Часть 26 (1/2)

— Лео! — окликнула Лайя на бегу. — Лео, куда мы спешим? Я сейчас немного не в настроении встречаться с кем-либо. И копьё лишний раз демонстрировать другим не хочу, Аквил уже и так недвусмысленно положил на него глаз.

— Пока Влад не видит, они могут зариться, сколько угодно, но стоит ему появиться в поле зрения — все желающие мигом инициативу растеряют. Идём же, хочу застать стариков врасплох, чтобы не смогли снова выйти сухими из воды.

— О чём ты? — они бежали по раскуроченным и разбитым, со следами воздействия высокой температуры, ступеням, ведущим к главному входу.

Высокие распашные двери тоже были обуглены разрядами молний, повреждены и не запирались, у них стояли часовые. Двое смуглолицых вполголоса переговаривались на незнакомом Лайе языке, ещё двое со скучающим видом подпирали стены по обеим сторонам прохода, один из них курил. Но стоило ему заметить Лео, сигарета тут же полетела куда-то в груду камней, все четверо подобрались из развязных поз, вытянулись по струнке и в один голос прогремели: «Господин!» — почтенно склонив головы, и следом же не так громко, но не менее уверенно: «Госпожа!»

Лайя удивилась и смутилась, но виду постаралась не подать.

— О том, что волевой поединок с тьмой изматывает Влада, в том числе физически, и ему неплохо было бы подкрепить свои силы.

— Да, но… — Лайя совершенно растерялась от такой стремительности и прямоты. — Это слишком личное. Мы сами разберемся.

— Ничуть не сомневаюсь, и особенно в тебе, — Лео искоса глянул на девушку. — Но раз мы все здесь дружно собрались, ты не обязана отдуваться в одиночку.

— Что значит «отдуваться»? Лео, я не намерена это обсуждать, — возмутилась Лайя и попыталась вернуть себе контроль над ситуацией, высвободив свою руку из руки мужчины, но он уже толкнул перед собой дверь, и спасаться позорным бегством было поздно. На них снова оказались устремлены взгляды всех присутствующих. Включая Иоанна и Луку.

Лео отпустил руку подруги, направившись прямиком к расставленным вдоль стен столам с предметами первой необходимости и пайка̀ми с едой и водой, чтобы среди всего этого в спешке организованного рога изобилия попытаться найти что-то, хотя бы приблизительно подходящее. Ему казалось в корне неправильным использовать прозрачное стекло, ну а преподносить Владу первую попавшуюся кружку с каким-нибудь цветочным рисунком было ниже достоинства самого Лео. Все же им давно было не по пять лет, и короны на их головах были не просто символическим украшением к Хеллоуину.

— Не это ли ты ищешь, Нолан? — Аквил окликнул его с другого конца залы, и стоило Лео посмотреть в нужном направлении, как Орёл поднял на всеобщее обозрение и качнул в сторону Лео резным позолоченным кубком, имитируя праздное чоканье бокалов.

— О, стало быть, ты даже подготовился? — Нолан встретил жест одобрительной полуулыбкой, хотя нутро его чуяло подвох. Ну не мог Аквил так просто взять и согласиться и даже не повозникать во всеуслышание для проформы.

— Пить за упокой погибших, да.

«Вот тебе и подвох», — Лео сменил улыбку на пренебрежительную гримасу, вновь сближаясь с Лайей. Девушка всё ещё выглядела сбитой с толку излишним к себе вниманием, хотя под направленными на неё взглядами и перешептываниями, наверняка, долетающими до её слуха со всех сторон в полном их содержании, держалась вполне достойно.

— Алан, — мужчина как мог попытался очистить голос от любых намеков на раздражение и пренебрежение. — Мы ведь это уже обсуждали. Теперь и копьё в руках Влада…

— На данный момент оно в твоих руках.

Лео подавил в себе очередной мощный импульс ответить язвительностью на язвительность. Пока ему хватало терпения сохранять достоинство, во всяком случае, перед свидетелями, и, в особенности, перед Лайей.

— Как и прежде мы могли не допустить бойни, так и сейчас в наших силах избавить Дракулу от вынужденной необходимости кому-либо вредить, — Лео повернулся кругом себя, объясняясь в равной степени перед всеми собравшимися. Да, никто из них не обладал крыльями или духовным бессмертием, но все они имели ровно такое же право быть в курсе происходящего, как и их бессменные на протяжении веков лидеры. — Наша кровь — кровь четверых родоначальников, отданная добровольно, позволит его телу дольше сопротивляться разрушающей его тьме.

— «Дольше» — формулировка, удачно скрывающая отчаяние и всего лишь оттягивающая неизбежное. Или ты решил прописаться в меню у Дракулы на постоянной основе, как и… — Аквил скользнул по Бёрнелл взглядом, промежуточным между равнодушным и пренебрежительным, и это стало для девушки последней каплей. Чаша молчаливого смирения Лайи переполнилась.

