшумно поднялся в воздух, его тело зависло перед ней, и она осторожно повела его вперёд. Она не могла больше думать, её разум был затуманен болью и опустошением.

Когда она достигла больничного крыла, её ноги начали подкашиваться от усталости, но она собрала последние силы, чтобы уложить его на кровать. Его лицо оставалось неподвижным, глаза закрытыми.

Гермиона медленно отошла от него, чувствуя, как её сердце разрывается от боли, но она знала, что это был единственный выход. Она посмотрела на него последний раз и, не в силах больше выдержать, вышла из комнаты, оставив его позади.

Кабинет Дамблдора был наполнен тревожным молчанием. Тусклый свет камина мерцал на стенах, а за окнами медленно сгущались тени. Старый стол Дамблдора служил центром напряжённой встречи. Люциус Малфой, Артур Уизли, Сириус Блэк, Ремус Люпин и Северус Снейп сидели в полукруге, каждый погружён в свои мысли. Тяжесть обсуждения витала в воздухе, словно каждый боялся начать.

— Мы не можем оставить это без последствий, — начал Люпин, его голос был приглушённым, но полным волнения. Он наклонился вперёд, сцепив руки перед собой. — Том опасен. Он совершил нападение на студентов, и теперь всё это нельзя игнорировать.

Северус поднял глаза от стола, его лицо было строгим, а голос холодным. — Мы слишком долго закрывали глаза на его поведение. Он не только опасен, но и выходит из-под контроля. Его чёрные глаза сузились. — Мы должны принять меры.

Сириус, который стоял у камина, нервно перекладывая палочку из руки в руку, прервал его. — Меры? — переспросил он, его голос был резким. Его лицо было полным ярости. — Этот мальчишка чуть не убил Рона и ещё двух студентов! Какого рода меры ты предлагаешь, Северус? Мы не можем позволить ему продолжать в том же духе!

Артур, молча наблюдая за спором, покачал головой и вздохнул. — Мы обязаны что-то сделать, — тихо добавил он, его голос был полон отцовской тревоги. Его глаза были полны усталости. — Я не могу рисковать, зная, что Том может снова навредить моему сыну.

Все повернули головы в сторону Люциуса Малфоя, который стоял у окна, отвернувшись от всех. Его руки были сцеплены за спиной, а взгляд был устремлён в темнеющий пейзаж за стеклом.

Дамблдор, который всё это время внимательно слушал, сидя на своём месте, наконец, заговорил. — Люциус, — мягко обратился он, но его голос был твёрдым. Все в комнате замерли, ожидая ответа. — Скажи своё мнение. Не молчи.

Люциус стоял молча несколько секунд, не поворачиваясь к ним. Его плечи были напряжены, и каждый мог почувствовать внутреннюю борьбу, происходящую в нём.

— Я прошу вас, Дамблдор, — наконец, заговорил Люциус, его голос был низким и полным скрытых эмоций. Он медленно повернулся лицом к присутствующим, его взгляд был направлен прямо на Дамблдора. — Дайте мальчику ещё один шанс.

Северус приподнял бровь, явно удивлённый таким заявлением, а Сириус скрестил руки на груди, готовясь возразить, но Люциус продолжил.

— Я возьму на себя полную ответственность за него, — голос Люциуса стал твёрже, но в нём всё ещё звучала скрытая мольба. Он сделал шаг вперёд, его светлые волосы блеснули в тусклом свете камина. — Позвольте мне забрать его и отправить в Дурмстранг. Это единственный способ... дать ему шанс выбрать правильный путь.

В комнате повисла гнетущая тишина. Все, кто был в кабинете, замерли, переваривая предложение Люциуса. Сириус хотел было возразить, но внезапно остановился, увидев выражение лица Люциуса — решительное, но полное скрытой боли.

— Ты предлагаешь доверить его тебе, после всего этого? — резко спросил Сириус, его голос был полон негодования. Его глаза вспыхнули гневом. — Как мы можем быть уверены, что ты сможешь контролировать его?

