Эпилог (1/2)

– Главный целитель Снейп-Поттер, там вас мистер Малфой спрашивает, – молодой колдомедик, немного робея, протянул Гарри написанную на дорогущей бумаге записку. – Он уже полчаса ждет в вашем кабинете.

– Передайте ему, что я скоро буду, – не отвлекаясь от пациентки (доставленной накануне вечером волшебницы, пострадавшей от укуса оборотня во время путешествия по Румынии), произнес Гарри. – Пожалуйста, не плачьте. Вы не обратитесь. Я сделаю все возможное, чтобы этого не произошло!

Сорокапятилетний целитель Снейп-Поттер, сменивший на этом посту недавно ушедшего в отставку колдомедика Майкла Райта, являлся живой легендой больницы Святого Мунго. Он брался за самые, казалось бы, безнадежные случаи, нередко оказывая помощь зарубежным коллегам.

После того как двадцать лет назад ему удалось излечить Малфоев и Лонгботтомов, больницы всего магического мира прислали Гарри предложения о работе, одно заманчивее другого. Но все получили вежливый отказ, который Поттер мотивировал отсутствием базового образования целителя.

– Я не желаю быть дилетантом, выезжающим исключительно на высоком магическом потенциале и хорошо развитой интуиции, – заявил он Северусу как-то вечером.

– Но ведь ты не отказываешься, когда тебя просят помочь в трудной ситуации, – резонно заметил Снейп, про себя с усмешкой подумав, что гриффиндорское упрямство невозможно истребить никакой темной магией.

– Конечно, нет! – вскинулся Гарри. – После всего, что я натворил в свое время, у меня нет ни малейшего морального права отказаться спасти человека. Но и подписывать контракт, не имея диплома колдомедика, я не могу. Так что придется всем этим торопыгам подождать, пока я закончу магический Кембридж.

– Твоя тяга к знаниям вызывает у меня уважение и восхищение! – Северус не удержался, поднялся с кресла и, склонившись над Гарри, поцеловал его в вихрастую макушку.

– Особенно учитывая полное ее отсутствие в школьные годы, – искренне рассмеялся Гарри.

– Ничего, тебе всего каких-нибудь двадцать пять лет. Все еще можно наверстать! – откликнулся Северус.

– Однако, прежде чем погрузиться с головой в учебу, мне необходимо сделать еще кое-что крайне важное, – по тому, как Гарри внезапно побледнел, Северус безошибочно понял: речь пойдет о Дурслях.

***

Если кто-то мог подумать, что Гарри простил самому себе жестокое убийство кузена, он явно плохо знал Поттера. Пожалуй, ничто не мучило Гарри так сильно, как это ужасное деяние.

Засыпая, он снова и снова видел, как пытает несчастного, привязанного к стулу Дадли, как тот умирает, не выдержав мучений, и как гигантская огненная змея пожирает его тело.

За прошедшие со дня их возвращения из Праги несколько месяцев Гарри так и не нашел в себе смелости навестить дядю и тетю. Он боялся взглянуть в глаза людям, единственного сына которых предал столь страшной смерти.

Накануне Рождества он все же набрался храбрости и отправился в Литтл Уингинг.

Выйдя из подпространства возле до боли знакомого дома номер четыре на Тисовой улице, Гарри сразу же ощутил болезненный укол совести. Прежде уютный и ухоженный коттедж Дурслей теперь выглядел обшарпанным и запущенным. Калитка в давно не стриженной живой изгороди покосилась и держалась на одной петле. Лужайка перед домом, которой так гордилась тетя Петуния, была завалена снегом. Несмотря на приближавшийся праздник, на входной двери не висел рождественский венок.

Гарри, поднявшись по заметенным снегом ступеням, позвонил, но ему ответила лишь гулкая тишина. Он, полный дурных предчувствий, позвонил снова. На сей раз в коридоре послышались шаркающие шаги, и через минуту его глазам предстала тетя Петуния. Абсолютно седая, непричесанная, одетая в неопрятный халат, она подслеповато щурилась, пытаясь разглядеть лицо непрошеного гостя. Наконец, осознав, кто перед ней, она внезапно кинулась Гарри на шею и разразилась бурными рыданиями, бормоча нечто нечленораздельное. Сквозь всхлипывания Гарри различил только: «Дадли», «пропал», «Вернон» и «рак».

Выплакавшись вволю, тетя Петуния пригласила Гарри войти. Едва переступив порог, Поттер понял, что, вероятнее всего, с исчезновением единственного сына жизнь Петунии потеряла всякий смысл. Она совершенно перестала заботиться о доме. Там, где раньше все сияло чистотой, сейчас царили хаос и запустение. Гарри недоумевал, как Вернон соглашался жить в таком бедламе. Однако вскоре выяснилось и это.

– После того как пропал Дадлик, – дрожащим голосом сказала Петуния, предложив Гарри присесть на диван в давно неубранной гостиной, – у Вернона начались дикие головные боли. Он довольно долго тянул с обследованием, а когда все-таки сделал все проверки... оказалось, что у него – неоперабельный рак мозга. Теперь он в больнице. В тяжелейшем состоянии... Врачи говорят, что его дни сочтены. Я, конечно, должна быть рядом с ним, но я... – ее плечи снова затряслись, – не могу. Я просто не в силах... Я навещаю его раз в неделю, а все оставшееся время до следующего визита чувствую себя слабохарактерной предательницей. Он практически ослеп и ужасно мучится!

