Часть 3 (2/2)

— Лайя, — предупредительно воскликнул Лео, не выдержав общего накала, и сделал шаг ближе, готовый вмешаться в любой момент, но Лайя остановила его одним жестом, даже не обернувшись, ни на секунду не отрываясь от лица Влада, — серого, покрытого венами, с окровавленными, рассеченными поперечными ранками губами. Те выглядели так, будто в бреду не контролируя своё обращение, он ранил выступающими клыками сам себя. И это более чем наглядно объясняло происхождение бледных, едва заметных шрамов на губах в его человеческом обличие. Девушка поднесла руку к его лицу, отчаянно желая стереть кровь, но остановилась в паре миллиметров, напоминая себе — нельзя! — Оставьте нас, — тихо попросила Лайя, в душе надеясь, что уговоры не выйдут слишком долгими. У неё не хватит на них сил. — Прошу, пожалуйста, — девушка захлебывалась отчаянием собственных слов. — Так нужно.

Ноэ тихо откашлялся, прочищая горло, хотя вряд ли ему это действительно было нужно. Этим звуком он словно выпускал на волю всеобщее напряжение, как кипящий чайник — струйку пара.

— Не то чтобы я хочу брать на себя ответственность за возможный форс-мажор, но, полагаю, нам действительно стоит оставить наших господ наедине.

— Издеваешься?! Да ведь он же…

— Лео, — устало окликнула Лайя. — Прошу. Если ты мне веришь, если веришь тому, что связывало нас когда-то, пожалуйста.

Когда один за другим, друзья медленно, до последнего цепляясь за сомнения, начали выходить из комнаты, Лайя почему-то знала — не видела, но точно знала, что последним уходил Ноэ. Она обернулась и посмотрела на него прямо.

— Пожалуйста, будь поблизости.

Ноэ ничего не ответил, и взгляд его остался не читаем. Лишь едва заметно кивнув, он выскользнул прочь, и дверь за ним беззвучно закрылась сама собой.

Лайя несколько раз глубоко вдохнула и медленно, стараясь быть как можно тише, выдохнула, пытаясь успокоить своё бешеное сердцебиение. Она ещё раз осмотрела обстановку, на этот раз внимательнее. Вокруг затейливых меловых знаков были расставлены зажжённые свечи, отбрасывая в пространство жутковатые тени, была пара пустых кубков, мешочек с травами и небольшой металлический тазик, в котором плавали какие-то тёмные листья и несколько кусков холщовой ткани. Лайя осторожно придвинула посудину ближе, стараясь не обжечься жаром свечей и не испортить чёткость начерченных линий. Погрузила руку в воду, прежде всего желая проверить её безопасность, хотя если бы в ней и было что-то, способное навредить Владу, на ней бы оно вряд ли сработало. Она не могла коснуться его напрямую, чтобы проверить, а близкий огонь свечей искажал температуру, но общий его вид каким-то образом подсказывал ей, что жа̀ра у него точно не было.

Лайе на ум совершенно некстати пришла поговорка: «Как мёртвому припарка», более чем красноречиво подтверждающая, что влажные обтирания ему не были нужны и никак не облегчат его состояния, и в то же время эти кусочки влажной ткани были, возможно, единственным доступным для неё сейчас способом прикоснуться к нему. Дать почувствовать свою близость, попытаться убедить его продолжать бороться несмотря ни на что.

Отжав тряпичный лоскуток почти досуха, Лайя скомкала его в своей ладони в плотный комок и повернулась к Владу. Его лицо было напряжённым, меж бровей пролегла уже привычная хмурая складка, которую ей всегда так хотелось разгладить. Иногда это получалось сделать правильным словом, но чаще хотелось коснуться, провести пальцами. Но пальцами она не могла, поэтому прикоснулась влажной тканью, всего на миг, после чего боязливо отдернула руку, с замиранием сердца ожидая реакции.

Морщинка разгладилась, но по всему лицу пробежала судорога, губы дрогнули и разомкнулись обнажая удлинённые верхние клыки.

Лайе бы бежать от увиденного, крича и спотыкаясь, но она и не дернулась, наоборот, отсутствие явного негатива ободрило её, и она вновь поднесла руку ближе, на этот раз к его щеке.

— Я здесь, — она шепнула, медленно ведя тканью по его скуле, напряжённой и обострившейся настолько, что казалось, об неё можно было порезаться. — Я рядом, слышишь? Влад, я с тобой.