Люциус повернулся к Сириусу, его голос остался спокойным, хотя напряжение читалось в каждом слове. — Он не монстр, Блэк. Он мальчик, который сделал ошибку... серьёзную ошибку. И я прошу дать ему шанс исправиться. Это на моей совести.

Северус нахмурился, но не вмешался, а Артур, скрестив руки на груди, выглядел задумчиво.

Дамблдор погрузился в раздумья, его пальцы медленно переплетались. В комнате снова воцарилась тишина, в которой слышно было только потрескивание дров в камине. Наконец, Дамблдор поднял глаза, посмотрев сначала на Люциуса, а затем на Артура.

— Артур, что ты думаешь? — мягко спросил Дамблдор, его взгляд был внимательным.

Артур на мгновение задумался, а затем, медленно кивнув, произнёс:

— Я согласен. Дайте ему шанс. Но это будет последний шанс, Люциус.

Дамблдор снова посмотрел на Люциуса, который, услышав согласие Артура, слегка выдохнул.

— Хорошо, — наконец сказал Дамблдор, его глаза слегка потускнели от тяжести принятого решения. — Мы дадим Тому последний шанс. Ты отправишь его в Дурмстранг, Люциус. Но помни: вся ответственность теперь лежит на тебе.

Люциус кивнул, его лицо оставалось спокойным, но в глазах мелькнуло облегчение. Он вернулся к окну, но в его осанке читалась тяжесть ответственности, которую он взял на себя.

Сириус недовольно вздохнул, но больше ничего не сказал. В комнате снова воцарилась тишина, но теперь она была пропитана ощущением того, что решение было принято.

Тусклый свет проникал сквозь шторы спальни, когда Том медленно открыл глаза. В голове у него был полный туман, а мысли путались, словно запутанные нити, которые он не мог развязать. Всё вокруг казалось смутным и неясным.

— Том, сынок, наконец-то ты очнулся! — радостно вскрикнула Нарцисса, сидевшая рядом с его кроватью. Её лицо озарилось облегчением, и она сжала его руку, как будто боялась, что он снова исчезнет в бессознательном состоянии.

Люциус, стоявший по другую сторону кровати, подошёл ближе. Его лицо оставалось спокойным, но в глазах читалась скрытая тревога.

— Я так рад, что всё обошлось, — тихо сказал он, осторожно поглаживая Тома по голове. Он смотрел на него, стараясь уловить малейший намёк на воспоминания, которые могли бы всплыть в сознании парня. — Как ты?

Том нахмурился, его взгляд метался по комнате, пытаясь собрать воедино осколки своих воспоминаний. — Я... не знаю, — пробормотал он, его голос был ослабленным. Он попытался вспомнить, но всё, что приходило в голову, — Я почти ничего не помню. Что произошло?

Люциус и Нарцисса обменялись взглядами. Люциус слегка напрягся, но, как всегда, сохранил холодную маску спокойствия.

— Ты переутомился, сынок, — Люциус заговорил мягко, но его голос был полон уверенности, как будто он заранее знал, что именно сказать. — Ты усердно работал в библиотеке и, к сожалению, упал в обморок. Ударился головой о стол. Он сделал паузу, давая Тому время переварить услышанное. — Сначала тебя отвезли в больничное крыло, но затем Дамблдор разрешил нам забрать тебя домой.

Люциус говорил спокойно, но внутри его охватывало нервное напряжение. Каждый его шаг был продуман, но всё равно оставался страх, что Том что-то вспомнит. Нарцисса, стоявшая рядом, не могла смотреть на своего сына. Она отвернулась к окну, её лицо было задумчивым и немного грустным. Ей казалось неправильным обманывать Тома, но она понимала, что так будет лучше для всех.

Том нахмурился, его глаза слегка затуманились.

— Теперь понятно, почему у меня так болит голова, — пробормотал он, но потом вдруг рассмеялся. — Ну, это объясняет моё состояние.

Люциус осторожно улыбнулся, внутренне расслабившись, увидев, что Том принял его версию событий.

— Рад, что ты всё понимаешь, — сказал Люциус, а затем добавил, присаживаясь на край кровати рядом с Томом. — Но мы с Нарциссой обсудили твоё будущее. Я хочу предложить тебе отправиться продолжать обучение в Дурмстранг. Они весьма заинтересованы в тебе.