Сердце Гарри разрывалось от боли и ненависти к самому себе. Ведь не убей он тогда Дадли, его дядя, вполне возможно, был бы сейчас здоров. Впрочем, Гарри прекрасно осознавал, что, попадись ему на глаза кто-либо другой, его бы постигла та же участь.

В этот момент на Гарри словно снизошло озарение. Здесь, в этой захламленной, неприбранной комнате, сидя напротив совершенно отчаявшейся тети Петунии, он с внезапной ясностью понял, как можно

хотя бы слегка загладить свою вину перед Дурслями.

В течение следующих трех недель Гарри почти не ночевал дома.

– Прости, что наше первое нормальное Рождество ты проведешь без меня, – виноватым тоном сказал он Северусу, одним мановением руки превращаясь в простоватого на вид паренька с ничем не примечательной внешностью.

– Не волнуйся, Гарри, – успокоил его Снейп, с любопытством разглядывая личину, за которой, как за непробиваемой броней, спрятался Поттер, – у нас, надеюсь, впереди будет еще много праздников. Никогда не думал, что скажу это, но жизнь Вернона Дурсля сейчас гораздо важнее проведенного в моем обществе Рождества.

Чтобы устроиться в больницу без документов, Гарри пришлось применить немало Конфундусов, но дело, вне всяких сомнений, того стоило. Разумеется, все шло далеко не так гладко. Рак оказался жестоким и коварным противником. Он не желал сдавать позиции и поддаваться магическому лечению. Иногда вымотанному до предела Гарри казалось, что он не справится, что всей его колоссальной магической силы не хватит, чтобы победить эту мордредову болезнь. Однако он не собирался опускать руки, и в конце концов случилось чудо. Через десять дней после появления в отделении санитара Поттера слепота пациента Вернона Дурсля пропала, словно ее и не было, постепенно сошли на нет головные боли, восстановились двигательные функции.

Ранним январским утром в доме на Тисовой улице раздалась трель телефонного звонка. Звонил профессор онкологии, курировавший Вернона. Срывающимся от волнения голосом он сообщил ошарашенной Петунии, что мистеру Дурслю сделали два МРТ подряд и оба не выявили ни малейшей патологии. Каким образом это могло произойти, многоуважаемый профессор объяснить отказался, сославшись на то, что медицина порой творит настоящие чудеса. Спустя еще несколько дней совершенно здорового Вернона выписали домой. О скромном санитаре с ничем не примечательной внешностью больше никто и никогда не вспоминал.

***

Через два года Северус, присутствовавший на церемонии выпуска курса продвинутой колдомедицины, с гордостью взирал на то, как его Гарри получал диплом с отличием из рук декана.

Вечером, когда они немного подвыпившие, но неимоверно счастливые вернулись из своего любимого ресторана в маггловской части Лондона, их ожидал сюрприз. В гостиной чинно восседало около пятидесяти сов, каждая из которых держала в клюве конверт, подписанный: «Дипломированному целителю Гарри Джеймсу Поттеру».

– Ничего себе реакция! – почесал в затылке Гарри, собиравшийся продолжить отмечать окончание учебы в спальне. – И когда они только узнали, ведь церемония вручения дипломов состоялась чуть меньше трех часов назад?!

– Должно быть, заслали в Кембридж шпионов, – усмехнулся Снейп.

– Вот так всегда! – искренне расстроился Гарри. – Никакой личной жизни! Теперь полночи придется строчить отказы. Невежливо заставлять людей ждать.

– Здесь весьма заманчивые предложения, – поддел его Снейп, поднимая с пола вскрытый конверт, надписанный арабской вязью, и вздергивая бровь от удивления при виде баснословного гонорара, обещанного Гарри в случае его согласия. – Неужели тебя не влечет экзотика?

– Стать карманным целителем какого-нибудь шейха, сколотившего состояние на торговле нефтью и оружием с магглами?! – возмутился Гарри. – Нет уж, благодарю покорно! Тем более, – он хитро прищурился, – как я слышал, всем сотрудникам полагается персональный гарем.

– Этому откажешь первым. И немедленно! – Снейп положил послание от шейха перед Поттером и для верности прихлопнул его ладонью.

– Слушаюсь и повинуюсь! – Гарри театральным жестом прижал пальцы ко лбу и поклонился, за что тут же заработал от Северуса подзатыльник, за которым последовал жаркий поцелуй.

В результате все пятьдесят сов остались на попечении Кричера до самого утра...

***

– Привет, Драко! Признаться, удивлен твоим появлением, мы с Северусом ждали вас с Изабель не раньше Рождества, – Гарри закрыл дверь личного кабинета и протянул руку по-хозяйски устроившемуся в кресле Малфою.

– Прикидываешься, что не помнишь, какая вчера была дата? – усмехнулся Малфой. – Если вы с Северусом зажали нормальную свадебную вечеринку, это еще не значит, что мы проигнорируем и двадцать лет со дня вашего официального бракосочетания.