Глава 53 (1/2)

Едва Рита Скитер, прижимая к груди крокодиловую сумочку с драгоценной копией дневника и все еще не в силах поверить в свою немыслимую удачу, исчезла в вихре зеленого пламени, Гарри кинулся в объятия Северуса.

– Ты был...

– Неподражаем, я в курсе! – усмехнулся Снейп, ероша непослушные волосы своего рано поседевшего мальчишки. – Решил немного подыграть тебе.

– И, уверяю, получилось просто превосходно! Рита была очарована тобой!

– Поттер, по-моему, это сомнительный комплимент, – в притворном раздражении проворчал Снейп. – Я хотел лишь помочь тебе произвести неизгладимое впечатление на эту особу и уж точно не собирался ее очаровывать.

– Не сердись! – Гарри счастливо улыбнулся, и сердце Северуса екнуло: он так давно не видел на лице у Поттера этой открытой, беззаботной улыбки. – Завтра утром «Пророк» опубликует выдержки из дневника Малфоя, а Скитер разразится обличительной статьей, так что послезавтра твое заточение здесь наконец закончится, и ты сможешь вернуться в свою лабораторию.

– Не хочу тебя разочаровывать, но в Министерство я не вернусь, – отозвался Снейп.

Улыбка на лице Гарри увяла.

– Но ведь ты так любишь свою работу! – воскликнул он. – И теперь, когда тебе уже не нужно скрываться и прятаться, ты добровольно откажешься от нее?!

– Не драматизируй, Поттер, – Северус налил себе бокал вина и отсалютовал им Гарри, – я не сказал, что перестану делать то, что действительно люблю, я просто планирую сменить место, где буду этим заниматься. Вот и все.

– Я все еще не понимаю, почему?! – Гарри выглядел совершенно расстроенным. Он предполагал, что Снейп спит и видит, как бы поскорее вернуться к своим сотрудникам и многочисленным заказам. Ему казалось, что Северус скучает без привычной ему рутины. Сейчас же он чувствовал себя совсем запутавшимся.

– Возможно, я и сам еще не осознал – почему, но после всего произошедшего с нами сама мысль о службе в Министерстве вызывает у меня неприятные ассоциации, – немного помолчав, ответил Снейп. – Я больше не желаю жить по заранее составленному для меня расписанию. Я слишком долго не ощущал себя полностью свободным. Поэтому я склоняюсь к тому, чтобы заняться частной практикой. Быть может, я даже продолжу сотрудничать с Министерством, ведь потребность в зельях для Аврората и больницы Святого Мунго еще никто не отменял, но готовить их буду в собственной лаборатории. Надеюсь, что с завтрашнего дня гоблины вновь откроют мне доступ к моему сейфу в Гринготтсе. Считай это кризисом сорокалетнего возраста.

– Значит, – прошептал Гарри, и лицо его стало белее мела, – ты все-таки хочешь уйти...

– Гарри, Гарри… – глубоко вздохнул Северус, – вероятно, Гриффиндор – это все же не факультет, а диагноз, причем неизлечимый. Если я не намерен смешивать работу и личную жизнь, из этого не следует, что я тебя бросаю. В Блэк-хаусе превосходная лаборатория, но… Как бы тебе объяснить?.. Мне иногда требуется одиночество. С учеными порой такое бывает. Им, то бишь нам, необходимо личное пространство. Так что я никуда не ухожу, а всего-навсего планирую приобрести в Косом переулке лавку, в которой смогу оборудовать лабораторию. Не более того. И прекрати сомневаться во мне и в моих чувствах.

– Я просто ужасно боюсь тебя потерять... Прости, пожалуйста, – краска стыда залила лицо Гарри. – Когда я с тобой, здравый смысл покидает меня, и я думаю лишь о том, как тебя люблю и сколько горя тебе причинил.

– Я знаю. И тем не менее ты должен научиться верить мне, – Снейп привлек его к себе и прошептал: – Надеюсь, однажды я все же сумею развеять твои страхи, Повелитель Смерти.

***

Разразившийся наутро скандал трудно было описать словами.

Статья Риты Скитер под заголовком «Леденящие кровь секреты Люциуса Малфоя», щедро приправленная выдержками из дневника, вызвала настоящую бурю в магическом сообществе.

Всю следующую неделю Гарри практически ночевал в Министерстве. В Аврорат пачками приходили вопиллеры от перепуганных волшебников, а возле больничных палат Драко, Нарциссы и Люциуса выставили дополнительную охрану, во избежание нежелательных инцидентов.

В день публикации скандального репортажа Гарри чуть ли не бегом помчался в Мунго. Несколько раз прочитав статью от корки до корки, он внезапно испугался за рассудок Малфоя-младшего. Однако его страхи развеялись, едва лишь он увидел Драко – бледного до синевы, с лихорадочно блестевшими от непролитых слез глазами, но абсолютно вменяемого.

– Если бы на твоем месте был кто-то другой, я подумал бы, что он пришел сполна насладиться местью, Поттер, – глухо произнес Драко, глядя на возникшего в дверях палаты Гарри. – Но зная твою странную натуру, я, скорее, предположу, что ты волновался, как я переживу все это, – он кивком указал на валявшийся у ножки постели скомканный газетный лист. – Не беспокойся, – продолжил он, стоило Гарри открыть рот, чтобы подтвердить его предположения, – мама рассказала мне обо всем еще пару дней назад. И про сумасшествие отца, и про его страшную месть, и про дневник. И про то, что без его обнародования вы с Северусом не сможете жить нормальной жизнью. Так что я был морально подготовлен к той писанине, которую настрочила Рита...

