Часть 12 (1/2)

— Зачем она тебе? Что ты хочешь изменить? — спросил Достоевский, на что Мори грубовато ответил:

— Это не твоё дело.

— Тогда мне жаль, ничем не могу помочь, — Фёдор развернулся и направился к выходу.

— Стой, — тихо, но твёрдо проговорил босс. — Я тебя не отпускал.

Достоевский остановился и, не оборачиваясь, сказал:

— У меня много работы.

— Хорошо, я скажу тебе, зачем она мне понадобилась, — немного помедлив, произнёс босс. — Ты, наверное, в курсе? Сегодня у меня состоялся развод с мужем, мне не удалось удержать его, и теперь я потерял Осаму навсегда. Но я хочу вернуть мужа.

— Вот как? Использовать Книгу для такой ничтожной цели? Тебе не кажется, что это слишком?

— Нет. Назови свою цену.

— Ты не заставишь его полюбить тебя. Книга не в состоянии это сделать, потому что у каждого человека есть свобода воли.

— Но я смогу сделать так, чтобы он вернулся ко мне. Это ведь Книга может устроить?

— Конечно, но кто знает, как сработает запись, тем более, что у твоего мужа такая способность? Всё это может привести к неожиданным последствиям.

— Я рискну.

— Даже его жизнью?

— Не думаю, что всё зайдёт так далеко.

— Кто знает? Что ж, я дам тебе страницу, но у меня есть условие.

— Какое?

— Ты сделаешь меня своим замом и правой рукой вместо Чуи.

— Согласен. Когда я получу страницу?

— Книга не здесь, не в Йокогаме, за ней нужно ехать. Если отправлюсь сегодня, думаю, что через несколько дней смогу привезти её тебе.

— Хорошо, тогда отправляйся за ней немедленно.

Достоевский кивнул и покинул кабинет Огая, а Мори произнёс, обращаясь к себе:

— Не думал, что дойдёт до такого. Сам босс Портовой Мафии готов изменить реальность, чтобы добиться взаимности от какого-то омеги. Эх, Осаму, Осаму, — Огай провёл рукой по волосам. — Что же ты со мной делаешь? И как ты этого добился? Не проходит и дня, чтобы я о тебе не думал. Ты стал моей зависимостью, особенно после тех четырёх дней и ночей, проведённых с тобой вместе. Со мной впервые такое, я стал одержим тобой. Да, Огай, докатился ты, однако.

***

Вечером Чуя приехал к Осаму с бутылкой коллекционного вина, чтобы отметить развод Дазая и не только для этого. Теперь Чуя каждый день приезжал к Дазаю и оставался у него на ночь. Разлив вино по бокалам, эсперы расположились в гостиной и сделали по несколько глотков из них. Перед этим Чуя произнёс тост, подняв свой бокал:

— За твою свободу.

— За неё, — Осаму тоже поднял свой и сделал несколько глотков.

— Теперь твоя фамилия снова Дазай?

— Именно, — ответил Осаму, отпивая несколько глотков вина.

— Дазай тебе подходит больше, чем Огай.

— Ну ещё бы! — Дазай улыбнулся.

— Так когда босса вальнём?

— Сегодня отметим мою свободу, а через несколько дней и вальнём. Насколько я знаю, Огай не покидает сейчас порт. Живёт в служебной квартире. Убивать его в порту не стоит. Через четыре дня он поедет на встречу, перехватим его по дороге. Придётся избавиться и от его охраны.

— Как скажешь.

— Чуя, ты правда принял свои чувства ко мне?

— Когда думал, что потеряю тебя, понял, что ты мне дорог, и я не хочу, чтобы ты исчез из моей жизни.

Осаму отпил несколько глотков из бокала, а Чуя из своего. Они переместились в гостиную и продолжили пить там, включив огромную плазму на стене. Допив бутылку вина, парни отправились в спальню...

На следующее утро оба поехали на работу, день до обеда прошёл спокойно, а потом у Осаму разболелся низ живота.

— Чёрт! — выругался Дазай. — Совсем забыл, меня врач предупреждал, что течка может начаться.

Он взял телефон и позвонил Чуе.

— Можешь зайти ко мне? Это срочно.

— Что-то случилось?

— Можно сказать и так.

— Ладно, сейчас буду.

Минут через пять в дверь постучали, Дазай открыл и тут же отошёл в сторону.