Но он не слышал и, к бесконечному сожалению Лайи, никак не реагировал. Ни бессознательными метаниями, которых все так боялись, ни даже стонами, которые могли бы ей подсказать хотя бы то, что он чувствует её присутствие. Даже мимика его лица больше не отзывалась на прикосновения, как бы тщательно она ни пыталась очистить кровь вокруг его губ, присохшую к вечно идеальной щетине.

Все сильнее и сильнее Лайе начинало казаться, что она омывает труп — бездушное тело, которое никогда больше не пошевелится, не откроет глаза и не посмотрит на неё тем самым взглядом, которым он обычно смотрел.

Ополаскивая ткань в окровавленной воде, Лайя давилась подступающими рыданиями. Что ей было делать? Что она могла, будучи обычным слабым человеком, которому закрыт был доступ в тёмный мир, в то измерение, в котором, наверняка, сейчас томился её любимый, захлебываясь в липкой тьме.

— Ноэ! — неожиданно даже для себя самой воскликнула Лайя, с плеском уронив ткань в тазик. — Ноэ, ты нужен мне.

— Помилуй, Лайя, зачем же так кричать? — Локид появился, едва она только подумала о том, чтобы его призвать, но отозвался лишь тогда, когда она назвала его по имени.

— Ноэ! — девушка вскочила с колен и кинулась к мужчине. — Ноэ, сделай так, чтобы я оказалась с ним в одном месте. Ты ведь так можешь? — Лайя схватила его за руку. — Молю, помоги мне встретиться с ним на той стороне!

— Я что, похож на семейного медиума? — Ноэ высвободил руку из её цепкого захвата, но тут же крепко сжал оба её запястья, предостерегая от любых необдуманных действий. — Это так не работает, Лайя! А даже если бы всё было так просто, Влад бы меня убил без лишних выяснений, если бы я вдруг отправил тебя к нему, в его уютный адский уголок.

— А если теперь это единственный шанс до него достучаться? — не отступалась Лайя. — Если он погряз во тьме настолько, что уже не может выбраться сам?

— Лайя, — Ноэ резко стал непривычно серьёзным, отпустил её руки и отступил на шаг, оглядывая её с ног до головы так, будто впервые видел. — Когда я говорил, что люди излишне подвержены своим инстинктам, я не восхвалял абсолютное отсутствие инстинкта самосохранения. Это очень, очень опасно!

Но Лайя только кивнула несколько раз. Не ему, а самой себе и собственным догадкам, которые в последнее время сбывались так часто, что их давно пора было приравнивать к достоверным знаниям.

— Тот уютный адский уголок в витражной зале с часами и вязкая чёрная масса, что медленно его поглощала. Это ведь тьма самого Влада, не чья-то чужая? Это порождение его ненависти к самому себе, чувства вины за собственные ошибки и желания наказать себя за них. Ты говорил, что есть такие особенные места, в которых эмоции обретают материальную форму. Та зала в румынском замке — одно из таких мест, да? Его личный ад, в котором он сам наказывает себя за собственные ошибки?

Ноэ лишь сокрушенно покачал головой и ни слова не сказал ни в опровержение, ни в подтверждение её догадок, но разноцветные глаза его вдруг загорелись каким-то другим, прежде неведомым Лайе огнём.

— Если так, если это и правда его собственная тьма, то меня она не коснётся. Она безопасна для меня, я знаю. Если бы я только могла попасть к нему, я бы вернула его, ведь я…

— …его единственный свет? — хохотнул Ноэ, но в этом его смешке не было и грамма искреннего веселья. — Я давно хотел ему футболку подарить с такой надписью! Жаль, этот застрявший манерами в средневековье сноб такого бы не носил.

— Так ты мне поможешь? — в порыве отчаяния Лайя вновь подалась ближе, но, по-джентльменски спасая её от ещё большего унижения, Ноэ поспешно отвернулся и отошёл к небольшому окну.

«Вот и дожили! Сначала эта смертная девѝца из Влада веревки вила, а теперь и я попал под её чары».

— Лайя, ты понимаешь, о чём меня просишь? — холодно спросил Локид, не оборачиваясь, лишь задумчиво вглядываясь в набирающий силу буран за окном. Несколько крылатых подручных Влада прилипли к стеклу снаружи и теперь противно скребли по гладкой поверхности костяными выростами своих маленьких перепончатых крыльев. — Ведь если что-то пойдёт не так, хоть что-нибудь, Влад меня никогда не простит.

