Глава 14 (1/2)

Секционные ворота, уже далеко не кипенно-белые, как это было задумано изначально, а заляпанные и даже измятые, оставались единственным, что отделяло склад от торгового зала, а живых от ходячих. И сейчас, уловив шум по ту сторону, вторые во всю пытались это исправить, а именно — снести преграду ко всем чертям.

Тушами они бились в металлические панели, волной наплывая друг на друга и скалясь в стеклянные вставки гнилыми покошенными ртами, с яростью в потухших глазах старались добраться до свежей движимой плоти, дразнящей и с тяжелым арбалетом на руках.

Зрелище далеко не из приятных, но Дэрил смотрел крайне внимательно, прикидывая сквозь помутневшие оконца и так, на слух — сколько мёртвых вывалится в торговый зал, если прямо сейчас поднять этот железный занавес, и хватит ли ему сил и времени, чтобы невредимым от них потом оторваться.

Уж больно не хотелось мужчине убивать сбрендивших вандалов. Для Диксона младшего легче было тех отвлечь, переключить их внимание на клацающую проблему в виде голодных трупов, чем тратить стрелы на их живые головы. А потом уже, в этой неразберихе и возне тихо-мирно разойтись. Чужаки сами по себе, они вместе с братом — также, сами по себе. Ну и с Кэсси, разумеется, куда ж теперь без нее.

С таким планом Дэрил ничем вроде даже не рисковал. Выход не заблокирован, с другой стороны Инглеса, по словам старшего Диксона, так вообще дыра зияет во всю стену. Сам прорвется, за Мерла переживать толка никакого, а у девчонки даже выбора не останется — кто первый за капюшон ухватится, с тем и побежит.

Осталось придумать только, как правильнее будет приподнять, кажется, автоматические ворота без наличия тока во всем универсаме, да так, чтобы не лишиться половины пальцев. Те в стрелковом деле были атрибутом в крайней степени важным и незаменимым.

***

Могла ли Кэсси подумать, что поход за нижним бельём когда-нибудь обернётся для нее настоящей западней? Да ни в жизни. Бред какой-то.

И тем не менее. Бутылки бились, а силы её заканчивались — кажется, самое точное описание всего происходящего в Инглесе прямо сейчас.

Чего эти люди вообще ожидали, когда принялись крушить все вокруг? Что Диксоны при первом же опрокинутом стеллаже, как по команде, вылезут из укрытия с поднятыми руками? Абсурд.

За те пятнадцать-двадцать минут нахождения в универсаме мужчины устроили погром таких масштабов, каких не устроили здесь в начале апокалипсиса ходячие.

Тем временем заложники всей этой ситуации, затаившись, продолжали чего-то ждать. Чего именно Кэсси не знала. И даже когда попыталась узнать, по какой все-таки причине они не двигаются дальше, вслед за молчуном, а продолжают отсиживаться здесь, за прилавком, в ответ получила лишь ощутимый щипок в районе шейных позвонков, коих Мерл, кстати говоря, так и не отпустил.

Не доверял. Продолжал «держать у себя на поводу», не давая «лишней» свободы.

Это Кэсси обижало. Сомнение, проявившееся по отношению к ней уже столько раз даже в самых пустяковых мелочах — именно оно обижало.

И вроде бы старалась не думать об этом, не копаться. Хотя бы не сейчас, не в такие моменты, когда любая осторожность вполне оправдана — но получалось как-то слабо.

Время быть может ещё такое. О чем ещё думать, кроме как об окружающих тебя людях? Они — твоё будущее. Не диплом об окончании университета, не финансовая подушка, хранившаяся в ячейке банка, а реднеки, ловко орудующие ножами и арбалетами.

На удивление даже заботливые, но такие скептичные, черт бы их побрал! Если девушка, да ещё и накосячила один единственный раз — значит нужно остерегаться и перепроверять за ней абсолютно каждый сделанный шаг. Нечестно. Сама она все может, жила как-то.

А если вдруг, когда-нибудь их с братьями пути разойдутся? Не хотелось бы, конечно, с ними безопасно и все такое, но никто не застраховал её от этого. Тогда этот новый мир её сожрет.

Сейчас, вот она размякнет, привыкнет к тёплому гнезду минивэна, пусть даже с рычащим Бонневилем на глазах, а потом жизнь выкинет её на холодную землю.

А даже если и не выкинет — оставаться в качестве нахлебницы и пиявки занятие не из приятных, в особенности, когда этим могут попрекнуть.

От наплывших вдруг душащих и таких плотных мыслей стало нехорошо и как-то даже удручающе тошно.