Часть 16 (1/2)

Выпив с Ацуши по чашечке кофе и вернувшись в тренировочный зал, Дазай хмыкнул, не обнаружив никаких следов трупа и даже крови на полу.

— Ну что, Ацуши, приступим? — спросил Осаму, снимая свой плащ и вешая его в шкаф у двери.

— Да, наверное, — неопределённо сказал парнишка, пожав плечами.

Дазай подошёл к тигру и нанёс удар ему в лицо, тот не успел среагировать и свалился на пол, с удивлением и обидой глядя на Осаму, вытирая кровь из разбитого носа.

Осаму, склонившись над оборотнем и слегка улыбнувшись, произнёс:

— У тебя прекрасная способность, Ацуши, но, насколько я понял, ты совершенно не можешь ею управлять, даже активировать по собственному желанию. Ярость и злость являются ключом к обращению в тигра, — Осаму подал Накаджиме руку, помогая ему подняться на ноги и отходя в сторону. — Поэтому я хочу, чтобы ты разозлился и выпустил зверя наружу.

Дазай снова нанёс удар Ацуши, тот попытался отскочить в сторону, но сделал это слишком медленно и в итоге опять оказался на полу. На этот раз Осаму не стал помогать оборотню вставать, а резко ударил его ногой в живот, отчего тот вскрикнул и согнулся пополам, но Дазай ударил вновь. В глазах парнишки застыли слёзы, но Осаму не останавливался, он бил снова и снова, бросив в перерыве между ударами несколько фраз:

— Я хочу, чтобы ты разозлился! Ну же, оборотень, ты тигр или облезлый котёнок? — снова удар, а затем Дазай продолжил свою речь: — У тебя же такая способность! Покажи мне её, выпусти тигра на волю! — Ацуши по-прежнему лежал на полу, согнувшись пополам и поскуливая, не проявляя волю к борьбе, поэтому Осаму с презрением бросил: — Ты бесполезный неудачник! — новый удар. — Сопляк!

Лицо блондина исказила гримаса боли, а затем злобы; его глаза вспыхнули голубым пламенем, и сам он засветился такого же цвета свечением. Дазай отпрыгнул в сторону, чтобы не обнулить случайно эспера, а тот, наконец, превратился в огромного белого тигра и напал на своего обидчика.

Осаму ловко отскочил назад, избегая смертоносных когтей. Оборотень снова совершил прыжок, издав грозное рычание, но Дазай вновь уклонился от атаки, с улыбкой сказав:

— А ты хорош. Такой сильный и опасный зверь — просто находка для Портовой Мафии, — Дазай опять отпрыгнул в сторону, уклоняясь от новой атаки оборотня, но тот сдаваться не собирался, нападая всё более резво и ловко, однако вместо своей предполагаемой жертвы каждый раз разрывал когтями воздух.

Прошло минут пять, потом десять, а Дазай всё так же грациозно уклонялся от атак оборотня, но потом всё же начал немного уставать.

— Отлично. Ты легко мог бы сломать мне шею, — очередной прыжок в сторону. — Или перегрызть горло. Не самый худший способ, чтобы умереть. Как жаль, что тебе меня не убить, — Осаму в последний раз отскочил назад, упёршись спиной в стену и вытянув руку вперёд, прикоснулся пальцами к тигриной морде. Сверкнула белая вспышка, и оборотень, обратившись светловолосым парнишкой, упал Дазаю в объятия.

Осаму усмехнулся.

— Печально, но омеги меня не интересуют, — сказал он, убирая руки Ацуши со своих плеч. Лишившись поддержки, тот свалился на пол, кажется, потеряв сознание.

Дазаю показалось, что он услышал какой-то шум, а ещё почувствовал запах альфы, однако в этом не было ничего удивительного, ведь вся высотка Портовой Мафии была пропитана этим запахом. Он развернулся лицом к двери, но никого не увидел. Услышав отдаляющиеся шаги, Дазай поспешил на звук, но коридор, имевший несколько ответвлений и поворотов, тоже оказался пустым. Осаму точно определил, куда следует идти, однако лишь успел увидеть закрывающиеся двери лифта. Кто был тем альфой, который наблюдал за ним и Ацуши, Дазай так и не узнал, поэтому вернулся в тренировочный зал, где он оставил Накаджиму.

