Часть 13 (2/2)

Словно кто-то другой, более опытный, мудрый и властный вдруг занял место в его голове, кто-то другой овладел его телом, его сознанием, его мыслями. Лео едва удержал за зубами гневный не то крик, не то рычание:

«Она — моя Родина!»

Вместо этого он насильно сглотнул, справляясь с эмоциями, и, подняв на Генри тяжёлый взгляд, ответил:

— Уверен, в тех книгах, где об этом написано, найдётся ответ и на твой вопрос. Он прежний!

— Окажись он иным, это было бы крайне подозрительно, — произнёс строгий голос где-то в стороне, тихо, но удивительно разборчиво, как если бы звучал напрямую у Лео в мозгу, минуя гарнитуру и слух. — Отставить разборки! В конце концов, вы не слепые котята у мамкиной сиськи!

Застигнутые врасплох мужчины синхронно отступили друг от друга на шаг, интуитивно повернувшись к хозяину голоса. Это был Алан Аквил собственной персоной. Он стоял чуть поодаль, соблюдая дистанцию, а позади него практически идеальным клином, несмотря на ужасные погодные условия, выстроились его люди. Двое стояли ближе остальных, по правую и левую руку от своего руководителя. Идеальные стойки, идеальный внешний вид, за исключением горбатых носов, все равные, как под копирку, с нечитаемыми и непроницаемыми выражениями на лицах. Казалось, их совершенно не смущали ни гром, ни молнии, и даже если бы небеса вдруг рухнули на землю, Лео думалось, они бы и не шелохнулись.

— Прошу прощения, сэр, — Генри как-то сразу стушевался, как провинившийся подросток, и сделал ещё один шаг назад, не прячась за спину Лео, но и не демонстрируя явного желания продолжать диалог.

— Мистер Аквил, — сухо приветствовал Лео.

Изображать радушие по отношению к тому, кого меньше всего желал и предполагал здесь увидеть, парень не собирался, но и явную неприязнь выражать не спешил, отдавая дань уважения статусу нежелательного гостя.

Во взгляде, которым Аквил смотрел на обоих мужчин, не было явного презрения, но не было в нём и приязни. Скорее, в нём читалась вынужденная необходимость соответствовать высокому положению и вышколенный годами педантичный профессионализм, позволяющий главе региона начисто стирать с лица всё, что касалось предвзято-личной оценки ситуации. Его лицо оставалось нейтрально, до тех пор, пока он не перевёл взгляд на что-то или, вернее, на кого-то позади них, и Лео, кажется, впервые за все время знакомства прочёл в выражении лица Аквила столь очевидное презрение.

— Скоро прибудет глава северного региона, — сообщил Аквил, продолжая без особого труда перекрывать своим голосом громовые раскаты. По направлению его взгляда и пренебрежительному выражению лица, обострившему и без того достаточно выразительные черты, Нолан догадался, что Аквил обращался к Локиду, который — надо же — не исчез, едва Генри перестал угрожать перерезать ему горло. — На радушный приём с соответствующими почестями я не рассчитывал, но хотя бы доложи о нас хозяину замка, пусть он почтит нас своим присутствием.

Ещё после того, как сразился с Владом бок о бок в их первом бою с карпатской нечистью и впервые увидел его потусторонний облик, Лео думал, что по части складывающейся ситуации, настолько же запутанной, насколько неслучайной, он успел морально подготовить себя практически ко всему. Но теперь в нём снова полыхающим кострищем разгоралось вопиющее несогласие с тем, как высокомерно вёл себя Аквил, но ещё более — с тем, как Локид — лицемерный, взбалмошный, гордый и привыкший везде и во всём быть первой скрипкой — реагировал на подобное к себе отношение. Да этого франта будто подменили! Весь его гонор, кичливость, уверенность в безнаказанности испарились без следа, сменившись покорным смирением и готовностью повиноваться, до чего он не снисходил даже перед Владом. Шестое чувство подсказывало Лео, что причина столь разительной перемены отнюдь не в угрозе от Генри, которую он встретил своей вечной смазливой ухмылкой. А с появлением Аквила, Ноэ, кажется, понял, c кем имел дело и чем чревато для него противостояние с подобного рода людьми. Лео же до сих пор понятия не имел, и если раньше это только раздражало его, при этом почти всегда быстро находилась причина отвлечься, то теперь раздражение от незнания стремительно перерастало в злость, контролировать которую становилось всё труднее.

