Часть 5. Исцеление любовью. Глава 4 (1/2)
Недели через три Гарри рассказывает мне о себе все. Ну или почти все. Откровенный разговор начинается, как это обычно бывает, самым неожиданным образом.
— Ужасно жалко, что в Хогвартсе не преподавали артефакторику! — восклицает он, прочтя особенно интересный абзац о Сквозных зеркалах. — Если бы я умел хоть что-нибудь из того, что узнал благодаря вам, Армандо, нам с друзьями было бы гораздо проще искать спрятанные по всей Британии крестражи Волдеморта. Впрочем, вы же наверняка не знаете, что такое крестражи?
— Первый раз слышу это слово, — быстро произношу я.
Гарри, похоже, доволен тем, что и у него имеется шанс просветить меня. Он пускается в пространные объяснения, «забыв» при этом упомянуть, что и сам почти восемнадцать лет хранил в себе осколок души Темного Лорда. Очевидно, не хочет пугать меня, а может, стыдится того, что так долго соприкасался с самой темной магией.
— Собственно, из-за этих крестражей Волдеморт и не погиб, когда после смерти мамы от меня отскочило его убивающее проклятие.
— Ну да, материнская жертва, — понимающе киваю я, — этот ваш Волдеморт был, очевидно, не слишком сведущ в подобных разделах магии.
— Потом я одиннадцать лет жил у своей тетки. Не слишком интересная история...
— У твоих родителей не было друзей, и поэтому тебя отдали родственникам матери? — спрашиваю я, забыв, что все это время мы общались только на «вы».
— Были, — его лицо мрачнеет. — Один предал их, другой сел на тринадцать лет в тюрьму по ложному обвинению, а третий... был оборотнем. Не слишком подходящая нянька для годовалого ребенка.
— Да, пожалуй, — соглашаюсь я. — Но ведь тетка наверняка хорошо к тебе относилась?
Именно так я и думал, пока исповедь Дамблдора не открыла мне глаза.
— Она... не очень любила магию, — уклончиво отвечает Гарри, решив не порочить в моих глазах своих маггловских родственничков. — Поэтому была против того, чтобы я учился в школе чародейства и волшебства. Не представляешь, — на миг Гарри запинается, поняв, что обратился ко мне на «ты», но я ободряюще киваю, и он продолжает, — какими изощренными способами они с мужем пытались не дать мне прочесть письмо из Хогвартса. Сейчас это кажется просто смешным, но тогда я ненавидел их всей душой!
— Насколько я понимаю, их коварный план провалился? — скорее утверждаю, чем спрашиваю я.
— Еще бы! — усмехается Гарри. — За мной прислали настоящего полувеликана. Могли ли мои дядя с тетей справиться с ним?! Особенно, если у их сыночка вырос поросячий хвост! В результате я поступил в Хогвартс, а они возненавидели магию еще сильнее.
— Поросячий хвост? — Я представляю себе это зрелище и не могу удержаться от смеха.
— Это были цветочки по сравнению с тем, с чем я столкнулся в Хогвартсе, — с грустной улыбкой говорит Гарри. — Я успел проучиться шесть лет, но не проходило и года, чтобы со мной не происходило чего-нибудь невероятного и опасного. Я как магнит притягивал неприятности! Наверное, если бы не один мой учитель, я бы вряд ли дожил до того момента, когда пришлось отправиться искать крестражи.
Мне неимоверно хочется спросить о том, кем же был этот таинственный спаситель, но я не хочу торопить Гарри. В конце концов, это — его история, и он рассказывает мне лишь то, что пожелает.
— Возможно, ты читал о нем в газетах. Знаешь, бывают люди, которые тебе глубоко неприятны — так же, кстати, как и ты им. Тебе кажется, что этот человек существует лишь для того, чтобы сделать твою жизнь невыносимой. Ты злишься и ненавидишь его, а потом узнаешь, что именно он много раз стоял между тобой и смертью. Вот именно таким был тот учитель. Северус Снейп... — Гарри глубоко вздыхает и на миг закрывает глаза. Ему ощутимо тяжело и больно произносить мое имя. — Мы все считали его подонком, Пожирателем смерти, а оказалось... В общем, оказалось, что он не только защищал меня в годы учебы, но и был шпионом в стане Волдеморта. И до победы он так и не дожил... — Гарри замолкает. — Прости, я не хотел выплескивать на тебя все это. В прошлом году погибло слишком много людей, которых я знал. Иногда мне необходимо выговориться, а с друзьями это получается не всегда.
— Я рад, что ты рассказал мне, — я осторожно накрываю его руку, и он не отстраняется. — Такое не стоит держать внутри!
— Видимо, это особенность английского характера: изображать, что у тебя все в порядке, когда душа буквально разрывается на части от боли, — горько бросает Гарри. — Снейп, судя по всему, тоже был таким... Жаль, что, кроме его воспоминаний, у меня ничего не осталось... Все, — решительно отрубает он, — хватит о грустном. Давай лучше заниматься. Как там говорит Сметвик: только положительные эмоции!
* * *
— Вы просто настоящий волшебник, — после очередного осмотра с довольным видом произносит Сметвик, — все показатели Гарри приходят в норму гораздо быстрее, чем я рассчитывал, а кроме того, он выглядит гораздо счастливее, чем раньше. Как вам это удалось? А впрочем, — он неожиданно с заговорщицким видом подмигивает мне, — не говорите. У всех могут быть тайны. Кстати, как я понял, вы так и не рассказали Гарри, кто именно спас его от смерти после выхода из магической комы.
— Вы совершенно правы. Я не стал расстраивать мистера Поттера и отягощать его излишней информацией. Ему и без того в последнее время пришлось несладко.
— Наверное, вы правы, — задумчиво произносит Сметвик. — Кстати, министр Шеклболт просил передать вам благодарность за то участие, которое вы приняли в судьбе Гарри. Не каждый ученый согласился бы пожертвовать своим временем ради абсолютно чужого человека.
— В моем случае время — это ресурс, которого у меня имеется в избытке, — отмахиваюсь я, — так что не стоит благодарности.
* * *
Еще через пару недель Гарри немного надоедают наши занятия по артефакторике, и он задает вопрос, к ответу на который я долго и тщательно готовился.
— Расскажи мне о себе, Армандо, — просит он, откладывая в сторону книгу. Сейчас он больше похож на ребенка, готового слушать увлекательную историю, но, боюсь, придуманная мной автобиография сеньора Нери его несколько разочарует. Я старательно вымарал из нее и отца-маггла, ненавидевшего магию, и унылое неприглядное детство, и первую влюбленность, принесшую мне лишь боль и разочарование, и, разумеется, все, что происходило со мной дальше. Обыкновенная, ничем не примечательная жизнь рядового волшебника.
— В общем-то, рассказывать особенно нечего, — пожимаю плечами, — я родился в семье чистокровных магов. Отец и мать были известными зельеварами, так что я и трое моих братьев росли в достатке. Учился в Шармбатоне. Окончил школу с весьма впечатляющими результатами и почти сразу поступил в магический университет Болоньи. Получил звание мастера артефакторики и зелий. Вот, собственно, и все.
К моему удивлению, Гарри вовсе не выглядит разочарованным. Наоборот, кажется, он рад, что хотя бы у кого-то из его знакомых была спокойная, размеренная жизнь без особенных потрясений.
— Можно спросить, сколько тебе лет? — интересуется он.
— Тридцать, — спокойно отвечаю я, — и нет, я никогда не был женат, — по выражению лица Гарри я понимаю, что предвосхитил его следующий вопрос.