Нарцисса при этих словах напряжённо выпрямилась, её взгляд был направлен на Тома.

Том, услышав это, расплылся в радостной улыбке.

— Что я скажу? — его глаза загорелись. — Я рад! Спасибо, Люциус! Благодаря занятиям в Дурмстранге и их библиотекам я смогу качественно подготовиться к экзаменам в следующем году! Он воодушевлённо поднялся на локтях, его лицо озарилось энтузиазмом. — Я наконец-то смогу быстрее попасть на работу в Министерство, в отдел тайн!

Люциус слегка расслабился, услышав эти слова, и его лицо озарила сдержанная улыбка.

— Именно это мы и надеялись услышать, Том. Он встал и поправил рукава своей мантии, но его взгляд по-прежнему был сосредоточен на каждом движении Тома. Гермиона действительно провела безупречную работу с заклинанием ”Обливейт”. Всё, что было связано с их отношениями, исчезло из памяти Тома. Он не помнил ни её имени, ни их моментов вместе, и это, как ни странно, приносило облегчение Люциусу. Теперь Том был готов к новому этапу своей жизни, свободный от этого эмоционального багажа.

— Через несколько дней ты отправишься туда, так что готовься, — добавил Люциус перед тем, как направиться к двери. Его тон был ровным, но внутри он чувствовал облегчение.

Нарцисса, наконец, повернулась и подошла к кровати, наклонившись, чтобы обнять Тома. Её прикосновение было мягким, но полным материнской любви.

— Мы очень тебя любим, Том, — сказала она тихо, её голос слегка дрожал, хотя она старалась скрыть свои эмоции. Она отпустила его, и, бросив последний взгляд, тоже направилась к двери.

Том улыбнулся, глядя им вслед. — Я тоже вас люблю. Но в его голове всё ещё оставалась лёгкая тень, неясное ощущение, что что-то было упущено. Но он не мог вспомнить, что именно.

Нарцисса остановилась на мгновение у порога, её глаза наполнились слезами, но она быстро их сдержала, чтобы не показать сыну своих сомнений.

— Ты скоро будешь готов, Том, — тихо добавила она, прежде чем покинуть комнату.

На следующее утро, когда Том чувствовал себя уже лучше, он решил выйти из своей комнаты. Всё вокруг казалось ему знакомым, но в то же время странно пустым. Его шаги эхом раздавались в коридоре Малфой Менора, но он не придавал этому значения. Мысли его были сосредоточены на том, чтобы вернуться к книгам, к привычному изучению материалов.

Но когда он прошёл мимо одной из дверей, его вдруг что-то остановило. Он замедлился, остановившись перед дверью комнаты, которую не узнавал, но что-то внутри шевельнулось. Что-то тянуло его туда.

Том положил руку на дверь и толкнул её. Дверь медленно открылась, и он взглянул внутрь. Комната была простой, обставленной в классическом стиле, но в ней не было ничего примечательного. Не было признаков того, что кто-то здесь жил недавно.

— Странно, — прошептал он себе под нос, и лёгкая улыбка коснулась его губ. Возможно, ему просто почудилось. Он закрыл дверь и направился в библиотеку, не придавая значения этому странному моменту. Он больше ничего не помнил о Гермионе.

Тем временем в Хогвартсе жизнь для Гермионы стала гораздо сложнее. Все вокруг были заинтересованы событиями, произошедшими в Тайной комнате, и вопросы сыпались на неё со всех сторон. Особенно настойчив был Северус Снейп.

— Грейнджер, вы так и не объяснили мне, — говорил Северус, обводя её холодным взглядом. Они сидели в его кабинете, где она уже не раз оказывалась за последние несколько дней. — Что вы собираетесь делать с Василиском? И как вы его вообще смогли подчинить?

Гермиона нервно заёрзала на стуле, пытаясь выдержать тяжесть его взгляда.

— Профессор, — начала она, её голос был напряжённым, — я уже говорила вам... Василиск больше не представляет угрозы.