Лифт остановился, из его дверей вышел Чуя и направился в свой кабинет. Ему необходимо было подумать над сложившейся ситуацией. После разговора с Фёдором он направился сначала к себе, но, когда лифт приехал на нужный этаж, почему-то нажал на кнопку ноль, где располагался тренировочный зал. Надеялся ли Чуя найти там Дазая? Да. Но он и сам не знал, что скажет ему. Говорить об условиях, которые ему поставил Достоевский, Накахара точно не собирался. «Тогда зачем я здесь?» — спрашивал себя Чуя. Подойдя к тренировочному залу, он сразу заметил Осаму и второго омегу, который был с ним, через приоткрытую дверь. Заглядывая в помещение, стараясь, чтобы его не заметили, Накахара заворожённо наблюдал за происходящим. Сначала он увидел, как Осаму избивал этого парня, после чего тот обратился тигром и набросился на Дазая. Осаму легко и грациозно уходил от всех атак опасного зверя, а потом обнулил способность. Когда оборотень вновь принял человеческий облик, Чуя поспешил убраться восвояси.

Пройдя в свой кабинет, Накахара закрыл дверь на замок и плюхнулся на диван, раздумывая над предложением Фёдора. Ещё в кабинете Достоевского, у Чуи ужасно разболелась голова, потом вроде бы стало легче, но сейчас боль вернулась, и Накахара чувствовал общую слабость во всем теле. Ему ужасно захотелось спать, и он прилёг на диван, положив голову на подлокотник. Однако из-за мигрени уснуть не получалось. Чуя поднялся с дивана и, подойдя к своему рабочему столу, открыл нижний ящик. Порывшись в нём, Накахара отыскал таблетки обезболивающего и, налив в стакан воду из графина, проглотил две сразу, после чего вновь устроился на диване. Минут через десять головная боль уменьшилась, и Накахара задремал.

***

Дазай вернулся в тренировочный зал, Ацуши к тому времени пришёл в себя и, поднявшись на ноги, смотрел на Осаму с укором.

— Что? — спросил Дазай, встретившись с ним взглядом.

— Зачем ты это сделал? — с обидой в голосе задал вопрос Накаджима. — Это было жестоко.

— Ну ты ещё заплачь, — буркнул Осаму, доставая из шкафа свой плащ, надевая его и направляясь к выходу.

Парнишке действительно было обидно до слёз, он не понимал поступка Дазая. Когда он спас его от альф, которые хотели его сначала изнасиловать, а потом похитить неизвестно с какой целью, Ацуши готов был боготворить Осаму. Он казался ему благодетелем и спасителем, но то, что произошло сегодня, просто повергло Ацуши в шок. Накаджима понял, что Осаму не такой уж и благодетель и, возможно, спас он его, преследуя какие-то свои цели.

— Да, тигр, всё так и есть, — словно прочитав его мысли, сказал Дазай, разворачиваясь к Накаджиме и глядя в его глаза. — Ты, наверное, думал, что я какой-то добряк, который спасает убогих и защищает слабых? — Осаму усмехнулся. — Это не так. Когда я увидел тех альф, которые на тебя напали, я понял, что они, скорее всего, работают на Фицджеральда, так как слышал их речь. Они говорили на чистейшем английском, без акцента. Даже не знаю, откуда у меня такая уверенность. Я не помню своего прошлого, но в тот момент я осознал, что они иностранцы — англичане или американцы. Фицджеральд недавно приехал в Йокогаму, и, естественно, он прибыл сюда не один. Именно по этой причине я вступился за тебя, а не по доброте душевной, как ты ошибочно подумал. И если ты нужен Гильдии, значит, она не должна была тебя получить. А потом я увидел твою способность и уверился в том, что не ошибся. Но, боюсь, ты нужен Фицджеральду не из-за своего дара: существует иная причина, я в этом уверен.