Плевать, что Чёрный замок достался Владу не совсем легальным путём через махинации Ноэ. Он принадлежал ему, об этом гудел весь Лэствилл, а значит Аквил и все остальные заведомо вторгались в частную собственность, при этом, едва заявившись, распоряжались здесь, как полноправные хозяева.

— Не дожидайся, чтобы мы вошли без приглашения, — вновь обратился Аквил к Локиду и, подняв ладонь, повел ею в воздухе в презрительном жесте гонения. В очередном порыве ветра Ноэ исчез, будто по велению того самого жеста. Лео бы удивиться подобному финту, впервые продемонстрированному открыто, но верх пренебрежения со стороны Аквила был способен затмить любое удивление.

— Мистер Аквил, этот замок официально находится под охраной моего агентства… — ещё прежде, чем смог до конца сформулировать претензию, Лео увидел, как на подъездную площадку перед центральным входом с разных направлений начали стягиваться его люди, хотя приказа снять патруль с периметра и покинуть наблюдательные посты Лео не давал никому из них. — Что за… — он поднял руку к наушнику, но так и не коснулся.

— Ты, верно, имел в виду «под охраной Тетры», в состав которой и входит твое агентство? — Аквил вопросительно приподнял бровь и сделал шаг на сближение. — Поскольку ситуация явно вышла из-под твоего контроля, — мужчина поднял хмурый взгляд к небу, и на его, уже тронутую морщинами кожу лег синеватый отблеск молнии, — руководство Ордена приняло решение лишить тебя права в одиночку вести это дело, Нолан. Мои люди совместно с представителями северного региона, когда те прибудут, займутся охраной периметра. Если хозяин территории к тому моменту не урезонит свою рать, мы примем меры, — поднеся руку к гарнитуре в ухе, Аквил отдал через неё несколько коротких распоряжений, а также кивнул своему эскорту, жестами веля им рассредоточиться вдоль лестницы перед входом.

Люди же Лео оставались не у дел.

В ответ на подобное вопиющее самоуправство Нолан ощутил, как в нём, точно магма по жерлу готового низвергнуться вулкана, поднимается ярость, а вместе с ней ещё что-то, не поддающейся рациональному объяснению. Будто чувство попранной собственности и желание вернуть нечто, принадлежащее ему по праву крови.

— С каких пор вы идёте по головам, Алан? — смерив взглядом своих людей, в глазах которых его только что лишили авторитета и права лидерства, Лео сделал первый шаг на сближение с Аквилом.

— Изволь уточнить, по чьим это головам, будучи главой региона, я иду?

Они все ещё были на достаточном расстоянии друг от друга, но Лео точно ударили наотмашь по лицу, в голове помутилось, а в ушах зашумело. Воспоминания, полные образов и голосов, хлынули на поверхность из глубин его подсознания, точно вода из прорванной плотины. Хотя Нолан и старался себя контролировать, внутренняя буря, видимо, все же нашла внешнее отражение, потому что двое справа и слева от Аквила, прежде совершенно безучастные к происходящему, вдруг засуетились, их руки легли на оружие, а взгляды синхронно обратились к боссу в ожидании распоряжений.

Аквил, не сводя с Нолана внимательного взгляда, остановил подручных взмахом руки.

— Нет… — Лео покачал головой, силясь собрать зрение в фокусе настоящего, но даже когда у него это получилось, наставнический голос Мэтта не прекратил звучать эхом в его голове, прорываясь сквозь его зубы убедительной тирадой: — Ты не глава Запада, твоя юрисдикция — Восток, а здесь ты лишь… временно исполняешь обязанности старшего наблюдателя. И ты не вправе, — Лео стиснул челюсти, стараясь унять внутренний гнев и не выпустить на волю тот страшный, мощный звук, что уже зарождался глубоко в его груди, сотрясая тело крупной дрожью, — руководить прайдом!