Снейп наклонился вперёд, его глаза блестели от недовольства.

— И как мне это понимать? Вы думаете, что могу просто забыть о змее, который веками терроризировал Хогвартс?

— Да, именно так, — твёрдо ответила Гермиона, хотя внутри неё всё тряслось. — Змей подчиняется мне. Он не принесёт больше никому вреда. Она встретила его взгляд, стараясь не показать свои сомнения. — Вы можете забыть о нём, профессор.

Северус на мгновение замолчал, его губы сжались в тонкую линию.

— Дамблдор будет надеяться, что ты права, Грейнджер, — наконец сказал он, вставая и давая понять, что разговор окончен.

У озера в Хогвартсе день был свежим, но в душе Гермионы царила буря. Джинни и Гарри сидели рядом, их лица выражали тревогу и непонимание. Они уже не раз задавали ей вопросы, но она избегала разговора. Сегодня она знала, что не сможет уйти от объяснений.

— Гермиона, — тихо начала Джинни, наклоняясь ближе, её голос был полон заботы. — Ты должна объяснить. Мы не можем просто сидеть и не знать, что происходит.

Гарри кивнул, глядя на Гермиону с серьёзностью и тревогой.

— Мы твои друзья, Гермиона. Мы просто не понимаем, зачем ты это сделала. Почему ты наложила ”Обливейт” на Тома? Ты же вроде как любишь его?

Гермиона вздохнула, её сердце сжалось от боли. Она долго не могла найти в себе силы сказать правду, но теперь, когда они сидели так близко, ей пришлось признаться.

— Я... я не хотела этого, — её голос был полон боли и сдержанных слёз. Она закрыла глаза, чувствуя, как снова подступают слёзы. — Я любила его. —  Она сделала паузу, чтобы собраться с силами. —  Но я понимала, что другого выхода не было.

Джинни и Гарри переглянулись, но промолчали, позволяя Гермионе продолжать.

— Если бы я не сделала это... — её голос начал дрожать, и она сжала кулаки, пытаясь сдержать эмоции. — Том бы уничтожил нас всех своей ревностью. —  Она посмотрела в глаза Джинни, затем Гарри. —  Он бы не остановился, пока не уничтожил бы всех, кто мог бы мне угрожать, а потом он бы увлекся убийствами и начал уничтожать все магические расы. — Её голос звучал хрипло от слёз, и она едва смогла выговорить слова. —  Я просто убрала его... из наших жизней. Это было единственное, что я могла сделать.

Джинни взяла её за руку, сжав её в знак поддержки.

— Гермиона... я не знала... — сказала она, её голос был полон сострадания.

Гарри, молча наблюдавший за этой сценой, наклонился ближе.

— Ты сделала то, что должна была, — тихо произнёс он, стараясь поддержать подругу. — Мы понимаем.

Гермиона, наконец, позволила себе заплакать, слёзы текли по её щекам, и она не могла больше сдерживаться. Её друзья были рядом, но боль не утихала. Она любила Тома, и это чувство рвало её изнутри, несмотря на правильность её решения.

Позднее, в библиотеке, между Гермионой и Драко всё ещё царило молчание. Они часто сидели рядом, почти не разговаривая, но молчание между ними становилось привычным. Сегодня же Драко решил осторожно нарушить его.

— Гермиона, — тихо заговорил он, осторожно глядя на неё. Его голос был мягким, но в нём чувствовалось желание понять. — Если хочешь, мы могли бы поговорить о том, что произошло. Я не хочу давить на тебя, но...

Гермиона подняла на него взгляд, и на мгновение её глаза стали холодными.

— Нет, Драко, — отрезала она, но её голос звучал не злостно, а скорее устало. — Я не хочу.

Драко замолчал, не желая давить, но его глаза продолжали изучать её лицо.

— Хорошо. Но если ты передумаешь, я всегда здесь.

Гермиона опустила глаза на свои руки, сложенные на коленях.

