Часть 26 (2/2)
Лео, как всегда, безошибочно прочёл её взгляд и заговорщицки ей подмигнул, поигрывая предметом в руке.
— Не волнуйся, сберегу в лучшем виде. А то не дело это — в покои к спящему с оружием.
И то правда. Об этом Лайя как-то не подумала и оттого смутилась, но быстро переборола себя и напоследок ещё раз обвела взглядом всех троих, каждому послав благодарный кивок.
— Я провожу, — спохватился Лео, но Лайя взглядом его остановила.
— Спасибо, — она улыбнулась другу незаметно, самыми уголками губ. — У тебя есть обязанности перед другими. Я справлюсь.
Ночной мрак медленно, но верно вступал в свои права, выигрывая битву у побежденного дня, истекающего пятнами кроваво-красного цвета в прорехах между мрачными густыми тенями, которых с каждой минутой внутри и снаружи замка становилось всё больше.
Влад по-прежнему крепко спал, вернее, не подавал признаков бодрствования, когда Лайя вернулась в их скромное убежище. Но кое-что за время её отсутствия всё-таки изменилось.
— Как ты здесь оказалась? — стало первой инстинктивной реакцией Лайи на неожиданную гостью, свернувшуюся тёмным, почти незаметным в окружающем мраке клубочком под боком у Влада. — Дверь ведь была заперта… — осторожно опустив кубок на пол у стены — других плоских поверхностей в помещении всё равно не было — Лайя вновь с не отпускающим удивлением посмотрела на кошку. Та, очевидно, спала до прихода девушки, но теперь настороженно следила за ней своими ярко-желтыми во тьме глазами, поджав к голове уши, точно вот-вот ожидая, что Лайя её прогонит. — Ну неет, ничего подобного, ты ведь не можешь быть… той самой! — скептически раскритиковала собственную догадку Бёрнелл, которой вдруг показалась будто кошка перед ней та самая, которую они чуть не переехали, когда Влад впервые вёз Лайю в замок и та же, что помогла отпугнуть нечисть при нападении на замок в Румынии. — Невозможно. Между нами океан…
С другой стороны, если отбросить логику, которая с некоторых пор работала из ряда вон плохо, каковы шансы, что какая-то другая чёрная кошка могла бы отыскать Влада на другом континенте? Чтобы вот так лечь ему, спящему, под бок, как любимая домашняя питомица, и чтобы Влад при этом не выразил никакого недовольства, а, стало быть, не чувствовал опасности.
— Фи-она? — позвала Лайя, всё ещё в сомнении и замешательстве, но когда кошка приветливо муркнула в ответ, все сомнения отпали. — Да ведь это же ты, та самая девочка-кошка у загона с ланями. Илинка, кажется, назвала тебя тогда мавкой…
Лайя протянула руку, чтобы приласкать существо, но едва пальцы коснулись чёрной шерсти, как её без предупреждения швырнуло в пучину такого леденящего ужаса, в один момент охватившего всё тело, пробившего все мыслимые защиты и отключившего осознание себя здесь и сейчас, что девушка, не помня себя, закричала во всю силу лёгких, до хрипоты срывая горло.
— Лайя! — из необъятной и неизмеримой адовой бездны её вырвали чьи-то сильные руки, сжали в объятиях, прижали к опоре — к груди — не давая метаться. — Лайя, что с тобой?! — конечно, это был Влад, больше ничей голос не смог бы пробиться сквозь её собственный оглушительный вопль. Его руки беспорядочно гладили её по спине, по рукам, по лицу — везде, пытаясь добиться ответа и привести в чувство. — Лайя, это я, это Влад. Посмотри на меня. Пожалуйста, девочка моя, ответь, что с тобой? — голос звучал словно издалека, но несмотря на это звенел волнением, как натянутая и задетая струна. — Это я сделал? Я тебя ранил? Лайя, где болит?
Лишь почувствовав его руки, ощупывающие её тело в поисках увечий, и его губы на своем лице, поцелуями ищущие следы повреждений, Лайя краем сознания поняла, что бесконечный ужас, пронзающий всё её тело будто разрядами электричества, медленно отступал, оставляя после себя лишь хаотичные обрывки видений, а за ними — прострацию и ощущение полнейшей опустошенности.