Лео не сводил с Аквила глаз, но боковым зрением и до предела обострившимися чувствами сумел заметить своих людей, которые, будто притягиваемые невидимой силой, подступали к нему всё ближе, огибали с обеих сторон по широкой дуге, уходя куда-то за его спину. Ближе остальных, но всё ещё на почтительном расстоянии за правым его плечом встал Генри.

— Слова истинного Основателя рода! — где-то в стороне раздался прежде незнакомый Нолану голос, также легко перекрывающий громовые раскаты, как до этого Аквил. Лео обернулся, реагируя на очередное вторжение и увидел, как из подъехавшего чёрного джипа вышел темнокожий мужчина на вид чуть старше Аквила, с проседью, уже тронувшей курчавые виски. В характерно мясистом носу его торчало, поблескивая в росчерках молний, золотое кольцо. — Как и говорил я когда-то старине Мэтту, воспоминания и знания можно придержать до удобного случая, но зов царственной крови заглушить невозможно.

Не успел Лео найтись с достойным ответом, как из другой, следом подъехавшей и еще даже не успевшей полностью затормозить машины прямо на ходу выскочила Кэти, и, отбиваясь от пытающейся за ней угнаться Нелы, кинулась ему навстречу.

— Лео! — не тормозя, она с разбега врезалась в него и крепко обхватила руками. — Лео, умоляю тебя, объясни, что происходит? — зашептала она ему в грудь. — Кто все эти люди?

Парень интуитивно сжал сестру в ответных оборонительных объятиях, поверх её плеча уже прожигая взглядом Нелу, которая застыла от них в паре метров, не решаясь приблизиться.

— Зачем ты привезла её сюда? — спросил Лео на грани слышимости, но долго смотреть на неё, пытаясь прочесть ответ по выражению лица, ему не довелось.

Машин всё пребывало, а вместе с ними и людей, педантично разодетых в деловые костюмы, хотя намётанный взгляд Лео по одной только комплекции и умению человека держаться в пространстве мог отличить гражданского бюрократа от тренированного бойца, под чопорным костюмом которого скрывалась наплечная кобура с огнестрельным оружием и набор ножей. Наверняка, не один, наверняка, серебряных, а может быть даже закаленных… для борьбы с тёмными существами.

— Я так распорядился, — вновь напомнил о себе Аквил, обмениваясь очередным сухим рукопожатием с кем-то вновь прибывшим. — Твоя сестра слишком юна и не обучена противостоять злу в одиночку, а здесь её защитит Орден.

— Сурок… Я во всем разберусь, обещаю, — Лео утешающе коснулся ладонью затылка сестры, после чего, проклиная себя за необходимость так поступить, оттолкнул её назад, себе за спину, а затем поднял полный накопившейся подавленной злобы взгляд на Аквила.

Но заготовленные слова так и не обрели вербальное выражение, потому что Нолан узнал… двоих людей, подошедших к Аквилу. Лео не знал их лично, как и саму Лайю, до судьбоносной поездки в Румынию, но он видел их фотографии в телефоне у Милли. И вот теперь мистер и миссис Бёрнелл во плоти стояли от него в нескольких метрах. Он — в чёрном деловом костюме под стать Аквилу, только, в отличие от последнего, своё оружие он не прятал и не скрывал, недрогнувшей хваткой с надетым на пальцы серебряным кастетом сжимая рукоять тяжелого меча. Она — в чёрном платье-пальто, со сверкающим во всполохах молний серебряным распятием на груди.

Мистер Бёрнелл будто спиной ощутил на себе чужое внимание и обернулся, их взгляды встретились. Из всей пёстрой гаммы эмоций, на которую мог рассчитывать Лео, к одной он оказался явно не готов — к очевидной, острой как и меч в руке воина, ненависти.