— Я сделала то, что должна была, — тихо сказала она, словно пытаясь убедить не только его, но и себя. — Ты мой жених, и мы скоро поженимся. Всё это больше не может продолжаться в том же ключе. —  Она выдохнула, словно стараясь найти в себе силы произнести следующие слова. — Я просто выбрала тебя. Просто выбрала Мир и не допустила новую магическую войну. Теперь я понимаю о чем было то пророчество…

Драко нахмурился, его взгляд стал серьёзным.

— Гермиона, — начал он осторожно, — но ты же любишь его…

Она замерла, её губы сжались, а затем, как будто что-то надломилось внутри неё, она тихо ответила:

— Если бы я этого не сделала, — её голос стал почти шёпотом, — он бы уничтожил всех нас своей ревностью.

Гермиона задумчиво посмотрела в никуда, её взгляд был пустым, как будто она была где-то далеко, не здесь, рядом с Драко.

— Возможно, я смогу полюбить тебя, Драко, — наконец сказала она, её голос был тихим, но в нём не было уверенности.

Драко не ответил сразу. Он просто посмотрел на неё, а затем медленно обнял её. Его объятия были тёплыми и надёжными, и в этот момент Гермиона позволила себе расслабиться. Её лицо уткнулось в его плечо, и она тихо заплакала. Слёзы, которые она сдерживала теперь свободно текли, но Драко не произнёс ни слова.

Он лишь крепче сжал её в своих объятиях, давая понять, что он рядом, что бы ни случилось.

Дни в Хогвартсе постепенно вернулись в привычное русло, но для Гермионы многое изменилось. Ученики, которые были окаменены, наконец, вернулись к жизни благодаря зелью, которое она сварила вместе с Томом. Они были ей благодарны, но благодарность смешивалась с тонким страхом, который теперь ощущался в каждом взгляде, обращённом на неё.

Шепотки ходили по всей школе. Теперь многие считали, что Гермиона — наследник Слизерина, что она контролирует Василиска. Эта мысль казалась нелепой для неё самой, но слухи разносились с небывалой скоростью.

На одном из уроков зельеварения Крэбб и Гойл, как обычно, решили пошутить. Они переглянулись, и, когда Гермиона проходила мимо их стола, Гойл, громко хихикнув, сказал:

— Наследник Слизерина? Да как это может быть? —  Он рассмеялся, его глаза сверкнули от злорадства. — Грязнокровка не может быть наследником.

Крэбб подхватил, продолжая подшучивать:

— Да, ты только посмотри на неё. Наследник Слизерина? Не смешите меня!

Гермиона остановилась, её глаза сузились, и в глубине души вспыхнула злость. Но прежде чем она успела что-то сказать, за неё уже вступился Драко.

— ”Круцио!” — его голос прозвучал резко, и палочка молниеносно направилась в сторону Крэбба и Гойла. Оба ученика вскрикнули от боли, когда заклятие пронзило их. Их лица исказились в мучительных гримасах.

— Драко, хватит, — холодно произнесла Гермиона, остановив его с лёгким движением руки, но в её глазах была злая усмешка.

Драко медленно опустил палочку, но его лицо оставалось спокойным.

— Я просто решил показать этим идиотам, что не стоит шутить с моей невестой, — тихо сказал он, бросив на них презрительный взгляд.

Гермиона наклонилась чуть ближе к Крэббу и Гойлу, её голос прозвучал почти шёпотом, но в нём была угроза.

— Если вы хотите продолжать свои шутки, то, возможно, я действительно спущу на вас Василиска. —  Она улыбнулась, и оба парня побледнели, не в силах что-либо ответить.

Жизнь в Хогвартсе продолжалась. Учёба, занятия, обычные дела — всё шло своим чередом, но для Гермионы многое изменилось. Её отношения с Драко стали теплее, хотя всё ещё оставалась прохладная дистанция. Они больше не были наполнены той напряжённостью и давлением, как раньше.

Драко, казалось, принял её холодность, перестав навязываться или давить на неё. Он просто оставался рядом, всегда готовый поддержать или помочь, если ей это понадобится. Когда они гуляли по Хогвартсу или Хогсмиду, он нежно держал её за руку, не требуя ничего взамен, и она постепенно начала привыкать к его присутствию.