— Как и я, верно! — голосом на грани крика перебила Бёрнелл, заканчивая за Аквила его мысль и делая шаг на сближение. Рядом с ним справа стоял мужчина с золотым кольцом в носу. — Потому что я верю ему. Вы же не даёте ему и шанса! Наша кровь может дать ему силу сопротивляться, наша кровь может исцелить его раны, не подпитав его тёмную сущность, но он не пытается взять её силой, даже во спасение невинных жизней он не просит о подаянии. И никогда не попросит!

— Потому что ему всегда было проще развязать войну, перерезав тысячи, чем переступить через собственную гордость, — в тон ей Аквил повысил голос. — Неужели теперь он настолько властен над тобой, что ты даже забыла, что творилось здесь несколько часов назад!

— О нет, я всё прекрасно помню, — Лайя подступила ещё на шаг ближе, не сводя пристального взгляда с того, к кому обращалась. — Я помню, как вы смотрели сверху на моё тело в той ванной, мистер Аквил, и держали над ним своё копьё. Я знаю, что вы забрали кристалл, в который Сорок четвертый собирался поместить мою душу. Значит, у вас даже нашлось время обыскать место моей смерти, но вы и не помыслили вмешаться раньше, хотя прекрасно знали, как всё обернётся. Вы прекрасно знали, что он не сможет защитить меня от того, кто его создал. Но вы снова выбрали любимую вами тактику невмешательства, чтобы в очередной раз доказать ему, что он покусился на запретное и для него — тёмного — неприкасаемое. Теперь вы вверяете мне в вину, что я доверилась бесу, который спас мою жизнь и жизнь Лео, а Влада обвиняете, что он пытался убить вас за бездействие. Пытался! Но не убил. И цена его отказа от вашей смерти и продолжения битвы — его человечность, его душа, которая у него есть, и отрицать это вы не посмеете ни перед верными вам людьми, ни перед Богом, который наделил вас властью и силой. Не добивайте же в нём остатки света своим нежеланием поверить, что он сумеет подчинить тьму. Молю, не превращайте его во врага, которого вы уже не сможете победить! Не сможете… — Лайя разочарованно покачала головой, но взгляд не отвела, продолжая смотреть с вызовом. — Потому что для этого понадобится сила всех четверых, а я уже никогда не приму вашу сторону. Я лучше сгину с ним во тьме, но буду верить в него до конца!

Когда запал иссяк, и девушка умолкла, воцарилась мёртвая тишина. Которую не осмеливался нарушить никто, до тех пор, пока не раздался внезапно слишком громкий звон металла о деревянную столешницу. Это Аквил так поставил-швырнул кубок, что после тот еще какое-то время вращался и вибрировал на плоскости стола. Сам же мужчина резко сорвался с места и в одно мгновение оказался прямо перед Лайей, уничтожив малейшее расстояние между ними, и ещё прежде, чем девушка определилась с возможными для себя последствиями, он на удивление бережно обхватил её голову ладонями по обеим сторонам от лица и всмотрелся в глаза так пристально, будто стремился заглянуть в самую душу.

— Ты и без этого сгинешь, девочка наша! — голос, извечно преисполненный власти, нехарактерно дрогнул, произнося слова. — Ведь по замыслу Господню… — Алан прервался, очевидно, сомневаясь в уместности откровений, поэтому Лайя сделала это за него.

— …для того чтобы уравновесить Тьму, кому-то из олицетворяющих Свет до̀лжно принести себя в жертву, абсолютную и добровольную.

Аквил так и остался стоять с приоткрытым ртом, держа девичье лицо в ладонях, удивленный в равной степени и её осведомленностью, и тем абсолютным принятием, с которым Бёрнелл озвучивала фактически приговор для себя.

— Значит, принесу. Значит, я пройду этот предначертанный мне Всевышним путь до конца. И будь что будет, — Лайя повела лицом, легко высвобождаясь из чужого захвата. — Однажды вы попытались, но на этот раз вы уже не сможете ничего переиграть. Смиритесь, что теперь всё будет именно так, как было задумано. Помогите замыслу свершиться. Объединитесь, сделайте всё, что в вашей власти, чтобы помочь. Или сможете наблюдать конец завещанного нашей опеке мира из первого ряда.

— Иоанн, — рука Луки легла на плечо собрата, оттесняя его в сторону от Лайи. — Мне так же больно это признавать, как и тебе. Но у нас больше нет других вариантов. Борьбу за sede vacante уже не остановить, итог её тебе известен — заполучивший светлую душу займёт тёмный трон. Умереть ей не дали — спрятать душу за Пределом до следующего перерождения мы уже не сможем. На этот раз нет других ходов, Иоанн, нам придётся смириться с планом Всевышнего и позволить свершиться его воле. И сделать для этого всё. Он желал видеть среди нас пятого живущего, он возродил силу Дракона в Басарабе…

— Или у последнего Дракулы просто достаточно силы воли, чтобы повелевать тьмой. Явление хоть и редкое, но на протяжении всей человеческой истории далеко не уникальное. Скорпион I Египетский, Соломон, Александр Македонский…

— Не обманывай себя, брат! Не позволяй горю затуманить разум! Ни одна сила воли не дала бы возможность повелевать стихиями, а прошедшей ночью мы увидели именно это. Не его жажда крови губила наших людей, не тьма, которую он ещё не подчинил себе до конца, даже не его меч. Стихии, Иоанн! А ведь только нам они подвластны… — с этими словами лидер Тельцов вернулся к столу, на ходу доставая что-то из рукава. В отблеске красноватых закатных лучей Лайя успела поймать взглядом узкое лезвие небольшого кинжала. — Как и молвил Всевышний устами пророков: рождён будет в роду, носящем имя Дракона, вторым сыном, при Меркурии во втором доме и безлунном небе грозовом, шестого месяца, седьмого дня… Пятый из нас.