Накахара шумно втянул воздух ноздрями, ощутив запах, от которого у него голова пошла кругом.

— Блядь, Осаму, — Накахара встряхнул Дазая за плечи. — О таком предупреждать надо заранее. У тебя ослабители есть? — спросил Чуя, с трудом себя сдерживая, чтобы не наброситься на омегу.

— Я брал их с собой, но, кажется, они выпали где-то, может, у тебя в машине?

— Похуй.

Чуя закрыл дверь и впился в губы любовника поцелуем, оглаживая его спину и плечи, подталкивая к столу. Посадив эспера на край и не отрываясь от его губ, Чуя срывал с Осаму одежду, руки которого справлялись с пуговицами на жилете Накахары. Вскоре он улетел на пол, а за ним и рубашка Чуи, к тому времени Дазай был уже полностью раздет. Губы альфы переместились к шее Осаму и оставили на ней несколько засосов и укусов, отчего тот застонал, откинув голову назад.

Не в силах более сдерживаться, Чуя расстегнул ширинку на своих брюках и спустил их вниз вместе с боксёрами, приставляя к колечку мышц парня свой возбуждённый орган. Толкнувшись бёдрами вперёд, Чуя со стоном резко вошёл в податливое тело, истекающее естественной смазкой. Дазай тихо вскрикнул, обвивая альфу за шею руками, подаваясь ему навстречу, насаживаясь на член партнёра полностью. А тот, удерживая омегу за бёдра, почти вышел из него и снова резко толкнулся вперёд, сжимая ягодицы Дазая руками, проникая на всю длину своего члена и накрывая губы своими, жадно впиваясь в них, вновь толкаясь в его тело. Прикусив нижнюю губу Осаму до крови, почувствовав при этом на языке металлический привкус, который пробудил в альфе ещё более дикую и животную страсть, Чуя принялся более резко и грубо вбиваться в омегу, всё сильнее сжимая его ягодицы пальцами, чувствуя, как ногти любовника раздирают его спину. Оторвавшись от манящих уст, альфа оставил укус на шее Осаму, последний застонал, резко двигаясь ему навстречу, откидывая голову назад и прогибаясь в спине, всё более впиваясь ногтями в плечи любовника. Часто и тяжело дыша, парни двигались навстречу друг другу, будто в каком-то безумном танце. Их губы снова слились в поцелуе, а затем Чуя разорвал его и вышел из Дазая, услышав разочарованный стон. Стянув омегу со стола, Накахара повернул его к себе задом и надавил ему на поясницу, заставляя упасть животом на стол, тут же оставляя очередной укус на шее и резко, со звериным рыком, входя одним толчком.

— А-ах, — сорвалось с губ Осаму, когда он вновь ощутил такую желанную заполненность внутри и двинул бёдрами навстречу партнёру, желая принять его в себя без остатка.

Пальцы Чуи вновь впились в ягодицы партнёра, он принялся резче долбиться в любовника, ускоряя движения, распаляясь всё более и вбиваясь в Осаму всё глубже, со стонами проникая до упора. Стол издавал жалобные скрипы от быстрых толчков альфы, Дазай, постанывая, двигался ему навстречу, вцепившись пальцами в край столешницы. Чуя толкался в Осаму всё быстрее и жёстче, истязая зубами его шею и плечи, иногда прокусывая кожу до крови, отчего оба любовника распалялись только сильнее. Чувствуя нарастающий жар внизу живота, Дазай задвигался быстрее, а когда пламя внутри стало совсем нестерпимым, он прогнулся в спине, впиваясь пальцами в край стола до белых костяшек, сжимаясь вокруг члена Чуи, и, дрожа всем телом, с криками излился на пол. Накахара, прикрыв глаза, со стоном протолкнул узел в тело любовника до конца, испытывая первый оргазм. Минут двадцать спустя в дверь постучали, Чуя всё ещё находился внутри омеги, так как узел пока не спал и, похоже, спадать не собирался в ближайшее время, хотя оба любовника уже испытали по пять оргазмов.

— Кого это принесло не вовремя? — пробормотал Осаму и его накрыло новой волной оргазма, а затем и Чую. После этого узел начал спадать и через несколько минут Чуя смог выйти из омеги.

Вытерев следы любовных утех со своих тел, парни смогли одеться и привести себя в порядок.

— Сиди здесь и держись от двери подальше, — проговорил Чуя. — Я поищу твои ослабители.