— А ты? — Лайя перевела затуманенный слезами отчаяния взгляд с безжизненного лица Влада на неподвижную спину Ноэ, белым пятном стоявшего на фоне непроглядной черноты за окном. — Ты сможешь себя простить, если он погибнет, а ты ничего не сделаешь, чтобы спасти его?

— Я уже делаю! — неосторожным словом задетый за живое, вспылил Локид и резко обернулся, раскинув руки в стороны, этим жестом показывая то ли на комнату, больше походящую на пыточную камеру, то ли на весь замок целиком, ведь именно с его появлением здесь развернулась бурная деятельность по попытке заново обжить эти заброшенные каменные стены. — Или ты думаешь, всё это так легко…

— Нет, не думаю. Только ему это больше не помогает, — перебила Лайя, не желая слушать оправданий. — Твои красивые фасады и пафосные речи. Вот он, — едва кивнув в сторону Влада, девушка не смогла сдержать тихий всхлип, — скован цепями в своём истинном обличьи, измучен голодом и внутренней борьбой. Так ли полезен ему сейчас его человеческий облик, дорогой костюм и начищенные туфли? И весь этот фарс?

— А давно, позвольте вам напомнить, дорогая мисс Бёрнелл, вы убежали без малого за океан от его тёмного облика? Скажу по секрету, — Ноэ приложил ладонь к губам и понизил голос, — на правах лучшего друга — не такого уж и тёмного. Поверь, это он ещё красавчик!

Лайя поёжилась, обхватив себя руками и пытаясь в хаосе разбегающихся мыслей найти очередное позорное оправдание своим слабостям, но Ноэ лишь ухмыльнулся ей своими бесовскими разноцветными глазами, щёлкнул пальцами и исчез, как будто его и не было.

Но не успела Лайя дать волю одолевающему её отчаянию, как вновь ощутила позади себя чье-то постороннее присутствие. Она вскрикнула от неожиданности, обернулась и тут же прикрыла себе рот рукой, опасаясь, что такое её поведение могло быть неправильно расценено остальными друзьями, которые, несомненно, также бдительно следили за ситуацией. Но привлекать их внимание сейчас было опрометчиво, ведь они… они всё равно не поймут. Никогда не понимали. Принимали от безысходности — да, но не понимали.

— В прошлый раз я пошутил насчёт объятий. В этот раз настоятельно советую тебе прилечь. И теперь это не шутка, — Ноэ небрежно бросил свёрток какой-то ткани на пол возле крайнего из намелованных символов. Приглядевшись, Лайя с удивлением узнала в нём покрывало из своей комнаты.

— Но… зачем? — девушка не сумела скрыть растерянности, но, покорно повинуясь, села на принесенное покрывало из-за опасения, что Локид в любую секунду мог передумать или кто-то из её друзей мог ворваться в комнату и помешать.

— Затем, что в этот раз, дорогая мисс Бёрнелл, вас ожидает не ознакомительная экскурсия на пять минут, — чопорно поддёрнув на бедрах брючины, Ноэ присел возле неё на корточки и всмотрелся в глаза так проницательно, что Лайе показалось, будто он видел её насквозь. — Скажи, что, по-твоему, должно происходить с твоим телом в привычном тебе мире, в то время как твои душа и разум витают в потустороннем?

Лайя не сумела больше выдержать его взгляд и моргнула. Кожа на её оголённых предплечьях вдруг стала гусиной, как будто в комнате резко стало на пару градусов холоднее. Она вздрогнула. И не поняла, это от холода или от вероятных вариантов ответа на вопрос, который ей задал Ноэ.

— Я умру?

— Как обычно, ооочень своевременный вопрос, — Ноэ криво ухмыльнулся. — Ну что? Всё-таки струсила? Передумала?

Девушка больше не могла слышать всех этих шутливо-саркастичных издевательств с попытками взять её на слабо, это всё равно не добавит ей смелости, поэтому она легла на свою подстилку, отвернулась от Ноэ и посмотрела на бессознательную фигуру Влада. Сдерживаться не было сил, и она протянула к нему руку, остановившись в паре миллиметров от его безвольных пальцев с длинными звериными когтями.

— Просто сделай это, — тихо попросила Лайя, в очередной раз давясь слезами, которые, казалось, она уже должна была выплакать на века вперёд.