Занеся руку над кубком, мужчина быстрым, поверхностным движением провёл лезвием по запястью и, перевернув его книзу, сжал кулак, позволил крови свободно течь в пустой сосуд.

Ошарашенная Лайя, не смевшая и надеяться на подобный поворот событий, затаив дыхание, наблюдала за происходящим в воцарившейся абсолютной тишине, в которой острому слуху был доступен звук пульса в открытой ране и истекающей из неё живительной влаги, алыми каплями ударяющейся о дно. Когда, по весьма приблизительным подсчётам, кубок наполнился на четверть, глава Тельцов взял его другой, неповрежденной рукой и преподнёс… Лео, что стало совершенно нелогичной неожиданностью, ведь ближе всех к нему стоял Аквил. Обратив взгляд на подругу, Лео вынул из-за прикрытого курткой пояса ровно такой же небольшой кинжал с узким лезвием и несколько неуклюже, из-за того, что в одной руке у него по-прежнему было копьё, но уверенно порезал себе запястье, перевернув его над преподнесенной чашей. Его кровь потекла, срываясь громкими каплями в уже имеющийся объём. Когда чаша заполнилась наполовину, Лео перехватил её той же, порезанной рукой и, не переставая смотреть на Лайю, поднёс кубок ей. Но у девушки не было с собой кинжала. Ноэ, видимо, не предусмотрел его наличие в её образе или же… заведомо не счёл необходимым.

Бёрнелл вспомнилось, с какой легкостью её зубы повредили кожу… Естественно, повторять этот фокус здесь и сейчас она бы не решилась без крайней нужды, но ведь зубы не единственный способ нанести себе повреждение. Занеся своё запястье над чашей, Лайя, всё же несколько неуверенная в результате, провела по коже ногтем большого пальца другой руки — раскрывшийся порез получился таким же аккуратным и тонким, как от лезвия, выступившие из него алые капли быстро собрались в ручеёк и потекли вниз, обрываясь и стекая в общее, немного пенящееся алое наполнение. Когда объёма кубка осталось чуть больше чем на одну четвертую до края, Лайя вдруг поняла, почему Лука начал круг именно с Лео.

Теперь остался только Аквил, и именно она должна была поднести ему чашу.

Девушка переняла эстафету у Лео, с сожалением замечая, что запястье друга продолжало кровоточить, в то время как от пореза Лайи всего за несколько секунд не осталось и следа.

— Не волнуйся, Ласточка, стоит мне обернуться львом, всё заживет так же быстро, как и у тебя, — прочтя ее волнение, как открытую книгу, Нолан несколько беспечно улыбнулся ей своей тёплой дружеской улыбкой, а затем перевел в одно мгновение посерьёзневший взгляд на Аквила. Все остальные присутствующие, даже те, кому на расстоянии могло быть совершенно не видно подробностей происходящего, не сговариваясь, сделали то же самое.

Под направленными на неё многочисленными взглядами, которые чувствовала буквально кожей, не имея никакой возможности «стряхнуть» с себя это навеянное ощущение, Бёрнелл медленно, давая Аквилу время на принятие окончательного решения, приблизилась к нему, обеими руками держа перед ним чашу.

— Это может быть сделано только добровольно и сполна осознанно, — тихо напомнила Лайя. — Иначе вы навредите ему.

«И обесцените жертву других», — этого, конечно же, Лайя вслух не произнесла, но Алан посмотрел на неё так, будто слова ему вовсе не были нужны, чтобы слышать.

— Я знаю, — пальцы мужчины преобразилась, и изогнутыми орлиными когтями он резко повредил себе запястье на оставшейся человеческой руке, пуская себе кровь.

— Спасибо, — от всего сердца искренне поблагодарила Лайя, до последнего не верящая, что Орёл сумеет смирить свою гордыню. Однако алые капли стремительно заполняли оставшийся объём, не оставляя места для сомнений.

— Хотел бы сказать «на здоровье»… — окончание фразы повисло между ними в воздухе, недосказанным. Но Лайе показалось, что так же, как и он её, она услышала его без слов. Далёкий отголосок, эхо подавленных мыслей: «Если бы он не пил наше здоровье…»

Лайя моргнула, спеша избавиться от наваждения, и поспешно обернулась к Лео. Она сперва хотела забрать у друга копьё, но внезапно осознала, что теперь, со шкатулкой подмышкой и полной чашей в руках, она и без копья могла рассчитывать не расплескать содержимое только благодаря крыльям за спиной.