Осаму кивнул, и Чуя вышел. Дазай закрыл дверь на ключ и отошёл от неё в дальний угол. Минут через пятнадцать Чуя вернулся и передал ему таблетки.

Осаму выпил две штуки, запив их водой.

— Как только препарат подействует, езжай домой, ослабители полностью не заглушают запах и феромоны. Я сам отвезу тебя, на всякий случай, — произнёс Чуя. Кто-то приходил, наверняка почувствовал что-то.

— Возможно. Знать бы ещё кто.

Через пятнадцать минут эсперы покинули порт. Чуя довёз Осаму до дома, тот, покидая машину, спросил:

— Приедешь сегодня?

— Конечно, готовься.

***

Вечером Чуя был у Осаму, как обещал. Действие ослабителей уже прошло и, с порога накинувшись с поцелуями на Накахару, Осаму увлёк его за собой в спальню.

— Иди сюда. — Чуя расположился на кровати и потянул Дазая на себя, усаживая на колени, зарываясь пальцами в каштановые волосы. Губы парней встретились и слились в страстном поцелуе, от которого у обоих парней сердца забились быстрее, а дыхание участилось. Чуя оглаживал плечи Осаму, а тот расправлялся с пуговицами на его рубашке, торопясь освободить любовника от одежды быстрее.

Чуя и сам еле сдерживался, чтобы не сорвать рубашку с Дазая и не овладеть им немедленно. Феромоны течного омеги сводили с ума, доводя до безумия. Накахара завалил Осаму на постель, расстёгивая его рубашку и стаскивая с него брюки вместе с нижним бельём. Когда он справился с этим делом, то сбросил свои штаны на пол и отправил туда же боксёры, так как рубашки на нём уже не было. Дотронувшись пальцами до колечка мышц омеги, протолкнул два из них внутрь, они вошли довольно легко и свободно в растраханный и изнывающий от желания анус, истекающий естественной смазкой. Накахара, сразу же нащупывая простату, надавил на неё, отчего Осаму выгнулся и застонал, двигая задницей навстречу руке Чуи, а его губы слились с чужими в горячем поцелуе.

Руки Дазая блуждали по спине альфы, прижимая к телу разгорячённого любовника. Пальцы Накахары двигались внутри Осаму, заставляя того дрожать и выгибаться под ним, постанывая в поцелуй. А затем движения Чуи стали более грубыми, он оторвался от губ Дазая, целуя его шею и плечи, прикусывая кожу; неотрывно глядя в карие омуты, Чуя вытащил пальцы из любовника, и не в силах больше сдерживаться, вошёл в него одним толчком, ощутимо прикусив кожу на плече партнёра. Тот застонал, впиваясь ногтями в его спину, и двинул бёдрами ему навстречу, насаживаясь на член до конца. Дыхание обоих партнёров было учащённым, а сердца чуть не выскакивали из груди. Со стонами Чуя резко проникал в любовника, толкаясь в него всё быстрее и глубже, трахая его довольно грубо, но Осаму это нравилось, и он всё резче двигался Чуе навстречу, вскрикивая и постанывая, когда орган альфы попадал по чувствительной точке, доводя до безумия. Под скрипы кровати и звуки быстрых шлепков, Накахара всё резче вбивался в Дазая, сжимая его ягодицы руками до боли, то целуя грудь и шею, то прикусывая кожу, а тот прижимал его к себе, царапая спину альфы, отдаваясь ему со всей страстью, на которую был способен, чувствуя полыхающее пламя внизу живота. Затем Осаму перевернул Чую и оказался сверху на нём; не снимаясь с члена, он принялся быстро на нём двигаться, со стонами насаживаясь всё резче, обхватив альфу руками за шею. Губы любовников в который раз слились в поцелуе, руки Накахары оказались на спине партнёра, оглаживая и сминая кожу пальцами. Чуя несколько раз вскинул бёдра вверх, проникая глубже, заставив Осаму снова вскрикнуть. Дазай ускорил движения, прыгая на органе Чуи всё быстрее, опускаясь на него резче, каждый раз вскрикивая и постанывая, ощущая приближение разрядки, насаживаясь на член сильнее. Ускорив движения до невозможного, Осаму приподнялся вверх и опустился вниз ещё несколько раз и, вскрикнув, излился на живот Чуи, тут же почувствовав узел альфы и как тот проникает в него всё глубже, даря непередаваемое ощущение заполненности и вновь доводя до оргазма.

