Часть 17 (2/2)

Выбравшись, наконец, к одной из главных лестниц, они преодолели всего один пролёт, и Лайя снова остановилась, на этот раз ошарашенная не только тем, что видела, но и тем, что не смогла увидеть этого раньше. Хотя, впрочем, объяснение этому нашлось довольно быстро, ведь вокруг этого человека не светилась аура, у него не билось сердце, он был… мёртв.

— Юстин! — отказываясь верить, молясь на погрешность в своём новом восприятии реальности, Лайя упала на колени рядом и потормошила мужчину за плечо. — Юстин! Мистер… — но она не договорила, слова застряли в горле, скованные ужасом, стоило ей развернуть тело к себе лицом и увидеть… прокусанную шею, вывернутую под неестественным углом и остекленевшие, невидящие глаза. Покореженные очки, превращенные в стеклянное крошево, валялись в стороне, измазанные кровью.

Ноэ помолчал, милостиво дав девушке минуту на осознание, но затем всё-таки сжал осторожно её плечо.

— Ему уже не помочь. Идём. Нужно найти Влада и остановить эту кровавую вакханалию.

Замутненный слезами взгляд Лайи замер сперва на красной полосе на шее — следе грубо сорванной верёвочки, а затем и на крепко сжатом кулаке Юстина, в котором виднелись очертания серебряного распятия.

— Он ведь был священником… — девушка моргнула, и скопившиеся в глазах слёзы тут же потекли по её щекам влажными дорожками. — Как… как они… посмели так его осквернить?

— А кто или что бы им помешало? Уж не распятие ли? Против лесного сброда и ещё каких-нибудь низших демонов или новообращенных вампиров вроде Ратвена оно ещё сработало бы, но… к сожалению, по ту сторону есть и такие, кто этим самым святым распятием может легко в зубах ковырять. Например, Сорок четвертый. Наш придворный священнослужитель, видимо, столкнулся как раз с таким противником. Жаль. Толковый был парень. Но… полно плакаться о мёртвых, Лайя, нам ещё живых спасать. Идём же!

Ноэ потянул её за плечи, и Лайя, позволяя себя увести, напоследок вырвала из уже начинающих коченеть пальцев серебряный крестик. Он не обжигал и не вынуждал отбросить его от себя как нечто, причиняющее неудобство и боль, поэтому Лайя второпях связала разорванную веревочку неаккуратным узлом и, надев себе на шею, коснулась одной рукой креста, а другой — лба Юстина и одними губами прошептала:

— Упокой, Господь, его душу. Во имя Отца, Сына и Святого духа. Аминь.

Боль за чужую, раньше срока прерванную жизнь и страх перед осознанием, что всё это происходило отчасти по её вине, постепенно переплавлялись в Лайе с совершенно иное, гораздо более мощное и разрушительное чувство — злость. На безжалостного убийцу, но, прежде всего, — на саму себя за желание и невозможность сделать хоть что-то, за непонимание той силы, что нарастала в ней подобно той самой буре, что старалась обрушить небеса на землю и замок — на их головы. Меч тяжелил руку, хотелось бросить его или отдать Ноэ, который уж наверняка нашёл бы ему применение достойнее бесполезного балласта, но бесу невыносимо было даже смотреть в сторону священного оружия, а Лайе… ей невыносимо хотелось кричать от бессилия, ведь её никто не учил обращаться с мечом и убивать с его помощью монстров.

В какой-то момент, когда звуков на слуху стало слишком много, но ни в одном из них девушка не могла распознать единственный для неё важный, она перестала сопротивляться порыву. Замерев на месте, она выпустила на волю крик отчаяния, рвущийся из самого её сердца. В нём было одно только имя:

— Влааааад!

Высокий тембр девичьего голоса мгновенно преобразился в мощную волну, не ведающую преград на своём пути. Мир перед глазами Лайи мгновенно исказился, окрасившись в контрастные оттенки: среди чёрно-белой гаммы неодушевлённых предметов ярко-красными вспышками бились сердца, возвращаясь к девушке двойным влажным звучанием жизни. Всполохами света и сгустками мрака бьющиеся сердца окружали ауры…

— Лайя, стой! Куда ты…

Но Бёрнелл не слышала высказанного вслед предостережения, всем своим естеством стремясь туда, откуда доносились звуки смертельной схватки и наконец-то узнаваемые среди общего звукового фона голоса, зовущие на помощь, а затем и умоляющие о пощаде.