— Откуда ты знаешь? — Ацуши хлюпнул носом, вытирая непроизвольные слёзы, которые ему всё же не удалось сдержать. Ещё час назад он так радовался, что, возможно, у него появился друг; Накаджима всегда мечтал иметь настоящего друга, а теперь его мечты разбились вдребезги о жестокую правду реальности.

— Всё очень просто, Ацуши, — Дазай ободряюще похлопал его по плечу. — Ты омега, поэтому вряд ли бы Фицджеральд принял тебя в организацию. К тому же я сразу понял, что ты не управляешь способностью. Держать тебя в заточении не имело бы смысла, ты ведь опасен. Даже если бы лидер Гильдии и решился принять тебя в организацию, никто не дал бы ему гарантий, что ты не обратишься в тигра спонтанно и не перебьёшь половину его людей. А значит, он хотел тебя использовать для чего-то лишь один раз. Вот только вопрос: для чего?

Ацуши снова хлюпнул носом, и Дазай добавил:

— Не жалей себя. Если начнёшь барахтаться в жалости к самому себе, жизнь станет бесконечным кошмаром<span class="footnote" id="fn_32790770_0"></span>.

Сказав это, он повернулся к Ацуши спиной и направился к выходу, оборотень последовал за ним. Когда поднялись на лифте на нужный этаж, Дазай открыл дверь своего кабинета и первым прошёл внутрь. Включив ноутбук, Осаму запустил несколько скриптов для взлома, которые сам же когда-то написал. Сейчас он не помнил об этом, но, как-то раз копаясь в своём ноуте, быстро понял, для чего они предназначены. Через несколько минут Дазаю удалось перехватить контроль над камерами видеонаблюдения в порту и отключить нужные. Сделав это и подчистив все следы своего вмешательства, он обратился к оборотню:

— Посиди здесь, у меня есть дела.

Ацуши кивнул, а Дазай закрыл дверь на ключ и направился к лифту. Нажав кнопку этажа, где располагались кабинеты исполнителей, он, как только вышел из лифта, подошёл к нужному и подёргал ручку двери. Она была заперта, Осаму порылся в карманах и нашёл отмычку, которую всегда таскал с собой и уже опробовал её пару раз в целях тренировки. Быстро открыв замок, Дазай прошёл в кабинет Накахары, захлопнув за собой дверь; заметив исполнителя спящим на диване, он присел рядом, положив руку ему на голову и зарываясь пальцами в рыжие пряди. Чуя что-то сонно пробормотал, всё ещё не покинув царство Морфея, а Осаму провёл пальцами по его щеке.

С тех пор, как Дазай увидел Чую на приёме у Мори, его не покидали мысли о нём. Он всё думал, что между ними происходит, откуда взялась эта непреодолимая тяга к альфе. Осаму догадывался, что они были знакомы и, возможно, между ними что-то было, а Анго подтвердил его подозрения своим рассказом. Дазай не мог понять, почему Чуя, который явно испытывал такую же тягу к нему, ни разу не подошёл сам и не заговорил об этом. Хотя Осаму предполагал, что они, скорее всего, расстались не на дружественной ноте, раз уж он почему-то передумал разводиться с Мори и вернулся к нему. Наверняка Чуя был зол на него и просто не желал с ним разговаривать. Дазай подошёл бы к нему сам, но ему не хотелось, чтобы об этом узнал Огай. Он знал, что босс уехал на важную встречу и в порту его не будет до вечера, поэтому решился пойти к Чуе именно сейчас и расставить все точки над «i». Осаму терпеть не мог ситуаций, когда чего-то не понимал, а сейчас он не понимал очень многого из-за потери памяти.

Погрузившись в свои мысли, Дазай снова зарылся пальцами в рыжие пряди, глядя в окно, которое почти полностью закрывали вертикальные жалюзи, из-за чего в комнате был полумрак.

— Проклятая амнезия, — тихо проговорил Осаму, поглаживая Чую по голове. У спящего альфы сейчас был такой милый и безмятежный вид, что и не скажешь, что он исполнитель Портовой Мафии, да ещё и самый опасный эспер.

— Что ты делаешь? — задал вопрос Накахара, открывая глаза и встречаясь взглядом с карими омутами. — И как ты сюда вошёл?

— Через дверь, — слегка улыбнувшись, ответил Дазай.