После сцепки любовники лежали в объятиях друг друга, обнимаясь и целуясь.

— Мори меня не искал? — спросил Осаму.

— Нет, — ответил Чуя.

— Нужно придумать, что сказать: пока не закончится течка, я не выйду на работу.

— Понятное дело. Выпьешь утром ослабители, вечером я приеду. Завтра пятница, так что проведём выходные вместе.

— Хорошо.

— В понедельник Мори отправится на встречу.

— Да, я в курсе. К тому времени течка должна закончиться.

— Прекрасно. Значит план в силе.

Осаму кивнул, обнимая Чую и притягивая к себе, вновь чувствуя непреодолимое желание и возбуждение альфы.

Любовники провели вместе безумную и бессонную ночь, и утром, после того как Дазай выпил ослабители, Чуя отправился на работу. Вечером он снова приехал к Осаму. Все два дня выходных парни провели вместе и не вылазили из кровати. А вечером в воскресенье произошло нечто странное. Когда они лежали в постели, во время сцепки, Дазай себя как-то странно почувствовал: у него будто закружилась голова и перед глазами всё поплыло, но это длилось лишь какие-то мгновения, потом всё пришло в норму. Однако Чуя заметил его странный взгляд и спросил:

— Что случилось?

— Я не знаю. Мне показалось... хотя нет, всё нормально.

***

Час назад в квартире Огая в порту...

— Ты подписал моё назначение? — спросил Фёдор, протягивая боссу страницу.

— Конечно, с завтрашнего дня ты мой зам и правая рука.

— Чуя знает?

— Пока нет. Но это неважно.

Огай положил страницу на стол и взял в правую руку ручку.

— Ты сам когда-нибудь пользовался Книгой? — задал вопрос Фёдору Огай.

— Однажды, но запись сработала не совсем так, как я хотел. Эта Книга полна сюрпризов. Будь осторожен в своих желаниях, как бы потом не пришлось пожалеть.

— Ты можешь идти, Фёдор. Мне нужно обдумать, что именно написать.

Достоевский кивнул и покинул служебную квартиру Огая, а тот присел за стол и начал писать:

«Осаму Дазай не бесплоден, аборт прошёл без последствий, и он может иметь детей. Осаму всё ещё мой муж, никакого развода не было. Мы живём вместе и мы счастливы. Он не помнит о том, что пришёл сюда из другого мира; он думает, что всегда был омегой; он не помнит, что у него были отношения с Чуей, а также своих чувств к нему и всего, что с ним связано. Чуя не любит Дазая и не помнит его. Он никогда больше не свяжется с моим мужем и не станет у меня на пути, — немного подумав, Огай дописал: — Осаму Дазай любит меня».

Поставив точку в конце записи, Огай улыбнулся и, сложив листок пополам, спрятал его в одну из книг, которую положил в шкаф.

***

Проснувшись утром, Чуя с Осаму поехали в порт, течка у Дазая к тому времени закончилась.

— Встреча назначена на 14.00, — произнёс Чуя.

— Выедем после обеда. Будешь ждать его здесь, — Осаму указал на карте точку. — Поедешь первым, чтобы не вызывать подозрений, я возьму служебную машину и выеду минут через тридцать после тебя.

— Хорошо, хотя я могу и сам справиться с этой задачей.

— Я знаю, — Осаму положил руку на колено Чуи и провёл по нему рукой. — Чуя...

— Что? — спросил Накахара, посмотрев на Осаму, а затем снова перевёл взгляд на дорогу.

— У меня странное чувство со вчерашнего вечера... да и сейчас тоже.

— Что за чувство?

— Будто должно произойти что-то плохое или уже происходит. Не знаю, как объяснить, — Осаму сделал паузу, а затем продолжил: — Я боюсь, что если мы с тобой сегодня расстанемся хоть на минуту, то я тебя больше не увижу.

— Да что за глупости? Хотя меня тоже одолевает какое-то странное беспокойство, но я не знаю, с чем оно связано.

— Мы не должны отходить друг от друга.

— Как ты себе это представляешь?

— Не знаю, будем работать в одном кабинете. И всё-таки отправимся на одной машине. Пусть это и может потом вызвать у кого-то подозрения. Ты подсунул боссу информацию о той банде, о которой я тебе говорил?

— Да.