Два силуэта, словно маяки в штормовом море, светились яркими белыми вспышками в сплошном кольце из жаждущих крови тёмных существ, прижимаясь друг к другу так тесно, что один можно было бы легко не заметить за спиной другого. Но Лайя заметила или, скорее, даже услышала, как часто-часто, наперебой друг-друга бились два сердца. Ни звуки ожесточенной схватки, ни ярость нападавших, ни оборонительное рычание из последних сил отбивающихся не могли заглушить это частое влажное «тук-тук»…

— Кэти?!

«Что здесь делает сестра Лео?» — про себя удивилась и следом же ужаснулась Лайя.

Она даже не успела толком осознать происходящее. Ноги сами несли её прямо в самую гущу борьбы, но что она намерена была делать и как проталкиваться сквозь плотное оцепление кровожадных тварей, девушка не представляла.

— Ты ещё совсем новичок, чувства ведут тебя, но ты пока понятия не имеешь, что делать со своей силой. И пока это так, — возникнув перед Лайей из сплошного сосредоточения мрака, Ноэ одним движением бесцеремонно задвинул девушку себе за спину, — держись за мной.

Весь его силуэт в одночасье вспыхнул языками чёрного пламени, став от этого как будто выше, больше и величественнее. В обеих руках его из черноты материализовались два золотых клинка, чем-то напоминающих мечи, но короче, с более узкими, изящными лезвиями.

Локид виртуозно взмахнул одним и сделал стремительное движение, выхватив из сплошного сплетения тел одно — изуродованное, лишь отдаленно напоминающее человеческое, пышущее яростью, злобой и жаждой убийства. Ноэ прижал клинок к горлу твари и прокричал, обратившись к остальным, — голос его изменился вслед за обликом, приобретя ту же потустороннюю мощь и двойное эхо, звучащее одновременно в двух мирах.

— А ну прочь, стервятники! — он отшвырнул существо от себя с такой силой, что стена, в которую оно врезалось, дрогнула. — Это замок вашего Короля, а вы решили здесь всё с землей сравнять? Снаружи вам забавы мало? Пошли прочь!

— Este ordinul rege! — жуткий хор множества перебивающих друг друга, искаженных бешенством голосов прозвучал в ответ, давая понять, что предупреждению они не внемлют. — Inapoi!*

Блеснул клинок — и на один голос в общем нестерпимом для слуха хоре стало меньше. Послышались хрипы и уже знакомое Лайе влажное бульканье, в воздухе отчетливо пахнуло тиной, гнилью и застоявшейся водой.

Девушка изо всех сил старалась не отвлекаться, пытаясь абстрагироваться даже от звуков яростного сражения, когда вся нечисть разом оставила своих жертв, накинувшись на Ноэ, который, впрочем, в долгу не остался и больше предупреждениями не разбрасывался. Его золотые стилеты мелькали в воздухе, как искры пламени, нанося молниеносные, точные удары.

— Кэти! — едва заметив брешь в распавшемся кольце оцепления, Лайя кинулась к сестре Лео, но сюрприз поджидал и тут. Кэти больше не походила на юную одногодку Милли и милую школьницу. Её враз утратившее все юные черты лицо было до неузнаваемости искажено гримасой боевой ярости и поистине звериным оскалом, из горла рвалось нечеловеческое рычание, а глаза с вертикальными кошачьими зрачками горели в темноте потусторонним светом. — Кэти?.. — инициативы приблизиться к девушке и заключить ее в оборонительные и утешающие объятия в Лайе как-то сразу поубавилось, несмотря на то, что опасности вокруг меньше не стало, и нападения можно было ожидать откуда угодно в любой момент.

— Прочь! — на Бёрнелл рыча набросилось второе существо, что заслоняло собой младшую Нолан. Уже без удивления, но всё же с некоторым трудом за изменившимся в хищную сторону обликом и уродующим человеческое лицо оскалом Лайя узнала Нелу — ту самую, статную и своевольную красотку, что вешалась на Лео в начале их знакомства. — Не смей приближаться!