Заметив их напряженный обмен взглядами, Аквил положил руку на плечо Бёрнелла и крепко сжал. Мужчина моргнул, и зрительный контакт прервался. Аквил же отошёл на несколько шагов в сторону и провозгласил:

— Раз представители всех четырёх великих родов в сборе, полагаю, мы можем начать подготовку к церемонии передачи власти.

— Что? — воскликнула Нела, и Лео отчётливо прочел на её лице смятение — совершенно не свойственную её взбалмошной, самоуверенной натуре эмоцию. — Здесь? — она огляделась вокруг, словно только сейчас осознавая, где находится. — Сейчас? Но…

— Да, — ответ Аквила был однозначен. Он поднял глаза к утопающим во мраке замковым шпилям, и его без того суровое лицо ожесточилось ещё сильнее. — Другого места и времени может не представиться вовсе, — он сделал жест рукой, и в сторону Лео с Кэти тут же двинулись люди в костюмах.

— Ни шага ближе! — предупредил Лео, принимая боевую стойку. — Генри, уведи Кэти.

— Нет, Лео! — сестра пробовала сопротивляться, хватаясь за него, но подоспевшая Нела сказала ей что-то тихо и неразборчиво, и девушка, к безграничному удивлению Лео, знающему её упрямый характер, позволила отвести себя в сторону.

— Не глупи, юнец, — сухо, но по-прежнему отчетливо ясно продолжил Аквил. — Это для твоего же блага! И для всеобщего. Ведь в четырехликой ипостаси Тетры ты у нас — родоначальник imago leonis!

— Думаете, если вернёте мне память о том, кем я был шестьсот лет назад, я приму вашу сторону?! — продолжая с вызовом смотреть на Аквила, Нолан не отступил ни на шаг, хотя подосланные к нему люди продолжили приближаться одновременно с обоих флангов.

— Зная твои прошлые заслуги, — Алан скривил лицо, — маловероятно. Но всё же не исключено, что именно на этот раз тебе надоест наступать на прежние грабли. Прояви хоть раз хладнокровное благоразумие, Марк! Без воспоминаний своих прошлых воплощений, без прошлого опыта, понимания полной картины происходящего и устройства системы ты не обретёшь способность к полной трансформации. Без двух из четырёх мы ослабнем ещё сильнее и не сможем противостоять грядущему злу! Орден падёт, а вместе с ним и мир, и все его обитатели, какими сотворил их наш Создатель, поручив нам беречь и охранять его творение.

Словно в ответ на его пылкую тираду на тему творения в небесах раздался грохот — гораздо мощнее и громче всех предыдущих. На всех машинах одновременно сработали сигнализации, кое-где потрескались стёкла. Сверкнувшие многочисленные росчерки молний ослепили, и в тот ничтожный миг, пока длилась слепота, разряды раздвоились и ударили в каменную кладку вдоль замковых стен, испепелив и камень, и человеческую плоть стоявших в зоне поражения людей одинаково мгновенно.

— Зло не грядёт, Иоанн, — к Аквилу подбежал темнокожий человек с золотым кольцом в носу, в руках он держал меч. — Оно уже здесь!

Следы удара молний дымились и источали сладковатый запах свежесожжённой плоти. Кто-то из людей Аквила торопливо подал ему богато украшенные ножны, из которых он, никогда не блиставший мускулистой фигурой, единым мощным движением извлек меч с эмблемой орла на рукояти. Другой подручный преподнёс ему копьё, и как только оба предмета оказались в его руках, все изменилось в одно мгновение. Его тело озарило внутренним светом, невозможным для постороннего взгляда. Лео пришлось прикрыть глаза от очередной ослепляющей вспышки, а когда он снова смог видеть, в первое мгновение не поверил своим глазам. На месте двоих, ещё мгновение назад обычных людей стояли существа, на добрых две головы выше обычного человека, облаченные в сверкающие доспехи. Одно с головой орла, другое — быка, у обоих за спинами, перекрывая друг друга, раскрылись огромные перистые крылья. Два мощных взмаха ими — и существа, издав боевой клич, воспарили к башням замка.