— Тоже мне умник, — фыркнул Чуя. — Я запирал замок.

Осаму с невозмутимым видом пожал плечами, продолжая перебирать между пальцами рыжие локоны. Взгляд Чуи был немного растерянным, но он не возражал.

— Было не заперто.

— Враньё, я закрывал дверь.

— Да какая разница как я сюда вошёл? Главное, что я здесь.

— Да, — согласился Чуя. — Но зачем?

— Чуя, тебе не кажется, что нам нужно с тобой поговорить?

— О чём?

— Хотя бы о том, что между нами происходит.

— А между нами разве что-то происходит?

— А ты считаешь, что нет?

— Нет.

— Значит ты на всех подряд набрасываешься с поцелуями?

Накахара фыркнул и, сбросив руку Осаму, сел на диване, впрочем, продолжая сверлить его взглядом.

— Я не думаю, что нам стоит продолжать этот разговор, — произнёс исполнитель. — Не знаю, что произошло на приёме у Мори и сегодня, но считаю, что всё это необходимо прекратить.

— Почему?

— Потому что у тебя есть муж и, насколько я понял, это ты меня предал, вернувшись к нему. Так что и говорить не о чем — уходи.

— Ты так говоришь, Чуя, будто сам не уверен в том, что это так. Может расскажешь мне, почему мы расстались?

— Что? — возмутился Чуя. — Это я тебе должен рассказывать? Ведь это ты к нему вернулся и передумал разводиться.

— А может, была причина?

— Какая?

— Не знаю. Думал, ты меня просветишь.

— Хватит ломать комедию и говорить так, будто это я виноват в нашем разрыве. Проваливай.

— Я пришёл сюда для того, чтобы получить ответы на свои вопросы, и не уйду без них.

— Какие ответы? Какие вопросы? Ты что, издеваешься? — Чуя вскочил с дивана и, указав Осаму на дверь, бросил: — Убирайся!

— Нет, — упрямо заявил Осаму, облокачиваясь на спинку дивана и закидывая ногу на ногу.

— Пошёл вон! — почти выкрикнул Чуя. Ему совсем не хотелось играть в игры, которые устроил Дазай, и подыгрывать ему желания не было. Да, он не раз сам думал о том, чтобы поговорить с Осаму, ведь и его не могло не волновать то, что между ними происходило, когда они находились в опасной близости друг от друга. Но похоже, что Дазай не собирался говорить ему правду и изображал из себя лишь какого-то клоуна, поэтому Чуя разозлился.

Схватив Осаму за руку, он резко дёрнул его на себя, заставляя подняться с дивана. Дазай не сопротивлялся, а когда оказался в достаточной близости от альфы, обвил его шею руками, прижимаясь к Чуе всем телом, и, неотрывно глядя в голубые озёра, прошептал:

— Ты всё ещё будешь утверждать, что нас не тянет друг к другу и ничего между нами не происходит?

— Я не знаю, — тихо ответил эспер, а затем добавил: — И знать не хочу. Мне плевать.

— Правда? — Осаму приблизил свои губы к губам Чуи почти вплотную, чувствуя возбуждение альфы по исходящим от него феромонам, а также стояк, который упирался в его пах.

Вместо ответа Накахара впился в манящие и желанные уста поцелуем, не в силах бороться со своими чувствами. Да, именно с чувствами. В этот момент Чуя чётко осознал, что эта странная тяга к Дазаю обусловлена не просто страстью и желанием удовлетворить свою потребность, но чем-то гораздо большим. Чем-то, что нельзя объяснить словами или понять умом. Чуя не помнил Дазая, он был для него словно незнакомый человек, но сердце альфы говорило обратное.

Пробираясь руками под одежду Дазая, Чуя нащупал бинты, которыми почти полностью была обмотана спина Осаму. Решив не обращать на них внимания, Накахара принялся срывать с омеги одежду, бросая её на пол и продолжая жадно его целовать. Первым улетел плащ, за ним последовал пиджак, жилет и рубашка, а потом и брюки. Вещи Чуи повторили путь одежды Дазая, ведь последний не стоял без дела, а тоже освобождал партнёра от лишних сейчас предметов гардероба.