Лайя послушно застыла. Она хотела поднять раскрытые ладони и показать, что безоружна, но тяжесть меча очень некстати напомнила об обратном, так что ей осталось только кое как прикрыться от неминуемой атаки предплечьем свободной руки, чтобы смягчить нападение.

Которое оказалось и в половину не таким страшным, как Лайя успела себе представить.

Больше походило на неуклюжее столкновение двух тел или даже бесконтрольное падение, в котором роль опорного звена принадлежала Бёрнелл, и именно ей предстояло устоять на ногах за двоих. Нела продолжала рычать, пытаясь оттолкнуть от себя Лайю, но у неё не получалось.

— Нела, я не…

— Нела, у тебя кровь! — Кэти перебила и без того неуместную попытку Лайи как-то объясниться, не будучи даже уверенной, что её хотят слушать. — Ты ранена!

Девушка подскочила к свой заступнице, уже начинавшей оседать вместе с Лайей на пол и, прежде чем тоже рухнуть на колени рядом, боднула её лбом в плечо, потерлась, пытаясь, очевидно, добиться ответа. Предельно странный жест для человека, но совершенно обычный для семейства кошачьих, а в глазах Лайи и вовсе меркнущий в своем значении перед прочими пугающими истинами.

Заскользив изучающим взглядом по телу в своих руках, Бёрнелл заметила большое тёмное пятно, стремительно расползающееся по правому боку от разрезанной ткани одежды, сквозь которую зияла, пульсируя, огромная рана. Не безобразный укус, которого можно было ожидать от не слишком разумной голодной нечисти, не царапины от когтей — то был след от целенаправленно и хладнокровно примененного оружия.

Более интуитивно, чем осознанно, Лайя попыталась прикрыть страшную рану своей ладонью, как-то остановить бесконтрольно хлещущую кровь, но та горячими толчками продолжала пробиваться сквозь её пальцы.

— Не трогай! — рыкнула Кэти, отбивая её руку, но при виде сплошь окровавленной ладони Лайи голос её зазвучал больше испуганно, чем угрожающе. — Нела… — она положила свою дрожащую руку поверх руки Лайи, и её пальцы тоже окрасились кровью, глаза, из которых окончательно исчезло всё хищное, расширились от страха, а губы характерно задрожали от переизбытка эмоций, мешающих говорить.

— Меч Святого Матфея… — прохрипела Нела, уронив голову Лайе на грудь и у неё из-под руки вглядываясь в темноту, устилающую пол. Где-то там лежал брошенный клинок. — Святое оружие… — она закашлялась и задышала громче, тяжелее, выталкивая из себя слова через силу. — Тебе… не вредит, — Нела подняла свои потускневшие зеленые глаза на Лайю. — Тьма ещё… — снова тяжелый вдох. — Не властна… над тобой.

— Сзади! — вдруг истошно взвизгнула Кэти, метнув моментально вспыхнувший взгляд куда-то Лайе за спину. Но при всем её инстинктивном желании устранить внезапную угрозу между ними была обессиленная Нела, а у самой Лайи времени среагировать практически не было, ну или, по крайней мере, ей так казалось. Хотя её собственные чувства уже вовсю сигналили об опасности, за долю секунды нарисовав перед глазами девушки объемную проекцию происходящего за её спиной. Из тьмы изломанного пространства — зияющей дыры между мирами — к ней протянулись две уродливые, покрытые струпьями конечности, над самым ее ухом влажно клацнула зловонная пасть…

— Нееет! — вскричала Лайя, уже приготовившись почувствовать, как гнилые клыки вопьются ей шею, но едва попытка была предпринята, едва они на миг соприкоснулись, как мгновенная мощная вспышка света, рожденная глубоко в сердце девушки из страха и желания сопротивляться, моментально испепелила существо, обратив его горсткой пыли раньше, чем Лайя успела умом осознать содеянное.

— Упустил одного, — грубым голосом, ещё не до конца утратившим эхо двойного звучания и боевой запал, произнёс возникший рядом Ноэ, держащий стилет наготове так, будто собирался вонзить его в тварь, которая уже осыпалась прахом к его ногам. — Извини. Но ты, я вижу, и сама неплохо справилась. С почином, так сказать… — он хотел одобрительно похлопать её по плечу, но предусмотрительно не стал испытывать удачу.