Они искали зло в небесах, где конус чёрной воронки уже успел коснуться самого высокого из шпилей. Возможно, в силу опыта и знаний, они были правы, но Лео, лишённый способности летать, смотрел перед собой и видел зло, для распознания которого опыт не понадобился бы даже слепому. Страх, предчувствие опасности, ярость, способная любого свести с ума возвещали его приход раньше, чем самое зоркое зрение могло бы выхватить из мрака и клубов дыма лишенный чётких очертаний силуэт, будто сотканный из самой темноты, две горящие точки — два алых глаза и обнаженные клыки, с которых стекала вязкая кровь.

— Нела, Генри, защищайте мою сестру, — велел Лео, делая первый шаг навстречу вышедшему, как ему это и полагалось, через парадную дверь хозяину замка.

Вот только от прежнего Влада Басараба в представшем перед ним существе узнаваемыми, с очень большой натяжкой на дружбу, уходящую корнями в века, остались только глаза. Его тело утратило человеческий облик, его когтистые руки были по локоть в крови… Оставшиеся на земле воины Ордена все как один подняли своё оружие, звон металла заполнил пространство, утопая в громовых раскатах. Но Лео этого будто не слышал.

— Влад, где Лайя? — с трудом соображая, что происходит, нутром Лео безошибочно чувствовал растущую в геометрической прогрессии опасность, обонянием — мгновенно усилившийся запах дождя, слухом — высокочастотный невыносимый писк, способный медленно, но верно лишить не только мужества, но и рассудка. — Влад, нет! — выкрикнул Лео, интуитивно уже понимая, что подобное значит и во что неизбежно выльется. Он бросился к тёмному силуэту на ступенях, но тот поднял продолжающуюся идеально прямым лезвием меча руку в жесте, будто хотел своей карающей дланью стереть с лица земли всё живое — и на воинство Ордена, вереща нестерпимо высокими частотами, обрушились тысячи тысяч летучих мышей.

— Вот оно — ваше единство! — ультразвуковые частоты складывались в голос, в это мгновение звучащий, кажется, в голове у каждого живого существа на земле. — Вы снова предпочли её смерть тому, чтобы она выбрала меня! И на этот раз вам не удастся подсунуть мне для расплаты исполнителя вроде дурака Хуньяди, чья верность валашскому престолу стоила золотой цепочки от Папы. На этот раз вы заплатите своей кровью! И силой вашей праведной крови я отомщу её убийце!

Лео, которого, кажется, единственного не трогали несметные полчища крылатых бестий, от которых бесполезно было отмахиваться мечами и ножами, сгибался и падал под гнётом обуревающего его горя и порывами сносящего с ног ураганного ветра, но продолжал на чистом упрямстве идти вперёд, взбираться по лестнице ступень за ступенью, пока он не преодолел последнюю и не предстал перед Владом — морально уничтоженный болью потери и абсолютно безоружный.

Какое-то время они смотрели друг на друга, и в ожесточившихся, окончательно утративших человечность чертах Лео отчаянно пытался разглядеть опровержение той вине, которую Дракула безапелляционно предъявил своим врагам, малейший намёк что-то изменить, исправить, как-то обернуть вспять… Но по тому, как стремительно умирал во Владе человек, и как в самом Лео пробуждался веками запертый в клетку зверь, можно было понять всю тщетность надежд.

— Ты обещал! — Лео накинулся на него с наивными обвинениями, жалкими даже по меркам десятилетнего мальчишки. Но боль подчас творила страшные вещи, до неузнаваемости извращая всё, к чему прикасалась, а у Лео совершенно не было сил сейчас бороться за достоинство. — Обещал её уберечь! — в слепом отчаянии Лео нанёс удар, и Влад не уклонился, не попытался атаковать в ответ, ни одна из его крылатых тварей не бросилась на защиту повелителя — он принял наказание, будто ждал его, шатнулся под натиском крепкого кулака и упал на колени. Меч в его руке со звоном ударился о камень, будто напоминая о себе хозяину. Влад посмотрел на него отсутствующим взглядом, медленно поднял и, обхватив конец клинка второй окровавленной ладонью, протянул его Лео.