Целуя и оглаживая тела друг друга, любовники завалились на диван. Чуя распустил бинты на спине Дазая, которые вскоре также оказались на полу. Изначально Осаму хотел запротестовать против такой наглости, ведь бинты он никогда не снимал, лишь менял на новые время от времени; они оставались на нём даже тогда, когда он ложился в постель с Огаем. Однако, когда Чуя снова накрыл губы Дазая своими, оглаживая обнажённое тело, все мысли Осаму вылетели из головы. Дазай страстно отвечал на поцелуй, зарываясь пальцами в рыжие волосы и прижимая голову эспера плотнее. Поцелуй был жадным и мокрым, возбуждение обоих мафиози достигло критической точки; их учащённое дыхание и сердцебиение было лишним тому подтверждением. Когда закончился воздух в лёгких, Чуя оторвался от губ Осаму, глядя своим расфокусированным взглядом в затуманенные от страсти карие омуты.

— Что ты со мной делаешь? — прошептал Накахара, вновь впиваясь в губы Дазая своими, сдирая с него боксёры и упираясь своим стояком в увлажнившуюся от естественной смазки дырочку. Продолжая целовать любовника, Чуя сжал пальцами его бёдра, толкаясь вперёд, заглушая своими губами непроизвольный стон, рвущийся из груди партнёра.

Осаму обхватил ногами Чую за талию, насаживаясь на член сильнее, со стоном прогибаясь в спине, вцепившись пальцами в крепкую спину альфы. Несмотря на грубоватое вторжение, боли не было из-за сильнейшего возбуждения и естественной смазки, которой омега сейчас истекал. Чуя подался назад, затем резко толкнулся вперёд, входя до упора, Дазай двинул бёдрами ему навстречу, не в силах сдержать очередного стона от непередаваемых эмоций и ощущения полной заполненности внутри. Накахара вновь подался назад и резко погрузился в тело омеги, сам не сумев сдержать стона, осыпая шею любовника поцелуями, чувствуя бешенный стук сердца своего и чужого. Ускоряя движения, Чуя всё быстрее вбивался в тело партнёра, крепко сжимая его бёдра руками; Осаму двигался ему навстречу, всё резче насаживаясь на крупный орган альфы, практически непрерывно постанывая, оглаживая вспотевшую, разгорячённую спину любовника. Чувствуя что уже на грани, Чуя усилил напор и углубил проникновения, оставляя на бёдрах Осаму синяки, мало что соображая в этот момент. Дазай впился ногтями в плечи партнёра, раздирая кожу до крови, всё быстрее двигаясь ему навстречу, ощущая внутри нестерпимый жар, который с каждым толчком альфы становился только сильнее, а затем внизу живота что-то взорвалось, разливаясь по телу потоками раскалённой лавы, заставляя Осаму дрожать и выгибаться под Чуей, сжимаясь вокруг его члена, и с криками изливаться на свой живот. Чуя с глухим рыком кончил в любовника, проталкивая в него узел, всё ещё тяжело дыша и чувствуя бешеный стук своего сердца.

Минут через пятнадцать, после ещё нескольких оргазмов у обоих партнёров, узел альфы спал, и он смог выйти из омеги, впрочем, продолжая лежать на нём. Дыхание и сердцебиение обоих парней пока не пришло в норму, и они просто молча смотрели друг другу в глаза, не в силах сказать ни слова. То, что произошло между ними, было чем-то невероятным. Такая страсть и нереальный кайф! Невозможно представить, что в мире есть что-то прекраснее или важнее этого.

— Почему мы с тобой расстались? — спросил вдруг Чуя, по-прежнему глядя в глаза цвета тёмного янтаря.

— Странно, что именно ты задаёшь мне этот вопрос, — ответил Осаму, не разрывая взгляда.

— Почему?

— Мне кажется, что ты как раз и должен знать. Я давно хотел спросить об этом тебя, потому что не помню.

— Не помнишь? — Чуя отодвинулся от Дазая на другой край дивана и подпёр голову рукой, продолжая смотреть в глаза Осаму. — Что значит не помнишь?