— Ноэ, она ранена, — взволновано акцентировала внимание на очевидном Лайя, решив опустить все возможные подробности. — Нужно что-то сделать, нужно…

— Профессионализм, помноженный на холодный расчёт точного места для удара, — неизвестно зачем сообщил Локид, едва взглянув на жертву и резанную рану на её теле. — Повреждена печеночная артерия. Тому, кто это сделал, голод явно не затмевал рассудок. Это дело рук не низшего сброда.

— Да какая разница! — на эмоциях закричала Лайя, продолжая прижимать к себе тело и мимо воли ощущая, как мало жизни в нём осталось. — Нужно что-то сделать… — неосознанно и бесцельно девушка коснулась собственного горла, гладкого и пустого. — Нужно… камень, мне нужен мой камень! — её взгляд заметался в бесплотных поисках того, чему неоткуда было взяться, как вдруг рука Нелы сжалась крепче на её плече, будто из последних сил желая привлечь внимание. Лайя послушно попыталась сфокусировать взгляд, собрав зрение хотя бы в минимальный фокус, чтобы ответить на безмолвную просьбу, хотя все её естество, уже предчувствуя неминуемое, отчаянно сопротивлялось, ведь это было всё равно, что в очередной раз заглянуть в глаза смерти, пусть на этот раз и не своей.

— Найди его… — прошептала Нела, и её голова неестественно запрокинулась, пытаясь продлить столь необходимый контакт взглядов. — Найди Лео. Верните… — её голос обрывался и затихал, становясь едва слышным даже, казалось бы, в резко наступившей абсолютной тишине. — Верните Ордену… его былое величие.

— Нела, нет… — где-то рядом тихонечко всхлипнула Кэти. — Не умирай. Что… что я Лео скажу?

— Выполни… — Нела продолжала смотреть только на Лайю, их взгляды словно соединял огромный магнит, силу которого нельзя было превозмочь. — Выполни… последнюю волю моего отца, — голос совсем стих, и последние слова не прозвучали, их Лайя прочла по окропленным кровью губам. — Восстанови единство.

Последний раз на слуху Лайи, ещё не успевшем привыкнуть к обилию прежде неведомых звуков, неритмично сжалось чужое сердце, последний свет с оттенком потусторонней зелени потух в глазах напротив, свечение ауры угасло.

— Нет! — отчаянно всхлипнула Кэти, и голос её, вновь неуловимо утратив человечность, стал больше напоминать жалобный скулёж… раненной львицы, точнее, маленького, не готового к пережитым ужасам львёнка. — Нела, нет! Открой глаза! — она потрясла зажатую в руке чужую руку, тронула плечо, снова боднула. — Неееет!

Свободной рукой Лайя притянула девочку к себе и, не обращая внимание на очевидно продиктованные инстинктами попытки сопротивления, сжала в объятиях.

Слов утешения не было, в голове царила пустота, Лайе самой отчаянно хотелось разрыдаться, поэтому всё, на что она оказалась способна, — это прижать девочку к себе, мешая продолжать рассматривать в подробностях все ужасы битвы и смерти, которые ей слишком рано пришлось познать.

Вот так, сжимая в объятиях чужую сестру, Лайя вспомнила о своей.

— Ноэ… — прохрипела Лайя, давясь невыплаканными слезами. — Ноэ, где Милли?

Бес покосился на бесхозный меч с эмблемой древнего рода и, при всём его красноречии и любви к раскрытию правды, впервые ему совершенно не хотелось давать ответ на заданный вопрос.

— Когда я в последний раз её видел, за ней пришли родители. Я, можно сказать, из рук в руки им её передал, насколько это было возможно, чтобы не пересекаться с воинами Тетры.

— Но меч моего отца… — Лайя не договорила, опасаясь пугающей закономерности своих мыслей претворяться в реальность.

Снаружи продолжала бушевать стихия. Каменные стены замка содрогались, вступая в разрушительный резонанс с грохотом небес и бесконечными волнами ультразвука, производимыми несметными полчищами летучих мышей.

На отчаянный призыв Лайи Влад так и не ответил.

Рассвет нового дня над Лэствиллом так и не наступил. И наступать, похоже, не собирался.