— Ты обещал, что убьешь меня, если всё повторится. Пусть твоё царское слово будет честнее моего, — и он покорно склонил перед Лео голову, как казнимый перед палачом. — Сделай, что должно, восстанови честь своего рода, Аслан.

В инстинктивном порыве, подстегиваемом нестерпимой душевной болью, звучавшими словами и воспоминаниями, как плетьми, Лео схватил протянутый ему меч и занёс его для рубящего удара, но в следующее мгновение будто чья-то чужая миниатюрная рука, чей-то призрачный образ возник перед его глазами, и вот он уже готов был выронить оружие и свалиться на колени рядом с Владом, оплакивая их общую неразделенную любовь.

В воздухе отчетливо запахло дождевой влагой, её первые крупные капли ледяными снарядами упали Лео на голову, просочились сквозь волосы на кожу, заставив его инстинктивно вскинуться. Но поднять лицо кверху было роковой ошибкой, потому что утопающие во тьме небеса в одночасье низверглись на землю сплошной стеной дождя — слезами, недоступными тёмной природе его… друга. Вшитый в подкорку необъяснимый и необузданный страх требовали от Лео искать укрытие, но он боролся с инстинктами, потому что еще тогда, шесть сот лет тому назад он дал себе обещание — если Влада и настигнет расплата за его деяния, то только от его, Аслана, руки. Ему казалось это справедливым, ведь против системы и долга они всегда шли оба, ничуть друг от друга не отставая, да и память о возлюбленной ему омрачать не хотелось. Даже если она любила того, кто её губил. Она любила, и эта любовь была достойна величайшего уважения. Меньшее, чем Лео мог выказать подобное уважение — это однажды принести Владу избавление собственной рукой. Но не раньше, чем он получит подробное объяснение о том, что чёрт подери, произошло на этот раз, и они вместе отомстят истинным виновным.

Вновь накрепко вцепившись в рукоять меча, Лео отвёл руку в широком замахе и, используя силу вращения тела, остановил подлое покушение, отбив мечом летящее во Влада копьё.

— В который раз всё те же грабли… — раздался откуда-то сверху злой упрёк. Лео поднял голову, и увидел парящего над ними Аквила, на этот раз с человеческим лицом. — Её тело, избитое и пронзённое кинжалом насквозь, утоплено в собственной крови. Будь у тебя крылья, мог бы сам на это посмотреть, может быть, тогда у тебя убавилось бы веры в невиновность твоего дружка. Предатель!

Невзирая на расстояние между ними и то, что сейчас они находились буквально в разных плоскостях, Лео с диким ревом раненного зверя накинулся на Аквила, достав его в одном прыжке. Оба ослабленные проливным дождем и гравитацией, полетели вниз, сцепившись уже на земле.

Эта склока двух Основателей, наряду с отсутствием живого заслона из мышей, буквально смытых сплошной стеной дождя, открыла путь остальным, уцелевшим в первой волне, — и они бросились в бой.

— Ai cerut sânge? — Влад обратился к несметным ордам неумолкающих голосов, долетающих до его слуха, до всех его предельно обострившихся органов чувств со всех сторон света. — Du-te și ia! — понимая, что быстрого избавления не заслужил, он медленно поднял голову, и всевидящий взор его пронзил ночь, улавливая манящее биение жизни каждого живого существа. Чувствуя, как тело знакомо облачается в воссозданную из энергии тьмы броню, Дракула расправил свои порванные чужими когтями и клыками перепончатые крылья и воспарил над полем битвы. — Nu cruța pe nimeni! Ordinul rege!<span class="footnote" id="fn_28379795_0"></span>

Очередная молния, питаемая яростью и болью своего создателя, ударила в самый высокий из замковых шпилей, и он раскололся, будто глиняный, начав медленно рушиться вовнутрь, погребая под обломками ту, которую оплакивали этой бесконечной ночью небеса.