Осаму лёг на бок, разворачиваясь к нему лицом.

— Чуть больше месяца назад я попал в аварию, как результат — полная амнезия.

— Что? — казалось, Чуя был шокирован его словами. — Как странно.

— Почему странно? — не понял Дазай. — Да, такое не каждый день происходит, но всё же случаи, когда человек теряет память после аварии, тоже нередки.

— Я не об этом.

— А о чём?

— Чуть больше месяца назад со мной тоже произошёл, можно сказать, несчастный случай, в результате которого у меня частичная потеря памяти.

— Частичная?

— Да, я почти полностью забыл несколько месяцев своей жизни, предшествовавших тому случаю, и совсем тебя не помню. Мне кажется, что из моей памяти исчезли все события, которые так или иначе были связаны с тобой.

— Надо же! Действительно странно, — произнёс Дазай, поднимаясь с дивана и собирая свои вещи с пола.

— Что с твоей спиной? — спросил Чуя, заметив множественные шрамы. Ещё во время секса, когда оглаживал его тело, Накахара почувствовал их пальцами, а теперь ему предоставилась возможность хорошо их рассмотреть.

— Я не знаю, — Осаму пожал плечами. — Не помню, откуда они у меня.

— Такое ощущение, что это шрамы от хлыста, — Накахара поднялся с дивана и, подойдя к Осаму, провёл пальцами по его спине, на что Дазай передёрнул плечами и поспешил отстраниться. Ему неприятно было такое внимание к своим увечьям. — А это что? — Чуя взял в руки левую ладонь Осаму, оглаживая предплечье. — Ты вены резал? — он поймал вторую его ладонь, разглядывая уродливые поперечные и продольные шрамы, которые доходили почти до локтевой зоны с внутренней стороны руки.

— Видимо, да, — ответил Осаму, высвобождая свою руку. — Я же говорю: не помню ничего о своём прошлом.

— Совсем?

— Совсем. И тебя не помню, и Мори, и как жил до встречи с ним. Он говорил, что мы познакомились четыре года назад и безумно влюбились друг в друга, — Осаму усмехнулся, надевая рубашку и застёгивая пуговицы, решив не наматывать бинты. — Но я ему не верю. Мне кажется, что всё было как раз наоборот. Анго рассказывал, что я вышел за него, чтобы спасти отца, который тяжело болел: мне нужны были деньги, но отец всё равно умер. Ни о какой любви между Огаем и мной не может быть и речи. Я бы сказал, что этот человек мне неприятен.

— Тогда почему вернулся к нему? Получается, что ты меня предал? Мне тоже кое-что рассказывали Акутагава и Верлен. Мы были с тобой вместе, и ты подал на развод, но вы с Огаем так и не развелись, а потом ты вернулся к нему.

— Кто такой Верлен?

— Мой брат.

— Нужно поговорить с ним. Всё это очень странно, и я не удивлюсь, если выяснится, что к этому приложил руку Мори, но как он это сделал?

Осаму продолжил одеваться, время от времени поглядывая на Чую.

— Думаешь, он подстроил аварию?

— Не исключено.

— Зачем? Ты же мог погибнуть. Неужели он предпочёл бы убить тебя, чем отпустить? Я знаю, что Огай сволочь, но если бы он хотел это сделать, то довёл бы дело до конца. Хотя ведь ваш развод отменился до аварии?

Осаму кивнул.

— Возможно, он ставил своей целью не мою смерть, а именно потерю памяти, если учитывать то, что у тебя частичная амнезия, и ты тоже забыл события, связанные со мной. Кстати, что конкретно произошло с тобой?

— Кажется, мне стало плохо, и я потерял сознание, сильно ударился головой.

— Ты обследование проходил?

— Да, недавно, когда был в командировке в Токио, выдалось несколько свободных часов, и я сделал МРТ головного мозга, но врачи ничего серьёзного не обнаружили.

— Всё это точно неспроста. И я докопаюсь до истины. А что по поводу Достоевского? — спросил Дазай. — Вам удалось договориться?

— Кажется, да. Но нам с тобой нужно быть осторожнее. Нельзя допустить, чтобы нас снова кто-то увидел.