Поддаваясь присутствию рядом любимого человека, в его ласковых руках, обещающих безопасность, девушка постепенно успокаивалась, понемногу приходила в себя. В голове стали появляться первые связные мысли, следом за ними вернулась и способность издавать какие-то другие звуки кроме криков…
— Не ты… нет, ты ни при чем… — сбивчиво заговорила Лайя, спеша развеять его страхи и сама прижимаясь к нему, что было сил в исходящем дрожью теле. — Я просто… Я увидела, Влад… Я только прикоснулась и… увидела, как… — девушка захлебывалась словами, взбудораженные чувства заставляли сердце колотиться на пределе, в ушах все еще стояли шум и неприятное, но такое до ужаса знакомое ощущение заложенности.
— Шшш… — прошептал Влад, целуя её волосы и кругами поглаживая ее по спине, прерывая тем самым бессвязный набор обрывочных фраз. — Все закончилось, родная моя, всё позади…
Дракула сжал зубы, до скрежета, до металлического привкуса крови во рту, пытаясь справиться с собой, с поднимающимися из недр его персонального ада воспоминаниями и чувствами, которые, казалось, он давно уже в себе подавил и умертвил. Конечно, он знал, что увидела его возлюбленная, пусть и имел весьма смутное представление о том, насколько полным и реалистичным в чувственно-эмоциональном плане могло быть видение.
«О, Всевышний! За что ты так жесток?! Я виноват, да, вина на мне! За что её терзаешь ты?!»
Шло время, отсчитываемое по ударам двух сердец, бьющихся не в ритм, время, которого у них не было, и, осознавая это, Лайя всё же нашла в себе силы, чтобы отстраниться от Влада и посмотреть ему в лицо. И лучше бы не смотрела…
В нём, в обострившихся чертах, в играющих желваках, в его бледно-голубых глазах девушка увидела зеркальное отражение собственного пережитого кошмара — не тьму, нет, глаза оставались человеческими, но в них плескались такие боль и сожаление, с какими даже тьма не шла ни в какое сравнение.
— Что… это было? — шепотом спросила Лайя, чувствуя, как замирает её, до этого иступлено колотящееся сердце. — Что…
Влад скрежетнул зубами, единожды отрицательно качнул головой и отвел взгляд. Его тело под ее руками исходило мелкой дрожью.
— Я не могу сейчас об этом говорить, любовь моя… — Влад вдруг порывисто обнял её и прижал к себе так крепко, насколько мог себе это позволить. — Но знай, что я тогда сделал всё, что мог, я…
Ощупав колкий подбородок и вслепую дотянувшись до его губ, Лайя впилась в них поцелуем, обрывая поток ненужных оправданий. Никому из них ненужных.
Влад позволил поцелуй, он даже будто ждал его, как глоток живительного воздуха, однако сам не ответил, не углубил поцелуй, тем самым невольно напомнив девушке о том, о чём её напрочь заставило забыть неожиданно-экстремальное погружение в пучину видений прошлого.
Влад сам, наверняка, уже почуял. Его горящий не до конца утихшими эмоциями взгляд устремился в направлении источника запаха, кадык дрогнул в характерном глотательном рефлексе, а ноздри расширились, со свистом втягивая тяжелый, спертый воздух.
Злополучная кошка успела исчезнуть также внезапно, как и появилась, и Лайя осталась ей безмерно благодарна уже хотя бы за то, что в процессе бегства она не перевернула кубок.
Обхватив наполненный сосуд обеими ладонями, Лайя легкой поступью вернулась назад и осторожно подсела к Владу, протянув ему кубок. Несмотря на поистине звериный голод в глазах и усиливающуюся дрожь, мужчина продолжал проявлять к подношению весьма сдержанный интерес и смотрел на плещущуюся в ореоле позолоты кровь со смесью неодобрения и подозрения.
— Не хочу даже представлять, на какое унижение тебе пришлось пойти, чтобы они согласились на это.
