Светоносец (1/1)
В холодных бездушных небесах теперь так пусто, что даже смотреть не хочется. Они - эти небеса - всегда казались чуждыми и бесстрастными, не проявляющими ни малейшего участия к тому, что творится на земле под ними. Им что... Их дело - Господа славить.Наступит ночь, погаснут звезды. На сей раз - точно все, до единой. Выйдет солнце, горячее, безжалостное, единственное на всем свете. И сам свет станет белым от его лучей. И не будет рядом ни одного другого светила, что могло бы затмить его блеск. Не будет, потому что Хайлал, утренняя звезда, зарей рожденная, разбилась о землю много лет назад. Да что лет - веков, тысячелетий, эр...Она хотела сиять ярче солнца - а осыпалась горящими осколками с небес. Она хотела быть единственным светилом во Вселенной, и она могла бы стать им - но не суждено. Она почитала себя выше остальных звезд, она единственная могла пережить рассвет и сверкать в утреннем небе так же ярко, как и в ночном, - она рухнула вниз, увлекая за собой горящий хвост, а люди, что видели ее падение... Да людей тогда было всего двое.Негостеприимная твердь, жесткая, как камень, бросилась звезде навстречу, расколола, раскрошила огненное тело, и Хайлал, порождение утра, некогда сверкающая, подобно солнцу, лежала, догорая, на холодной почве. Просто отслуживший свое сгусток газа. Обломанные во время ее падения деревья медленно дотлевали тут же. Слепые, несуществующие глаза смотрели в недавно покинутое небо. Если бы она была живой, если бы не газ составлял ее тело, а плоть и кровь - сколько этой крови было бы повсюду. Лес оказался бы залит алым морем. А так он всего лишь сгорел. И на месте воронки ничего уже не вырастет - единственная память о той, что умирала тут, никем не найденная и никому не нужная.Жизнь оборвалась здесь - теперь об этом будет знать каждый, кто пройдет мимо этого места. А чья - никто уж и не вспомнит.Говорят, детям дают имена умерших предков, потому что верят: их души переселяются в маленькие тельца. Так новорожденный внук, получивший имя покойного деда, становится этим самым дедом. Так повитуха, нарекая только что принятого младенца именем погибшего возлюбленного, втайне надеется, что его душа воплотится в чужом дитяти. Так архангел, чье прозвище было от имени звезды, повторяет ее судьбу.Для Хайлал не было будущего: она медленно догорала в сожженном лесу, полуоглушенная, с непонятной ей самой тоской глядящая в отвергнувшие ее небеса. Архангел в небеса не глядел - не было их там, где он оказался. Такой же оглушенный, ослепленный, девять дней проведший в беспамятстве - он все-таки не догорел. Стряхивая с рук и одежды жидкий огонь подземного озера, поднялся, и крик его - отчаянный, полный невыразимого страдания и одновременное непримиримости - крик-плач, крик-призыв - разбудил всю огромную ангельскую рать, до той поры распростертую в огненных водах.Тысячи и тысячи упавших звезд, цвет небесного воинства. Тысячи щитов, шлемов и копий, тысячи мечей - какая страна, существовавшая и существующая, могла выставить армию, подобную этой? А он охватывал взглядом ее всю, взор его бежал до самых дальних рядов и наполнялся гордостью и решительностью - но не той, что бывает у воина, которому нечего терять. Князю - было. И многое. Это был взгляд полководца, для которого армия - не просто боевая машина. Это был взгляд царя, для которого есть вещи важнее, чем ратная слава, чем победа и триумф. Это был взгляд уставшего от битв...В волосах его путались зарницы, иссеченное молниями лицо побледнело от перенесенных страданий, бескровные, нет, обескровленные губы сжаты были упрямо, а из груди рвались рыдания. Горячая земля обжигала ступни, раскаленный воздух - горло. А из глаз князя, только и оставшихся яркими на измученном лице - глядела Хайлал, тусклая и выгоревшая.Но живая.