— Гермиона, ты хочешь зайти в магазин сладостей? — однажды предложил он, когда они шли по улицам Хогсмида. Его голос был мягким, и в нём не было той властности, с которой он говорил в прошлом.

Она кивнула, стараясь не думать о том, что это предложение было скорее попыткой отвлечь её от мыслей, чем простая забота.

Когда они зашли в магазин, Драко взял несколько сладостей и положил их в её руки.

— Я помню, что ты любишь эти, — сказал он с лёгкой улыбкой. Она посмотрела на него, вспоминая их предыдущие прогулки.

— Спасибо, Драко, — тихо ответила Гермиона, принимая конфеты. Она уже не могла сказать, что её сердце по-прежнему холодно, но всё же внутри неё всё ещё осталась боль от потери Тома.

В их молчаливом общении зародилась новая связь. Драко больше не требовал от неё внимания или любви, но просто был рядом, и это было для неё достаточно.

Они часто гуляли по территории Хогвартса, и Гермиона, хотя и не показывала этого явно, начала доверять ему больше. Но даже в такие моменты она всё ещё вспоминала Тома — его улыбку, его прикосновения, его холодные слова.

— Ты думаешь о нём? — однажды спросил Драко, когда они сидели в саду Хогвартса.

Гермиона отвела взгляд, её глаза наполнились грустью.

— Иногда, — честно ответила она. Но она знала, что больше не может вернуться к тому, что было.

Драко слегка сжал её руку, но не стал давить. Он знал, что всё со временем встанет на свои места, и он готов был ждать.

Приближалось время каникул, и экзамены, к счастью, остались позади. Гермиона и Драко, как всегда, сдали всё на ”отлично”. Весь Хогвартс уже готовился к отпуску, и последний день в школе казался долгожданным облегчением для всех.

Они сидели за столом Слизерина в Большом зале, завтракали и наслаждались спокойствием после экзаменов. Гермиона листала книгу, её мысли были погружены в страницы, но тут она почувствовала лёгкое прикосновение Драко. Его рука нежно погладила её по запястью, заставив её поднять на него взгляд.

— Ты уже решила, как хочешь провести каникулы? — мягко спросил он, его глаза смотрели на неё с заботой. — Поедешь к родителям? Или может с Джинни и Гарри к Сириусу? Если захочешь, ты могла бы провести лето в Малфой меноре.

Гермиона слегка улыбнулась, отложив книгу.

— Думаю, что предпочту Малфой Менор, — ответила она, её голос был лёгким, но в глазах мелькнула искорка хитрости. — Но при условии, что Джинни и Гарри смогут нас навещать. А мы их.

Она рассмеялась, её смех был заразительным и искренним. Драко, услышав это, слегка усмехнулся, его глаза озарились радостью.

— Договорились, — сказал он, довольный её решением. Он был рад, что она больше не думает о Томе, что все тени прошлого остались позади. Теперь они могли провести время вместе, и это было всё, чего он хотел.

Гермиона заметила, как его лицо светится от удовольствия, и тихо добавила:

— А Том... — её голос стал чуть тише. Всё ещё глубоко внутри неё оставался отголосок той боли, которую она испытывала, но она не хотела, чтобы это продолжалось. — Его не будет в поместье?

Драко кивнул, его голос был спокойным, но уверенным.

— Нет, не волнуйся. Он остался в Дурмстранге. —  Он помолчал на мгновение, как будто подбирал слова. — Они там на каникулах совершенствуют борьбу, квиддич и углублённо изучают артефакты.

Гермиона облегчённо вздохнула, на её лице появилась спокойная улыбка.

— Это хорошо, — тихо произнесла она, и в её голосе звучала радость. Теперь она могла расслабиться и не беспокоиться о тёмных тенях прошлого.

Она обняла Драко, её голова легла на его плечо.

— Я пойду собираться, — сказала она, улыбаясь. — Мне нужно подготовиться к отъезду.

Драко ответил ей тихой, довольной улыбкой, наблюдая, как она уходит в сторону своего общежития. Он был рад, что они наконец смогут провести время вместе, вдали от всех проблем.