Как и предполагала Лайя, Влад сходу распознал, кому принадлежала кровь. Но скрывать она и не собиралась, лишь с кольнувшей сердце болью признала очевидное:
«Тьма иссушает тебя изнутри, а тебя беспокоит моё достоинство?»
— Влад… — Лайя потянулась свободной ладонью к его лицу. — Клянусь, не было унижения, я даже ни о чём их не просила. Всего лишь пыталась получить объяснения и найти точки соприкосновения интересов, чтобы хотя бы временно объединиться. Мы… каждый из нас сделал это добровольно. Тебе ведь это нужно, любимый, — Лайя осторожно коснулась пальцами его человеческого, но болезненно бледного и осунувшегося лица, с глубокими тенями под глазами, различимыми её зрением даже в темноте. — Тебе это поможет. Возьми, прошу…
Но Влад едва ли взглянул на чашу. Вместо этого он отразил прикосновение, бережно обхватив ладонями её лицо. Чтобы смотреть ей в глаза, когда спросит, смотреть и видеть, и ничего не пропустить.
— А тебе, свет мой, тебе разве это не нужно? — в бездонных омутах его голубых глаз отразилось чистое страдание, никак не связанное с жаждой. — Я ведь ни разу даже не удосужился спросить, как ты себя чувствуешь, хотя прекрасно знаю, что ничего, кроме обращения моя кровь не могла тебе принести.
Бёрнелл не впервые задумывалась об этом, но, возможно, под взглядом любимого человека — той единственной причины, по которой она вообще вернулась, впервые осознанно.
— Я не ощущаю жажды, — наконец, призналась Лайя, не пытаясь избежать поглощающей её голубой бездны, требующей добросовестно прислушаться к ощущениям собственного тела. — Хотя с тех пор, как… воскресла, я увидела и прочувствовала на своих руках достаточно крови. Думаю, если бы жажда была, она бы уже проявилась, и… скрывать это у меня бы никак не получилось.
Дракула, даже безнадёжно затуманенным жаждой рассудком, слышал слова возлюбленной и улавливал логику приведённых доводов. Вспоминая себя в самом начале, он мог быть уверен, что скрывать под пристальным надзором всё знающей и понимающей Тетры Лайя бы точно не смогла. И даже если бы ей каким-то невероятным образом удалось обмануть их всех, то его… его чутьё, на собственном опыте знающее, каково это — испытывать жажду крови — распознало бы обман.
— Но как такое возможно? — Влад глубоко вдохнул носом, и даже с учётом того, что для его обоняния сейчас существовал гораздо более сильный провокатор, он всё равно почуял — свою кровь в её венах, частичку своей проклятой силы, позволяющей ей слышать его в мире тёмных, улавливать ультразвуки наравне с ним и использовать их частотные колебания, чтобы контролировать летучих мышей, будто бестии тьмы отныне и её неотъемлемые спутники.
— Разве сейчас это так важно? — возлюбленная вновь доверчиво протянула ему кубок с немой просьбой в карих, таких бесконечно родных глазах. — Прошу, любимый, выпей. Пока ещё тепла кровь от нашей силы.
Неотрывно глядя в умоляющие глаза, почти позволяя себе в них утонуть и забыться, Влад обхватил чашу своими ладонями. Унять дрожь, его сотрясающую, он уже был не в состоянии, постепенно она передалась наполненному сосуду — и жидкость тотчас маняще в нём заплескалась, едва удерживаясь в краях, пока мужчина с леденящим душу, каким-то воистину первобытным страхом осознавал, что ещё никогда ему вот так не предлагали столько крови, столько чистейшей энергии жизни, — добровольно. Энергии, принадлежащей бессмертным душам, освещенным праведным светом венцов, возложенных им на головы самим Всевышним.
От которого Дракула считал себя бесконечно далёким, как далёк Свет творения от первозданной Тьмы.
Чувствуя его сомнение, его инстинктивный трепет перед тем, чего он даже не имел возможности коснуться в физическом воплощении, Лайя положила свои ладони поверх его, придавая чаше более стабильное положение и одновременно медленно поднимая её к его разомкнутым губам.
— Nu-ți fie frică, dragul meu, не бойся…