– Я... я представляю, сколько боли причинила тебе эта статья, – запинаясь, пробормотал Гарри.

– И не пытайся представить, Поттер, – с горечью выплюнул Драко, – при всех твоих немыслимых магических способностях это тебе не под силу! Видишь ли, я боготворил своего отца. Лет до пятнадцати я считал его абсолютным эталоном волшебника. Единственным человеком, достойным подражания. А потом, после Азкабана... его словно подменили. Он превратился в собственную бледную тень, оставив нас с мамой совершенно беззащитными перед лицом Темного Лорда. День за днем я наблюдал постепенную деградацию своего кумира... Я по-прежнему любил его, но к этой любви все больше примешивалась жалость, а порой даже отвращение: ведь именно по его вине нам – мне и матери – пришлось стать свидетелями чудовищных вещей, которые творились в нашем доме... После поражения Волдеморта и нашего ареста мне показалось, что он, как ни странно, вновь становится самим собой. Несмотря на тюремную робу, я опять почувствовал в нем ту силу, что практически отнял Темный Лорд. Он поддерживал меня и не давал впасть в отчаяние... А после нападения дементоров, – лицо Драко на миг исказила мучительная судорога, – пребывая между жизнью и смертью, я постоянно слышал от него слова любви. Вернувшись благодаря тебе, можно сказать, с того света, я помнил лишь одно: все это время мой отец был рядом и молил о нашем выздоровлении, – глаза Драко наполнились слезами. Он зажмурился и сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев. – Я знаю, кем он стал и что сделал, – очень тихо произнес Драко, – знаю, что по его вине погибли ни в чем не повинные люди и что в эту минуту он находится в соседней с нами палате... Мы с мамой навещали его и видели, во что он превратился... Я не понимаю, как мама выдержала все это... Она любит его... Всегда любила, а сейчас считает себя предательницей. Ведь ей требовалось просто промолчать... В этом случае после магического выброса ты бы непременно вернул нашему отцу разум – уверен, это тебе вполне по силам – и мы втроем отправились бы в Малфой-мэнор. Я, мама и сумасшедший маньяк-убийца. Какая знакомая до боли картина! – непрошеные слезы все-таки покатились из-под крепко зажмуренных век. – Она предала отца потому, что хотела спасти меня от всего этого. В прошлый раз у нее ничего не вышло. Лорд, не раздумывая, убил бы ее у меня на глазах. Нечего было и пытаться... Иди, Гарри, – Драко судорожно вздохнул и вытер мокрые щеки тыльной стороной ладони, – не волнуйся за меня. Обещаю, что не стану совершать никаких глупостей. Я не имею права раскиснуть. Так уж сложилось, что теперь я – глава рода и обязан позаботиться о своей матери. А еще постараться восстановить втоптанное в грязь имя.

***

Несмотря на полную реабилитацию, Северус решил пока не спешить с окончанием своего добровольного заточения. В основном потому, что какой-то умник, которого Снейпу не раз хотелось найти и придушить без помощи волшебной палочки, организовал общественное движение под лозунгом: «Снейпа – в Министры магии». Теперь письма и вопиллеры с требованием возглавить магическое сообщество стали мешками приходить и в Блэк-хаус, а площадь Гриммо, Министерство и Косой переулок атаковали журналисты, мечтавшие получить эксклюзивное интервью у героев этой невероятной истории, и обыватели, умолявшие мистера Снейпа «взять на себя бразды правления в этот тяжелый для волшебников Британии час». Гарри даже пару раз был вынужден слегка выпустить из-под контроля магию, чтобы остудить пыл особенно наглых репортеров, а заодно объяснить: в ближайшее время «мистер Снейп» не планирует заниматься политикой.

– Надеюсь, скоро этот кошмар закончится, я смогу спокойно передать дела Симусу, уйти из Аврората и все-таки определиться, как жить дальше, – пожаловался он тем же вечером Северусу, когда они уже лежали в постели. – Кроме того, мне уже не терпится увидеть твою новую лабораторию в Косом переулке... Если ты, конечно, все же не предпочтешь стать Министром.

Снейп собирался вполне резонно заметить, что для начала ее неплохо было бы приобрести, а для этого желательно свободно передвигаться по магическому кварталу, не опасаясь вездесущих типов, вооруженных колдокамерами и Прытко Пишущими Перьями, но Гарри уже крепко спал.

***

Спустя несколько дней после выхода скандального номера «Ежедневного пророка» Гарри получил записку, которую доставил принадлежавший Рону Сычик.

«Нужно поговорить. Срочно», – значилось на клочке пергамента.

Гарри, страшно переживавший разрыв с лучшим другом, немедленно написал на обороте: «Приходи на Гриммо в десять вечера», – и, угостив кроху-сову остатками сэндвича, выпустил ее в окно.

В тот день Гарри вернулся из Министерства пораньше.

– Что еще стряслось? – нарочито спокойно осведомился Северус, когда Поттер, применив невербальное Акцио, не рассчитал и отправил недочитанную им газету прямиком в камин.

– Через полчаса придет Рон, – с деланым равнодушием сообщил Гарри.

– Уизли? – на всякий случай уточнил Снейп.